(не) преследуй меня

Это оказывается легче, чем со Светланой. Наверно, именно потому, что Настя совсем другая. А она ни капли не злая, не стервозная, не требовательная. Простая девчонка восемнадцати лет, которой иногда нужно внимания. И Анатолий дает его так много, сколько только может.

Они теперь не только читают каждый день вместе, но и выбираются на прогулки из квартиры, что больше напоминает больницу. Раньше Анастасия от этого отказывалась, считая, что людям незачем видеть такого уродца (по ее мнению), каким она стала после кораблекрушения. Но мужчина её переубеждает, заявив, что шрамы некоторые украшают не только мужчин, но и женщин. Да и не заметно это так сильно, чтобы из-за них волноваться — в этом Анатолий уверен совершенно точно. В первый раз девушка очень стеснялась, но затем, когда Переверзев догадался надеть на её лицо обыкновенную медицинскую маску, стала куда проще относиться к тому, что надо выходить на улицу. На неё никто и не обращает внимания, потому что в колясках очень много людей — в этом плане в России стало куда удобнее инвалидам.

Но самым лучшим временем она считает то, когда к ней приходит Солнцева. Анатолий не сразу дает на это разрешение, но после многочисленных уговоров сдаётся. Не с ним же одним общаться Насте, как будто она в тюрьме под надзором. Да ему и нравится слышать смех из комнаты, где запираются девчонки. После таких визитов Порезова всегда счастливо улыбается и пересказывает ему, о чем она болтала со своей подругой. И мужчина считает это хорошим сдвигом в их отношениях.

Глава 28. Звонок и нужные слова

Телефон звонит, не переставая. Трезвонит так, что даже будит Настю, которая находится в соседней комнате. Анатолий об этом узнает, потому что девушка стонет от недовольства. Сам же он встает неохотно — вчера с Порезовой они допоздна сидели перед телевизором, устроив себе марафон "Теории большого взрыва". Сегодня же жалеет об этом, так как голова чугунная от недосыпа и всячески отрицает желание хозяина просыпаться.

— И кому я только нужен в такой ранний час? — сам себя спрашивает, глянув на часы. Те показывают начало шестого утра. Затем бросает взгляд на экран сотового и разочарованно выдыхает, — ну конечно, Светлана. Кто бы еще стал так наплевательски относиться к чужому праву на отдых. — Собравшись с мыслями, он все-таки принимает вызов. — Слушаю?

Хотя с удовольствием бы этого не делал. Но деваться некуда.

— Говори уже, — раздражается мужчина, когда в ответ ему лишь молчание.

— Я хотела спросить, когда придет следующая платежка, — самоуверенно раздается чужая претензия.

— То есть, ни доброго утра мне, ни хорошего дня, а "денег пришли"? — Анатолий поражается чужой наглости.

Он и не думал, что еще когда-нибудь услышит свою сестру. После того, как он узнал о ее воровстве в компании, не стал никак наказывать, просто перекрыл доступ к счетам, заодно заблокировав везде, где только мог. И отключил автоматический перемыл денег на карту Светланы. Видимо, теперь она об этом узнала, не получив в очередной раз внушительную сумму себе на "заколки".

— Что такое, милый? Что-то случилось?

Переверзев поражается чужой наглости. У него даже слов нормальных нет, чтобы что-то ответить. То есть получается, что женщина решила задать вопросы, которые никогда не задавала, именно тогда, когда не получила свои деньги. "И как я раньше не замечал ее меркантильность? Ей же совершенно не интересно, что я за человек, чем живу и что делаю. Я для нее просто ходячий кошелек, из которого можно бесконечно сосать бабло", — теперь Анатолию еще и стыдно за свою глупость. Таким тупым он еще никогда не чувствовал себя, как сейчас. Раньше бы расплылся от счастье, услышав это слащавое "милый", но не теперь, когда слышит лишь пропитанную ядом ложь из чужих уст.

— Да, случилось. Ты. Если звонишь из-за денег, то забудь. Больше от меня не получишь ни копейки, — твердо говорит Анатолий, окончательно приняв решение.

