(не)приятность для дракона

— Нельзя заявляться к эльфам с претензиями! — убежденно воскликнула я.

— И почему же? — вскинул брови мужчина, всем своим видом показывая полностью уделённое мне внимание.

А ещё Правитель! Да как он правил только столько лет?!

— Потому что у вас нет доказательств! — едва ли не вскричала я самую очевидную вещь, — А без доказательств они над вами просто посмеются и прогонят со своих земель.

Правитель в ответ на мой самый логичный довод только лишь снисходительно улыбнулся. Я бы сказала, очень снисходительно и с намёком.

— Так, — нахмурилась я под его ироничным взглядом, — и что вы задумали?

— Я-а-а, — практически мечтательно протянул мужчина, счастливо улыбаясь, — скажем так, я умею быть убедительным.

Кто-нибудь что-нибудь понял? Я вот нет. Совсем ничего не поняла! А я не люблю, когда я чего-то не понимаю. Поэтому, стараясь держать себя в руках, я всё же недовольно спросила:

— И что это значит?

Удивительно, но мне соизволили пояснить:

— Это значит, что эльфы или сотрудничают, или… сотрудничают, потому что иного выбора у них нет, — произнёс истинный Правитель драконов, продолжая зло улыбаться.

Мне эльфов стало почти жаль. Однако, вспомнив, что они вроде как пытались развязать страшную войну, я их жалеть мгновенно перестала.

Пожалеть решила себя.

— Не запирайте меня, — попросила я, глядя мужчине прямо в глаза.

Весь его вид сменился с пугающе-решительного на издевательски-заинтересованный. Он так и поддалкивал меня к продолжению. Пришлось, запихав пинками ног гордость поглубже, покорно повторить:

— Не запирайте меня, — в голосе проскользнула злость. Чтобы заглушить её, понадобилось несколько секунд, и лишь затем я добавила, — пожалуйста.

Весь его нахальный вид так и говорил: «Можешь начинать меня уговаривать». Ну, вздохнув, я и начала… приводить ему разумные доводы:

— От меня будет больше помощи, если я буду менее ограниченна в собственном передвижении, — и теперь главное уверенно взглянуть ему в глаза.

Не подействовало. Взгляд из заинтересованно-издевательского стал издевательски-снисходительным. На тонких губах гуляла насмешливая улыбка, расслабленная поза и его молчание не придали мне уверенности.

— Сами подумайте, это же издевательство! Если я проведу здесь ещё хоть день, то я натурально сойду с ума…

— Поцелуй, — перебил меня нахально-самоуверенный голос Правителя.

Опешив от такого, я заторможено переспросила:

— Что?

Уже откровенно наглая улыбка, сияющий взгляд и всё тем же тоном:

— Поцелуй взамен на твою свободу… По одному на каждый день.

Сказать, что у меня не было слов, это ничего не сказать. Я искренне изумилась, совершенно не зная, как мне на это реагировать. Одна часть меня, наиболее разумная и всегда просчитывающая варианты дальнейшего развития событий, задумчиво заметила, что это очень даже выгодное предложение. Остальные части сознания ни о чём не думали, они были крайне возмущены.

Но, с другой стороны, я была физически не способна провести в этих четырёх стенах ещё хоть сутки. Совершенно одна, без возможности чем-либо себя занять! Я тут и так чуть не свихнулась! И я совершенно точно не прощу себе, если сейчас откажусь и упущу такую возможность.

Ответ дался мне с непередаваемым трудом. Кажется, будто воздух в помещении сгустился, подговорённый моей гордостью, чтобы я не могла ничего сказать. Но мне пришлось. Скрипя сердцем, стараясь не ругаться непристойными выражениями, я на миг зажмурилась, но тут же открыла глаза, решительно взглянула на довольного Правителя и резко выдохнула:

— Хорошо!

Его улыбка стала просто запредельной, а вид таким… будто он сразу знал, что я соглашусь. И он ведь знал! Мы оба знали это. И… и это было нечестно. Ужасно нечестно.

— Меня не будет три дня… или четыре… или…

— Издеваетесь? — мрачно поинтересовалась я у него, уже зная ответ.

— Частично, — рассмеялся мужчина и щедро разрешил, — ладно, можешь поцеловать за первые три дня. А остальное, так уж и быть, после моего возвращения.

Целовать мне уже никого не хотелось. Не то, чтобы мне и до этого хотелось, просто тогда я была готова пойти на это, но сейчас… Я ему лучше чем-нибудь тяжёлым по голове тресну. От души так, с силой!

Тут Киан, обнаглев окончательно, вытянул вперёд губы и, многозначительно поигрывая бровями, с намёком мне на них указал своим указательным пальцем.

— Извращенец! — возмутилась я, кипя от гнева, — Выйдете и дайте мне одеться!

Это была даже не просьба, но мне посмели ответить отказом. Он отказал мне, нагло покачав головой и вновь ткнув себя в губы!

— Целуй так, — решил он и провокационно добавил, — пока я не захотел целовать тебя без одежды…

Ничего удивительного, что я тут же подскочила, чуть не упав на пол, и, стараясь игнорировать тот факт, что на мне только ночное платье с открытыми руками, приблизилась к дракону.

Он ждал. С насмешкой и предвкушением, чего и не скрывал.

— Целуй, — повторил он, едва ли не смеясь и очень счастливо улыбаясь.

— Наклонитесь, — нервно попросила я, вынужденная игнорировать ещё и покрасневшие щеки.

— Неа, — весело покачал он головой, глядя на меня сверху вниз, — так целуй.

Так я его поцеловать могла только в середину груди… чего делать, само собой, не стала бы. Вот просто ни за что! Но и стоя без движения добиться могла лишь того, что он сейчас обернётся и уйдёт, оставив меня одну ещё как минимум на три дня! Три дня в одиночестве я пережить была не способна.

Стараясь не слишком громко скрипеть зубами, я рывком развернулась, отошла в сторону и подтащила к Правителю стул. Я бы его с радостью перенесла, не слушая этого натужного громкого скрипа, но он для меня был слишком тяжелым, так что… пришлось тащить.

Киан, наблюдая за моими махинациями, уже практически смеялся в голос, но всё ещё мужественно терпел. Лишь только его губы растягивались всё шире и шире, да плечи чуть заметно сотрясались от едва сдерживаемого смеха.

Вот сейчас поцелую, а потом… А потом его три дня не будет. И, обещаю, своё возвращение он вряд ли забудет!

Подтащив стул практически впритык к невозмутимому мужчине, я, погасив вспышку гордость, подобрала юбку и, придерживаясь одной рукой за спинку стула, решительно на него поднялась.

И вот знаете что?! Я всё равно не доставала. Теперь мои губы были на уровне его подбородка. Такого мужественного, крепкого, внушительного… У него даже подбородок внушительный! Ну, что за несправедливость?!

— Да вы издеваетесь, — раздраженно выдохнула я, чувствуя себя полной идиоткой.

Вот просто непробиваемой. Щеки уже были не просто красными — они пульсирующе горели.