Не смей меня отпускать

Выяснилось, что я пролежала в отключке трое суток. За это время много чего случилось. Макса и Оджеса отправили под трибунал. После того как принц лишился своей силы, проснулась вся его многочисленная семья вместе с императором. Они быстро выяснили, что натворили эти двое и теперь ломали головы над наказанием.

Яннаре повезло меньше, у неё больше не было могущественного покровителя, её судьбу вверили заоблачным из академии Штормов. Они пообещали «перевоспитать» девушку по собственному разумению, и судя по крикам волшебницы во дворе, когда её передавали небожителям, это наказание было хуже тюрьмы. Но я верю в этих ребят. Суккуб же изменилась.

Авенир задержался в академии. По просьбе императора он проводил кадровую чистку. Искал возможных соучастников Оджеса или лояльных ему студентов. Даже странно, что Найдела не выгнали. Мужчина клялся всеми богами, что не знал о плане ректора и принца. Это подтвердилось, и должность он сохранил. Фэнтези получила долгожданное прощение и свои способности обратно, за маленьким ограничением. Теперь прежде чем вступить с кем-то в связь фейри обязана была признаться в своём происхождении. Она даже передразнила саму себя, навещая меня в палате:

— Да, так и буду говорить всем: привет, я суккуб. Переспим? Кстати, я открыта для любых отношений, ты как?

Галлокс и Миврида решили продолжить обучение в столичной академии. За заслуги перед вселенной им выделили квоты, и теперь они могли развивать свои способности. Данрея призвали на службу в качестве странника. Одним из его первых заданий станет помощь в возвращении всех пленниц Макса домой.

Тео и Аня вернулись в свою академию. Перед уходом девушка как-то странно погладила воздух передо мной и улыбнулась. Мне так хотелось поговорить с ней об Алексе. Но я так и не решилась произнести вслух его имя. Меня ранила каждая буква, каждое воспоминание, каждый вдох воздуха в мире, где больше нет его.

Мне не доверяли. Держали в наручниках. Временно ограничивали общение с другими студентами. Слухи о том, что у меня есть безграничные способности влиять на мир и ход времени слишком быстро расползлись за пределы академии. И я всё чаще слышала разговоры о своей перевозке в Штормы, где меня будут держать вдали от соблазнов и недоброжелателей. Видимо, меня тоже ждало своего рода перевоспитание.

— Что решила? — спустя неделю Авенир всё же заговорил со мной, а я потеряла дар речи на мгновение. Его лицо, голос, движения. Как же Алекс похож на своего дядю!

— А у меня есть выбор? Искру вы так просто не отпустите, я же правильно поняла. Я принадлежу этому миру и обязана однажды передать силу своему ребёнку, который должен родиться от Заоблачного.

— Ты хорошо учишься. Традиции наши знаешь, — похвалил мужчина.

— Где тело Алекса? Почему мне не разрешили проститься с ним? — я наконец задала главный вопрос, и Авенир грустно улыбнулся.

— Он был странником. Одной ногой в этом мире, а второй в тысячах других. Алекс просто растворился после смерти.

— А что стало с Дорой? — я цеплялась за любой шанс, ведь, если девушка смогла вернуться призраком, значит, и Алекса я смогу увидеть однажды.

— Дора была иллюзией. Её вызвало чувство вины Макса. Очень сильная материализация, он вложил в фантом все свои воспоминания и поверил, что это его невеста. Потому он и заботился о тебе и похищенных через неё. Какая-то его часть противилась жестокому плану. Это будет учтено на суде.

— Что будет со мной. Насильно выдадите меня замуж за Заоблачного?

Авенир не выдержал и рассмеялся, а затем вполне искренне спросил:

— Зачем?

— Чтобы я передала искру.

— Ах, ты об этом. Ты её истратила. Никакой искры больше не существует. Ты теперь самая обычная Поднебесная. Мне пока не дают оценить твой потенциал. Вдруг даже на поджиг плиты твоих молний не хватит?

— Значит, никаких прыжков во времени?

Дядя Алекса покачал головой, а я почувствовала облегчение, а вместе с ним безграничную тоску. Я сама себе не доверяла и боялась, что уж я-то доведу дело до конца в отличие от Макса. Не сегодня, не завтра… Когда-нибудь.

— Ты так сильно любишь его?

Кивнула. Авенир снова загадочно улыбнулся, а меня это только разозлило. Вся эта таинственность, перешёптывания по углам, жалостливые взгляды. Как же я мечтаю сбежать от них, спрятаться, не видеть и не слышать.

— Я хочу показать тебе кое-что, а заодно познакомить с ещё одной пленницей Макса. Но сначала ответь на вопрос.

— Какой?

— Ты готова расколоть свою душу?

— Она уже расколота, даже стараться не надо.

*.*.*

Авенир мычал какой-то до ужаса знакомый мотив, пока вёл меня к императорскому дворцу. Чем ближе мы подходили, тем меньше он напоминал тот мрачный склеп, в котором меня держали вместе с другими похищенными. Жизнь снова вернулась в его стены, а погружённые в магический сон члены правящей династии проснулись и принялись наводить порядок в столице и стране.

Братьев Макса и Алекса узнавала без труда по надменным рожам, а ещё я сбилась со счёта. Сколько же их у него? Насчитала минимум десяток царских особ.

— Какой генофонд. И ни одной сестрички, — шепнул мне на ухо Авенир.

От Заоблачного все шарахались, небезосновательно побаиваясь сильного ментального мага, который без труда влезет в голову любому, хоть самому Императору.

— Нет-нет. К нашему помазаннику не влезу. Я своей сестре обещал не обижать его. Ума не приложу, что Эланора в нём нашла? Но сердцу не прикажешь, правда, Вика?

Тяжело вздохнула. Конечно, правда.

Моё меня не спросило и выбрало Алекса. А теперь мне придётся долго объяснять упрямой мышце в моей груди, что больше мы его не увидим никогда.

Авенира явно забавляли мои мысли, он даже не стеснялся их читать, а мне уже было как-то всё равно после случившегося. Меня лишь злило веселье этого мужчины. Погиб его племянник, а он не скорбит. Напротив, полон энтузиазма, шутит, смеётся, словно плевать ему на смерть своего близкого родственника.

Эту мою колкость дядя Алекса комментировать не стал. Просто толкнул двери одной из спален и пропустил меня вперёд. Глядя на сидящую на кровати женщину, я даже спрашивать не стала кто она. Голубые глаза, слепяще золотые, как лучи заходящего солнца волосы, шкодливая улыбка.

— Вы мама Алекса!

— Прости, что не могу встать и обнять тебя, Вика. Кое-кто пригрелся и совсем не хочет вставать. Тяжёлый, — она взъерошила пальцами белый жёсткий мех, лежащего на его коленях существа, которого я сразу и не заметила, а теперь глаз не могла оторвать от смешной вытянутой морды.

Сердце ожило и заколотилось с такой силой, что у меня закружилась голова.

— Это… Это он?

Я боялась дышать, боялась подойти ближе и сойти с ума от надежды. Вдруг это просто муравьед. Муравьед-альбинос. Самый обычный. С полосами царапин, тянущимися от глаза.