(не) преследуй меня

Сегодняшний день отличается от предыдущих тем, что она может дышать сама. Медсестра экстренно вытаскивает трубку из ее горла, и этот первый глоток воздуха кажется Анастасии самым настоящим счастьем.

— Не пытайся говорить, милая, — медсестра смотрит на нее с заботливой жалостью, — ты еще к этому не готова. Просто расслабься и отдохни, — затем склоняется к самому уху и шепчет, — этот дурачок от тебя не отходит. Ты уж его вспомни, а?

А после она уходит, оставляя наедине девушку с мужчиной. По наблюдениям Насти, тот сейчас выглядит куда лучше, чем на яхте. Она до сих пор помнит, насколько тот был покоцанным, исцарапанным, побитым. Теперь на симпатичном (и это она готова признать) лице Анатолия лишь синяки и медленно заживающие порезы, рукой хирурга приведенные в почти божеский вид.

— Я... — Настя все равно, не смотря на рекомендации, хочет сказать.

— Не надо. Пожалуйста, молчи. Мне не важно, что ты скажешь, лишь бы пришла в порядок, — останавливает ее мужчина, помня о рекомендациях врачей. Он есть кашу, которую ему подсунули в руки, морщится, потому что овсянка не нравится, но все равно продолжает говорить, — пообщаться мы еще успеем, если ты захочешь. Сейчас главная твоя задача — выздоравливать.

И, удивительное дело, девушка так и делает. Никак не возражает, когда ее тело разрабатывает физиотерапевт, послушно сносит процедуры, лишь шипит от боли. Может, дело в том, что организм у нее молодой, может, сила воли и правда играет роль, но на поправку Порезова идет быстро. Правда, так и разговаривает с трудом. Как сказал врач — это последствия черепно-мозговой травмы, и либо она и это преодолеет, либо так и будет мычать до конца жизни.

Когда тянуть с выпиской больше невозможно, Анатолий решает заговорить с Настей по поводу того, что будет дальше.

— Что ты собираешься делать после выписки? Я ни на что не намекаю, но заботиться о тебе некому. Значит, либо отправишься дальше по больницам с надеждой, что в них врачи окажутся такими же профессионалами, как здесь, либо можешь поехать со мной. Я смогу организовать тебе достойный уход, будут личные врачи, массажисты, даже психолога и логопеда уже присмотрел, — все это вырывается из уст мужчины помимо его воли. Просто он отлично понимает, как важно сейчас Насте не останавливаться на ее пути к здоровью. Немного дашь себе спуску и все прежние усилия пропадут прахом. — Я ничего не буду от тебя ждать. Я не буду настаивать на общении, если ты не захочешь. И уж тем более не стану требовать от тебя каких-то отношений. Ты просто будешь спокойно жить со мной, без лишних волнений и чужих глаз.

— Учеба, — единственное слово, которое Анастасии удается выговорить, получается шипяще-неправильным.

— Ну конечно, я и забыл, насколько для тебя это важно, — с сарказмом отвечает Переверзев. — Все уже организованно, я перевел тебя пока на дистанционную форму: лекции по зуму, домашка без участия твоей речи. И причину в деканате не стал указывать, думаю, ты бы сделала то же самое.

"Кажется, он не солгал, что мы встречались. Иначе как объяснить то, насколько хорошо он меня знает?", — девушка теперь куда серьезнее анализирует все то, что Анатолий ей говорил с тех пор, как она очнулась. Больше ей не кажется, что это сказки, они и впрямь были вместе и, страшно подумать, любили друг друга.

На предложение мужчины кивает, понимая, что он придумал лучший вариант из возможных.

Так, через три дня Анастасия отправляется обратно в Москву в сопровождении Переверзева и некоего Танка — Андрея Алексеевича. "Ого, целый самолет", — восхищенно думает Порезова, когда каталку с ней размещаются и закрепляют в салоне частного джета. Лежать не очень приятно, но другого выхода нет. Когда самолет поднимается в воздух, Настя пугается. Нерационально и очень сильно, наверно, она боится вновь оказаться в каком-нибудь шторме. Ее успокаивает лишь рука Переверзева, которую он кладет ей на грудь, куда-то рядом с сердцем. Удивительным образом это помогает. А уж когда мужчина начинает тихо напевать Насте на ухо, расслабляется окончательно и даже задрёмывает.

А просыпается, когда шасси касается посадочной полосы. Самолет подпрыгивает, как и душа Порезовой от испуга, а после движется мягко.

