Не родись красивой, или Точка опоры

– Не надо волноваться! – ворковала она, вытирая мне глаза чистейшей открахмаленной салфеткой. – Ну, подумаешь, сразу не вспомнили! Потом вспомните! Покажемся хорошему врачу, и все будет нормально! Ну, не надо, моя хорошая, не переживайте… Все образуется. Не будем торопиться.

Я всхлипнула в последний раз, отобрала у Эллы салфетку и тщательно вытерла лицо.

– Это какой-то ужас! – сказала я тихим голосом. – Ничего про себя не знаю!

– Представляю себе, - посочувствовала Элла.

Я посмотрела на нее и горько усмехнулась. Представить такое со стороны просто невозможно.

Элла присела на край постели, взяла меня за руку и повторила:

– Ни о чем не волнуйтесь. Все будет хорошо. Мы с мужем вам поможем.

– Ваш муж работает в милиции? – спросила я.

– Нет, - ответила Элла с улыбкой. – Мой муж кинопродюсер.

– А-а-а, - протянула я разочарованно.

– Но у него полно знакомых в милиции, - поторопилась Элла меня успокоить. – Так что найдем, к кому обратиться.

В дверь постучали.

– Можно? – спросил снаружи мужской голос.

– Входи, Максим, - громко разрешила Элла.

Дверь открылась, и на пороге комнаты возник тот самый уютный толстячок, похожий на Колобка. В руках он держал поднос с одинокой чашкой бульона. Еще на подносе лежал тоненький поджаренный гренок, чистая льняная салфетка и столовая ложка.

Мужчина подошел к кровати, опустил свою ношу на столик, стоявший рядом. Достал из кармана носовой платок и вытер лоб.

– Вот, - сказал он неловко. – Принес. Вы поешьте…

– Спасибо, - ответила я с благодарностью. – Вы очень добры.

Колобок кивнул, старательно пряча глаза. Не знаю, почему он это делал. Возможно потому, что был недоволен присутствием постороннего человека в своем доме. А возможно, я представляю собой такое малоаппетитное зрелище, что лучше смотреть в сторону.

Элла взяла с подноса чистую салфетку, встряхнула ее и расстелила поверх одеяла. Подняла чашку с бульоном и проинформировала меня:

– Бульон теплый. Чашку удержите?

– Постараюсь, - сказал я тихо. На меня пахнуло ароматом свежего куриного супа, и желудок немедленно скрутило в коротком спазме.

Элла передала мне бульонницу и некоторое время не отрывала пальцев от второй ручки. Убедившись, что я не выроню чашку, она успокоилась и отодвинулась в сторону.

Я сделала глоток. Восхитительно ароматная жидкость согрела пищевод и плавно переместилась в желудок. Только сейчас я поняла, насколько проголодалась.

Колобок отошел к стулу, стоявшему возле двери, и присел на него, время от времени вытирая лоб носовым платком. Элла к мужу не присоединилась: стояла в двух шагах от меня и пристально наблюдала за тем, как я поглощаю свой скромный обед.

Молчание стало невыносимым, и я осторожно вернула чашку на поднос.

– Вы уже наелись? – осведомилась Элла.

– Да, - солгала я. – Больше не хочется.

– Как вы себя чувствуете? – неожиданно подал голос Колобок со своего места.

– Спасибо, хорошо, - откликнулась я.

Он кивнул все так же не глядя мне в лицо.

Я растопырила пятерню и провела ею по волосам. Ничего себе! Сплошные колтуны! А у меня, оказывается, длинные волосы…

– Как вас зовут? – спросил Колобок, устав дипломатничать.

– Макс! – укорила Элла мужа.

– Должен я знать, как обращаться к гостье! – поторопился Колобок объяснить свою неделикатную инициативу.

Мне стало одновременно и смешно и грустно. Забавная парочка.

– Мне очень неловко, но я ничего не помню, - ответила я. Подумала и добавила:

– Простите меня. Я понимаю, как вам неприятно присутствие постороннего человека в доме. Я перееду…

– Куда? – поинтересовался Колобок, глядя в сторону.

Я пожала плечами.

– Ну, пока не знаю… В гостиницу.

– И на какие деньги? – снова вылез бестактный хозяин со своими практическими замечаниями. – У вас при себе ни копейки не было!

Я молча подбросила в воздух кольцо, которое лежало на пододеяльнике.

– А! – догадался Колобок. – Драгоценности продадите!

– Придется, - ответила я легко.

– На это время нужно, - напомнил Колобок. – Или придется продавать за копейки. В вашем положении я бы не советовал суетиться. Неизвестно, как долго продлится амнезия…

Я издала протяжный вздох.

– Хватит, Макс! – решительно вмешалась Элла, перехватывая инициативу. – Нечего на человека тоску нагонять!

– Я только хотел…

– Хватит!

Колобок покорно умолк.

Элла улыбнулась мне и спросила:

– Вы не возражаете, если мы пока будем называть вас Аней? Нужно же как-то обращаться!

– Не возражаю, - ответила я вежливо.

– Прекрасно.

Элла успокоилась и развернулась к мужу.

– Ты не опоздаешь? – спросила она многозначительно.

Колобок послушно поднялся со стула.

– И галстук замени! – крикнула Элла вслед закрывающейся двери.

Посмотрела на меня, развела руками и виновато сказала:

– Уж какой есть!

– По-моему, замечательный, - ответила я совершенно искренне.

Элла немного покраснела.

– Ну, фигура, конечно, не богатырская…

– Он же не цирковой силач, - возразила я.

– Внешность тоже не голливудская…

– И слава богу! Не знаю ничего более гадкого, чем красивый мужчина!

– Ну, почему же, - не согласилась Элла, но как-то вяло. – В красивом мужике есть своя прелесть…

Я пожала плечами.

Не вижу никакой прелести в самовлюбленном павлине, зацикленном на себе, родном. А большинство красивых мужчин относится именно к этой малоприятной категории.

Хотела сказать это собеседнице, но посмотрела на нее и осеклась.

Элла застыла на месте, глядя в окно невидящими глазами. Ее моложавое лицо как-то странно опустилось, обвисло, и настоящий возраст обозначил себя с беспощадной ясностью.

Сорок с хвостиком. Сорок два или сорок три.

Интересно, о чем можно думать с таким мрачным выражением лица? «Не иначе, как о самовлюбленном мужике с замашками павлина», – решила я, бросив еще один короткий взгляд на лицо хозяйки.