Не смей меня... хотеть
Шрифт:
Беленькая, фарфоровая какая-то…Платье это… Сидит скромно, ножки подогнув под себя… И кутается в теплый плед. Хорошо, что захватил… Плохо, что слишком закуталась… Я бы ее сам… Закутал… Руками. Сразу всю.
На сцене перед нами что-то происходит. Кто-то поет, кто-то с кем-то навсегда прощается.
А я смотрю, как тонкий локон на шее от моего дыхания шевелится, и это гипноз. Просто гипноз, сумасшествие какое-то.
Хочется дотронуться. Чуть-чуть. Может… Может, она не заметит?
Я же немного… Ну что ей, жалко , что ли? Если не дотронусь, сдохну, прямо тут превращусь в камень…
Ее
Ловлю их губами.
И Алька вздрагивает. Именно так, как мне мечталось только что. Вкусно. До одури. Хочется не целовать. Зубы вонзить. И зарычать предупредительно, чтоб не дергалась, пока я… Пока я ее пробую.
Голова у меня уже, практически, ни в чем не принимает участия, а Алька дрожит все сильнее, потому что я позволяю себе все больше. Уже не просто прикасаюсь губами, целую, и даже прикусываю, пока что легко. Пока что.
Себя не контролирую совсем, наваливаюсь, руки ставлю по обе стороны от напряженно сидящей передо мной фигурки, так, что она оказывается полностью в моих объятиях. Я пока что не сомкнул ладоней, остатком не мозга — нет! — инстинктами хищника, которые во мне вовсю сейчас руководят, понимаю, что пока рано. Не спугнуть… Не спугнуть только…
Она почему-то позволяет.
Сама не двигается, замирает, напрягается… Но не отталкивает.
Сквозь марево жара, душащего меня, замечаю, как сильно и часто поднимается и опускается ее грудь, как бьется синяя жилка под прозрачной тонкой кожей…
Я ее целую. Не могу сдержаться. Просто не могу.
Если бы сопротивляться начала, возразила, я бы… Не знаю, наверно, что-то сделал бы…
Но она не сопротивляется, не возражает. И я… Что-то делаю.
Мягко и сладко прикусываю ее, сдерживая зубы, но не до конца, наваливаюсь еще сильнее…
И неожиданно слышу тонкий, слабый стон. Такой, что, наверно, только мое, настроенное чутко на ее волну ухо могло распознать.
Замираю на полсекунды , с неверием вглядываюсь в ее лицо, с пляшущими на нем отблесками прожекторов.
Глаза Альки закрыты, лицо… взволнованное, прикушенная красная губа. И полная податливость.
Охереть…
Это где-то что-то открылось, что ли, в подпространстве, что мне такой подарок прилетел сюда?
Интуитивно понимаю, что медлить нельзя, тормозить нельзя! Мне каким-то образом сейчас свезло! Но везение может в любой мопмент закончиться, надо не тормозить!
Но и не гнать.
Не проебать, короче, шанс.
Аккуратно перемещаюсь так, чтоб видеть ее лицо.
Красивое, бляха, какое красивое… Она ангел. Нежный, чистый… Хочу ее.
Дико хочу.
И возьму. Возьму. Сейчас возьму. Пока позволяет. Плевать, что потом будет! Сейчас она моя. Практически моя.
А будет — полностью.
Кладу руки Альке на плечи, она открывает глаза в этот момент, смотрит на меня… Странным взглядом, словно не соображая, что просиходит.
Со сцены доносится что-то лиричное, женский голос поет про разлуку…
И музыка эта нас обвивает, словно в кокон заключает, добавляя ситуации нереальности, сказочности…
Упираю ладони в хрупкие плечи и легко укладываю Альку, так и не
оторвавшую взгляда от моего лица, на мягкую пенку.И тут же, не теряя зрительного контакта, падаю сверху, оставаясь на локтях и жадно разглядывая лицо моей неожиданной сегодняшней победы.
Надо же…
Расскажи мне кто еще пару дней назад, что я буду лежать на Альке, буду смотреть в ее огромные растерянные глаза, а на губах моих будет вкус ее кожи… Не поверил бы. Это же что-то из фантастики…
И вот она, фантастика наяву.
И сейчас я ее реальностью сделаю.
Наклоняюсь и мягко, аккуратно, не напирая, как в первый раз, прикасаюсь к полураскрытым губам. Тоже дрогнувшим мне в ответ. Взволнованно выдыхает мне в рот, упирает руки в плечи. Но слабо. С желанием, но не с силой…
Не хочешь? Хочешь? Давай “хочешь”? Давай? Если нет… Я же не смогу тормознуть… Я же… Сдохну, если тормозну. Если остановишь.
Не останавливает. Просто держит. Просто дышит.
Хорошо. Хорошо.
Замираю.
Пережидаю.
А затем продолжаю.
Мягко трогаю ее, провожу языком, пока еще не проникая в рот, только исследуя.
Позволит? Нет?
Позволяет.
А еще…
А еще ее мягкие губы растерянно и слабо отвечают!
И это — финиш, блять! Фиаско!
Потому что мне мгновенно сносит башню, и то, что происходит дальше воспринимается уже урывками, сном.
Сладким, кайфовым до боли сном…
Глава 26
Я никогда не ощущала себя так, словно к коже оголенный провод прикасается. И всегда думала, что это — пошлое на редкость сравнение. Штамп.
Но когда Немой проводит по шее твердыми сухими губами…
Это реально оголенный провод.
И ток в кучу киловатт по нему.
Потому что меня трясет. И хорошо, что в этот момент смотрю на сцену, смотрю, ничегошеньки не видя, да и не слыша, собственно…
И хорошо, что он сидит сзади, и лицо мое вне зрения.
Потому что наверняка выгляжу я тоже, словно током ударенная.
Глаза широко распахнуты, губы раскрыты от шока и невозможности закричать.
Мне хочется издать хотя бы звук, но из горла ничего не вырывается.
В голове бьется дурацкое: “Как же так… Он же… Он же извинился… Как он…”
Мне бы повернуться к нему, напомнить о случившемся, грозно посмотреть.
Мне бы прекратить это все.
Но не могу.
Вцепляюсь, как умалишенная, в плед, словно в последний оплот добродетели, смотрю слепыми глазами на сцену, а сама вся там, в районе шеи, которую жгут его поцелуи.
Касания, скольжение губ, легкая боль от зубов.
Он меня прикусывает!
Как… Как животное! Это вообще как? Это…
Почему-то некстати вспоминается Олег, всегда ласковый Олег, не позволявший себе ничего подобного… Правда, он пару раз пробовал меня шлепнуть по заднице во время секса, но я отнеслась к этому резко отрицательно, и больше ничего такого не повторялось.
А тут…
Он ведь даже не спрашивает, не интересуется моим мнением!
Он просто берет! Просто кусает! Больно! Но почему у меня от этой боли мурашки по всему телу? Бешеная дрожь, которую не остановить…