— Бойся, мы уже на земле, и совсем скоро будем дома, — продолжает бессмысленную болтовню Анатолий, таким образом отвлекая возлюбленную.

Машина скорой помощи уже ожидает их. Каталку крепкие медбратья быстренько грузят внутрь, позволяют Переверзеву сесть рядом с ней, а затем водитель резко трогается с места.

— Домчу с ветерком, — обещает грузноватый мужчина с пышными усами, после же отворачивается, посвящая все свое внимание дороге.

— Хах, — коротко шепчет девушка, закатывая глаза. Она и не надеется, что ее поймут.

Но Анатолию удается это сделать, потому что он говорит то, о чем думает его пассия:

— Согласен, только аварии нам не хватает для полного счастья.

— Не волнуйтесь, наш Петрович уже давно за рулем, и еще ни разу не было такого, чтобы он ошибся на работе, — некстати встревает в разговор один из медбратьев.

Дорога и впрямь выходит легкой и быстрой. И, когда уже дома Переверзев видит, как загораются счастьем глаза девушки от взгляда на ее комнату, он понимает, что все было не зря.

Глава 25. Прогресс

Теперь будни Насти наполнены бесконечной борьбой. Борьбой с собственным телом. Оно не хочет ее слушаться, сколько бы она не старалась, руки и ноги почти безвольными плетями свисают, не желая двигаться. Хоть массажист и физиотерапевт каждый день помогают, разминая ее, делая специальную гимнастику, ни единый мускул не хочет вернуться в свое прежнее состояние.

— Ты не стараешься, как нужно! — так описывает труды Анастасии ее массажистка Даниэлла, когда в один из дней уставшая моральная пациентка тупо пялится в потолок. — Девочка, послушай-ка меня. Я понимаю, как ты устала. Но я еще и не таких выхаживала. Ты не парализована в отличие от некоторых пациентов, просто обленилась до ужаса.

И самое смешное в этой ситуации, что Порезова и ответить-то не может, ее речь все еще не восстановилась, хотя некоторые успехи хотя бы в этом деле есть. Но их она никому не демонстрирует, решив для себя еще в самом начале, что вначале добьется хоть чего-то. "Как там говорят? Вначале перепрыгни, а потом скажи гоп", — так девушка думает, пытаясь проговорить звуки на очередном из занятий. — "Ш-б, к-г...как же задолбало".

Когда Настя устает окончательно шипеть и шепелявить, она откидывается на подушки. Но от этого не легче, потому что сразу же в голову ей лезут мысли об Анатолии. Теперь девушка часто о нем думает, а еще больше о том, что тот делает. Мужчина не обманул, когда обещал не трогать ее лишний раз, если она не будет к этому готова. Они живут в квартире, как два незнакомца, лишь иногда Переверзев с ней разговаривает, когда Настя этого хочет. А хочет она редко, потому что ответить, когда нужно, не может. Это ее расстраивает и злит, заставляет с ума сходить от бессильной ярости, и поделать с этим ничего нельзя.

Однако, Переверзев относится к эмоциональным перепадам настроения Насти с пониманием. Даже когда она рычит, глазами метает молнии ненависти в него, он никогда не упрекает. Напротив, садится рядом и успокаивает, каким-то волшебным способом находя те слова, которые доходят до сердца девушки.

— Если ты думаешь, что для меня был важен только се-кс с тобой, то вот доказательство, что это не так. Как видишь, близости между нами в ближайшее время, а, может, и вообще никогда, не предвидится. И знаешь что? Меня это не пугает. Я просто хочу быть рядом, плевать в каком качестве.

Очень похожие слова ей когда-то говорил отец. Она до сих пор помнит его главную фразу: "Не важно, что ты сделаешь, кем будешь, я всегда буду на твоей стороне, Настюш. Потому что любою тебя такой, какая ты есть". Поэтому, услышав подобное от Переверзева, она безостановочно начинает плакать, не в силах остановиться. И машет рукой Анатолию, мол, уйди, не хочу, чтобы ты это видел.

Но он остается. Держит за руку и вытирает девичьи слезы, пока Анастасия сходит с ума от осознания, что отец больше ничего хорошего ей не скажет, а того, кто говорит, она и сама не помнит. Она видит, как расстраивается мужчина каждый раз, когда на нее смотрит и понимает, что любимая может остаться такой беспомощной навсегда. Но Настя никак не может это изменить, по крайней мере пока.