Не предать время своё

И вот в фотоателье вас встречает Танкычах. Он проведёт вас в специальную комнату, где сияет яркий студийный свет, и усадит на стул. Пока вы жмуритесь и осматриваетесь, мастер будет ходить вокруг вас, внимательно разглядывать, осторожно поправлять ладонью выбившуюся прядь волос. Только потом подойдёт к старому надёжному аппарату, зафиксированному на видавшей виды треноге, и укроется плотной чёрной тканью.

Звучит щелчок затвора – и теперь вы пленник его волшебных рук и тёмной комнаты, где начиналось совершенно непонятное для многих священнодействие. Если вам повезёт, вы услышите звуки переливаемой жидкости, а то и отрывки песен, которые Танкычах напевает под нос.

Тем временем в чудесной комнате, где горит таинственный красный свет, в специальной ванночке с проявителем постепенно начинают проступать отдельные детали лица клиента. Особое внимание мастер обращает на переносицу, по обработке и чёткости которой можно судить о готовности фотопортрета в целом. Но это чисто механические моменты, которые мастер делает «на автомате». Самое удивительное заключалось в том, что на снимках Танкычаха люди представали именно такими, какие они есть на самом деле, без всяких прикрас и искажений. Будто неведомая сила делилась с ним тайной, которую клиенты хранили за семью замками.

А уж о том, что по только что сделанным снимкам он был в курсе ваших будней, и говорить не приходится. Придёт, допустим, какой-нибудь Иван Сидорович в строгом костюме, в отутюженной белой сорочке и аккуратно завязанном галстуке – всё честь по чести. Щёлк! Несколько минут – и из тёмной комнаты доносится разочарованный голос Танкычаха:

– Иван Сидорович! Ну как же это вы так…

– Да это я вчера с нужным человеком встретился… Пришлось посидеть малость, – мнётся Иван Сидорович. Ему явно неудобно.

– И как? Попало от супруги? – Танкычах представляет в своём воображении издёрганную дородную женщину.

– Есть немного… Пару раз шваброй достала, – Ивану Сидоровичу стыдно, он опускает глаза.

Завтра или через несколько дней Танкычах случайно встретит Ивана Сидоровича на автобусной остановке или в магазине. Тот, весь важный такой, отведёт глаза и сделает вид, что не заметил его. Но Танкычах-то знает, какими подношениями и прочими ухищрениями, а отнюдь не своей головой тот защитил кандидатскую.

Пять лет назад его умение видеть людей насквозь помогло органам задержать человека, совершившего тяжкое преступление.

Жила в городе девочка, которую звали Туораах [4] . Она и в самом деле напоминала миниатюрную птичку, готовую вот-вот взлететь. Никогда не шагала спокойно, а всегда весело подпрыгивала, и две небольшие косички тоже подскакивали в такт движениям юной хозяйки.

Танкычах её часто видел. Однажды он сфотографировал её и поразился тому, насколько чистой была душа девочки. На снимке не было никаких намёков на грусть и печаль, на плохие мысли, от снимка исходила лишь аура доброты и света.

4

Туораах (якут.) – здесь: «крошечный».

– Будь серьёзнее, солнышко! – посоветовал Танкычах. – Ты уже не маленькая…

– А я вот мороженое хочу! – ответила Туораах без всякой связи.

Танкычах от неожиданности рассмеялся, а девочка вообще покатилась со смеху.

…Наутро её тело нашли под домом. Изорванная одежда была вся в крови. Танкычах видел, как, поставив гроб в машину с открытыми бортами, покойницу провожали в последний путь. Мать, выплакавшая за три дня все слёзы, сидела сгорбившись у печального гроба. Отец, широкоплечий мужчина, строитель по профессии, разбил в кровь свои огромные кулаки о железный кузов.

Спустя два года после трагического события в ателье заглянул высокий смуглый мужчина. У него были длинные руки, движениями которых тот безостановочно сопровождал свою речь. Видимо, привык, что его слушаются, и небольшое помещение фотоателье тут же наполнилось хриплым голосом бесцеремонного и даже хамоватого клиента.

– Эй, ты! Ну-ка, щёлкни меня поскорее! Начальству моё фото понадобилось, – заявил он требовательно и захохотал, обнажив крупные желтоватые зубы.

Заходя в тёмную комнату, Танкычах заранее почувствовал что-то, сердце нехорошо и тревожно заныло. Так оно и оказалось: из проявочной кюветы смотрели налитые кровью, рыскающие глаза клиента.

И он всё понял.

– Это же ты! За что?! – резко отшатнулся и вскричал Танкычах. Не дожидаясь, пока окончательно проявится лицо злодея, вытащил и порвал фотографию.

На следующий день, когда Танкычах явился к следователю, показал ему заново проявленный портрет возможного убийцы и рассказал, кто перед ним и где живёт, майор милиции ему не поверил. И он ушёл ни с чем.

Но через несколько недель уже весь город знал, что задержан бандит, убивший два года назад щебетунью Туораах…

* * *

Накануне весь день и затем всю ночь шёл дождь.

Разверзшиеся небесные хляби залили город водой. Танкычах пришёл на работу с опозданием, а его уже ждала незнакомка.

Молодая женщина сидела у окна, и у неё был грустный вид. Когда Танкычах настроил аппарат и сказал, что всё готово, достала из сумочки изящный костяной гребень, встала перед зеркалом и начала расчёсывать волосы. Неожиданно на пол с тихим треском посыпались серебряные горошины крупных бусин.

Танкычах наклонился, чтобы помочь собрать рассыпавшееся ожерелье, и только тогда понял, что это капли дождя. Ему стало неловко.

…На фотографии она улыбалась. Точнее, улыбались отдельные черты лица, а вот глаза… Они были полны печали.

– У вас нездоровый вид… Что вас тревожит? – прямо спросил Танкычах.

Клиентка откинула голову назад, поправила волосы и тяжко вздохнула.

– Не ладится…

– Что не ладится?

– Всё не ладится… Ребёнок болеет. Вечером не может заснуть от приступов кашля. Нет жилья. Снимаем угол у родственников. Тётка каждый день нудит, чтобы мы нашли себе другое жильё и быстрее съехали. Приходится терпеть…

– Тогда зачем уехала из района?

– Даже не спрашивайте! – Молодая женщина была готова вот-вот расплакаться.

Посидев и помолчав какое-то время, Танкычах произнёс:

– Я хочу помочь тебе.

С этого дня он потерял покой и сон. Утренние разговоры со старушкой Марьей заметно удлинились: в эти часы через площадь, ведя за руку маленького мальчика, всегда проходила та самая молодая женщина с печальными глазами.

– Не обращай внимания на то, насколько люди нарядно одеты, – тем временем мудрствовала Марья, затягиваясь папиросой. – Всё равно гадят и оставляют после себя мусор…