Не рычите, маэстро, или счастье для Льва

А вместо этого, спрашивается, что?!!! Что это все было?

Лев оглушительно чихнул. Вот если он заболеет – это будет вообще катастрофа. В ответ на эти мысли зазвонил телефон.

– Олеся! Олеся! Олесяяяя, - запел квартет у него в трубке.

– Привет, - еще раз чихнул он.

– Как поездка? – ехидно осведомилась женщина-несбыточная мечта. Хорошо, что Томбасова.

– Слушай, вот тебе не надоедает быть во всем правой, - проворчал он.

– Нет. Это слишком приятно. Знакомство удалось?

– Более чем. Сначала некая госпожа Королева допытывалась не являюсь ли я существительным или глаголом. Потом…

– Да иди ж ты! – судя по звукам, Олеся там подпрыгнула: - Королева? Антонина Георгиевна?

– Да, - с подозрением проговорил Лева. Вот не Олеся ли затеяла весь этот дурацкий перфоманс, чтобы вытащить его из депрессии?

– И как тебе?

– Сложные, непривычные ощущения.

– Я тоже себя чувствовала дура дурой, когда находилась рядом, - призналась Олеся.

– Ты? Да быть не может.

– Брось. То не человек. То – монстра просто. Человек-легенда.

Лев вспомнил кудряшки, взгляд и повадки. И кивнул, соглашаясь.

– Она у нас морфологию преподавала. После преподавателя в кабинет можно не заходить - не пустит. За каждый пропуск – по пять конспектов. И не просто там статья. Нет. Монографиями тетради исписывали. И у всех студентов приметы была: сдашь Королевой – диплом будет. Знаешь, как народ радовался тройке с первого раза.

– А у тебя что?

– Четыре, - с умеренной гордостью человека, который знает себе цену, проговорила Олеся.

– Как тебе удалось?

– Я боялась ее до дрожи в коленях, поэтому учила все, как проклятая. Она у нас еще семинары вела. Как сейчас помню, субботой, первой парой. Мы стонали. Но ходили. А потом на доске с расписанием кто-то повесил записку для нашей группы, что будут дополнительное занятие в воскресенье, в восемь утра.

– И вы?
– развеселился Лева.

– Мы пришли. Всей группой. А потом сообразили, что первое апреля. Как тут не сообразить, когда дверь закрыта. Охрана нас посылает. Пускать не хотят. Мы ж догадливые – только потом сообразили, что нас развели.

– С ума сойти.

– Доброжелателей мы так и не нашли. А больше всего возмущалась Антонина Георгиевна.

– А она чем?

– Что ей не сказали, что группа была готова заниматься дополнительно. И она бы подошла. А охрана бы точно пропустила детей узнавать новое, а не дурака валять в воскресенье. – Вдруг Олеся задумалась и изумленно спросила: - Не хочешь ли ты сказать, что книгу о квартете написала Антонина Георгиевна?

– Нет, - поморщился Лев. – Ее внучка. Ирина. Может быть, ты и с ней знакома.

Вопреки его желанию получилось ядовито. И с намеком.

– Я не заказывала книгу, - вздохнула Олеся, словно сожалея, что такая замечательная идея не пришла ей в голову. – И если ты посмотришь по событийному ряду в тексте – не сливала информацию.

– Прости. – Помолчал. И все-таки спросил: - А что ты знаешь об этой Ирине?

– Лично не знакома. Она на восточном училась. Кажется. Не на русской филологии точно. Так что толком я о ней ничего не знаю. Известно лишь только, что у Антонины Георгиевны дочь и зять погибли. Я как раз училась, мы все тогда узнали. И она осталась с внучкой.

Лев замолчал и уставился в окно. Ехали они к Московскому вокзалу. Ну, как ехали. Снова большей частью стояли. Но самое противное было в том, что снег, как по волшебству, прекратился. Оставил сугробы, белые крыши, дорогу, по которой ехать было затруднительно – и исчез. Словно его и не было.

– Ты заедешь к нам? – спросила Олеся.

– Нет. Я сразу домой. А что такое морфология? Кстати?

– Это про русский язык, Лева. И части речи, - пояснила Олеся. И ему, конечно же, все сразу стало ясно.

– И про деепричастия, - злобно проворчал он. Почему-то именно это дурацкое слово казалось ему олицетворением дурацкого дня.

Она не стала спрашивать, узнал ли он то, за чем приезжал. Все и так было ясно.

Музыкант подумал-подумал и набрал еще один номер телефона.

– Здравствуйте, Лев, - услышал он в трубке.

– Здравствуйте, Петр, - поздоровался он с начальником безопасности Томбасова.

– Чем обязан.

И Лев сделал то, что, наверное, надо было сделать с самого начала:

– Мне нужна вся информация о Королевой Ирине, отчество не знаю. Есть адрес.

– Сделаем.

– Это автор книги о квартете, - зачем-то пояснил руководитель этого самого квартета.

– Тем более. Сколько это будет стоить, я скину, информация будет в ближайшее время.

Лева вспомнил, что Томбасов отпустил их на волю. Со всеми вытекающими отсюда как плюсами, так и минусами.

– Конечно, - вздохнул он. – А лично вам – билеты на концерт…

– Которые я не пью, - рассмеялся начальник службы безопасности. – Лев. Не все любят музыку, представляете. Я вот больше как-то по коньяку.

– Отлично, - рассмеялся музыкант. – С меня бутылка.

…

Как она там в детстве любила приговаривать, веселя всю их дружную академическую семью? «Хочу, чтобы за мной приехал прекрасный принц на белом коне. Увидел. И упал».

Пожалуй, сегодня ее наивное детское желание сбылось. Частично, конечно. Но. Уронить Льва она не позволила, хотя собака-улыбака жаждала играть с человечком. Но теоретически было можно. Получилось бы громко.

Мда. Стоило себе признаться в том, что сказки не вышло. Сколько она мечтала о том, что он придет. Практически обомлеет, запылает. Молвит: «Ты»… И что? Вот получила. Пришел. Посмотрел. И ничего. Ни принца. Ни коня. Ни воспоминаний. НИ-ЧЕ-ГО.

А она. Дурында. Сколько всего хотела сказать. Просто коснуться. Сколько себе всего нафантазировала, пока писала книгу. О нем ли написана книга. Ага. О битлах, блин! А сама стояла как в ступоре. Смотрела. До чего хорош. Ничуть не изменился за пять лет, разве что взгляд зеленых глаз стал злее. И уголки губ чуть опустились вниз, как будто устали улыбаться. Она так растерялась, что повела себя, как девочка на первой дискотеке, которую в первый раз в жизни пригласил на медленный танец симпатичный мальчик. Зло и вызывающе.