Светлана молчит, будто воды в рот набрала. И мужчина надеется, что это она от шока заткнулась — не только же ему испытывать жгучее чувство странности происходящего.

— Всё? — на всякий случай переспрашивает он.

— Всё, — отвечает она и отключается, однако Переверзев не слышит в ее голосе уверенности.

Ему кажется, что вся эта история со сводной сестрой еще не закончилась — у него предчувствие назревающих проблем.

— Круто ты ее отшил.

Анастасия, оказывается, не просто проснулась, но и была все это время за дверью. Теперь, когда ее появление рассекречено, она смело, ни капли не стесняясь, заезжает на коляске в комнату.

— Я все думала, куда она пропала, а вон оно что. Ждала очередной подачи и, не дождавшись, моментально материализовалась, — усмехается, но ничуть не удивленно. — Ты еще долго продержался, учитывая то, что ты мне рассказывал про свои чувства к ней. Хотя я до сих пор не понимаю, что в этой мегере такого привлекательного. Меня же полюбил? А ведь мы совершенно разные с ней.

— Знаю. Но ведь говорят же не зря, что любовь зла. Давай не будем об этом? — он расстроенно отворачивается в другую сторону, закутавшись в одеяло.

Поза у него такая уязвимая, что Настя делает быстрее, чем думает. Она подкатывается к постели мужчины, помогая себе рукой, слезает с него, а затем усаживается на матрас.

— Хей, — трогает кокон рукой, обращая на себя внимание. — Не надо так отчаянно грустить. Я же рядом.

И как бы доказывая что-то ему, ложится рядом. Непозволительно близко. Чувствует жар, исходящий от мужского тела, и ей самой становится тепло. Но на удивление не от обычного в последнее время возбуждения, а на сердце. Будто его берет в свои лапки маленький пушистый котенок. Девушку переполняют эмоции, и она, не в силах больше молчать, говорит шепотом:

— Ты мне нравишься, Толя. Очень сильно нравишься. И далеко не как друг.

Настя боится услышать ответ, но и сбежать не может. Банально физически. Да и чувства так долго копились, что невозможно было их сдержать. Поэтому она продолжает:

— Я это говорю не из жалости к тебе, а чтобы ты просто знал, что не одинок в этом мире. И пусть сейчас я в зависимом состоянии, это не значит, что тебя использую. Просто нравишься и все.

— И это может перерасти во что-то большее? — Анатолий поворачивается к собеседнице медленно. В его голосе слышится надежда. — Как ты думаешь?

— Да ты такой классный мужик, что конечно же может. Только ду-ра не влюбится в тебя, — теперь Настя смеется, поняв, что отвергать ее никто не собирается. — А я не глупая.

— Нет, ни капли не глупая. Хей, малыш, а ты не против, если я тебя обниму?

— Не кажется, что слегка спешишь? Я ведь только призналась, — на самом деле она и сама этого хочет, просто слегка стесняется своего непослушного тела.

— Замолчи. Замолчи и не порть момент.

Теперь от его плохого настроения не остается и следа. Повернувшись к возлюбленной окончательно, он приобнимает ее в ответ и улыбается. Лицо мужчины так близко к Настиному, что она смущается еще сильнее. А когда тот целует ее в лоб, прикрывает глаза, боясь, что он увидит в них что-то большее, чем простое "нравишься".

— Пап, знаешь, я встретила замечательного человека, — говорит Анастасия мужчине, солнечно при этом улыбаясь.

Она все также одета, словно невеста, но теперь они сидят с отцом за маленьким детским столом, лакомятся блинчиками. Кактус стоит тут же.

— Кажется, ты влюблена, милая. Вон как глаза-то горят. У твоей матери было также всякий раз, когда она на меня смотрела. Просто я ей в этом не признавался, что раскрыл секрет. Наверно, в этом и есть секрет хорошей супружеской жизни, — Дмитрий окунает очередной блинчик в клубничное варенье и отправляет его в рот, постанывая от удовольствия. — Я очень рад, что наконец-то ты нашла того, кому откроешь сердце. И мне, дочурка, очень жаль, что именно из-за меня ты его захлопнула, словно птичку в клетке.