Не смейся, ведь я люблю

– Ладно, тогда я пойду. Не хочу мешать.

– Конечно.

– Позвони мне как-нибудь, когда будешь не так занята.

– Я ничего тебе не обещаю.

– Подумай об этом.

– Хорошо, я подумаю.

Родриго поворачивается, но, почти собравшись уходить, снова возвращается. Он смотрит Эстер

прямо в глаза и взволнованно проводит рукой по ее волосам.

– Меня выгнали из волейбольной команды, – неожиданно заявляет он, несказанно удивив этим

Эстер.

– Как? Когда?

– На прошлой неделе. Я разбит.

Для девушки это полная неожиданность. Она не подозревала, что он признается ей в чем-то

подобном. Иногда Эстер смотрела турнирную таблицу по волейболу, чтобы узнать результаты своей

бывшей команды, и знала, что они по-прежнему на втором месте первой лиги, следом за командой, выигравшей все встречи. Должно было произойти что-то очень серьезное, чтобы Родриго указали на

дверь. Она не понимает произошедшего и даже не старается найти причины, но ей немного жаль

парня, стоящего сейчас перед ней. Эстер делает над собой усилие и приглашает Родриго войти. Он

соглашается и идет за девушкой в маленькую гостиную. Они садятся.

– Почему тебя выгнали? Ведь вы же вторые, разве нет?

– Да, хотя первые намного нас опередили.

– Но, второе место это хорошо.

– Да, неплохо, но мое увольнение не связано с результатами.

– Нет?

– Нет, я поругался с президентом.

– Вы поругались?

– Да, и очень сильно. Думаю, я даже оскорбил его, хотя он начал первым.

– Ничего себе.

– Я попросил у него увеличить смету команды на следующий сезон, чтобы стать более сильными и

10

конкурентоспособными. Он ответил, что не может дать больше денег, и что мы должны идти вперед

с тем, что имеем. Мы кричали друг на друга, и закончилось тем, что он меня вышиб.

– Мне очень жаль.

– Спасибо. Ты ведь знаешь, что волейбол – самая важная часть моей жизни.

– Конечно, я это знаю.

Он был не просто самой важной частью его жизни, он был его жизнью.

Какое-то время оба молчат. Эстер старается не смотреть ему в глаза. В памяти еще остались

далеко не лучшие воспоминания о том, как она страдала в те дни, когда он так скверно обошелся с

ней. Но, с другой стороны, в памяти отпечатались ее чувства к нему, и ей трудно позабыть нежного, внимательного, замечательного Родриго. Она и вправду очень сильно любила его, как не любила

никогда и никого.

– На самом деле есть еще одна вещь, которую я скажу тебе.

– Какую? – немного смущенно спрашивает она, снова удивившись.

– Ты не заслуживала того, как я поступил с тобой… Я пришел попросить прощения.

Эти слова застают ее врасплох, она была не готова услышать их. Тон голоса и манера речи

Родриго указывают на то, что он уже не такой, как несколько месяцев назад, но услышать от него

извинения – это гораздо больше того, что она могла представить.

– Ты сделал мне очень больно.

– Я понимаю. Знаю, что я был тупой скотиной, и мне необходимо попросить у тебя прощения за

свое поведение. На самом деле я пришел именно за этим, – признается Родриго, наклоняясь вперед и

кладя руку на колено Эстер.

И снова воспоминания, снова чувства, позабытые моменты, воскресшие сейчас. Это не более чем

рука, скорее всего, со стороны Родриго это был просто неосознанный, машинальный жест, но у Эстер

все переворачивается внутри, когда она чувствует прикосновение его пальцев к своему колену.

– Думаю, уже немного поздно просить прощения.

– Да, поздно, и я пойму тебя, если ты меня не простишь, но мне было просто необходимо снова

увидеть тебя и сказать тебе это.

– Родриго, прошло больше четырех месяцев.

– Конечно, и я думаю, что они были очень нелегкими для тебя.

– Нелегкими?

Девушка сильно выдыхает и качает головой. Ей нестерпимо хочется плакать, но это она посчитала

бы возвращением к прошлому. Снова боль, снова страдания. Она не готова к этому, и не хочет этого.

Тем не менее, ее сердце торопливо бьется, и она испытывает щемящую тоску. Эстер не в состоянии

управлять тем, что творится в ее голове и душе.

Родриго встает и наклоняется к ней. Девушка не смотрит на него, она закрывает лицо руками, потому что не хочет смотреть на него, не хочет, чтобы он заметил, что она плачет из-за него.

– Из-за меня тебе было очень плохо, и мне нет прощения, но я хочу, чтобы ты кое-что знала, Эстер.

Я был дураком, настоящим кретином. Мой поганый характер одержал верх надо мной… над нами…

но я на самом деле… любил тебя… Клянусь, что любил тебя, правда.

Она тоже его любила, очень сильно любила. Она была почти одержима им. Она мирилась с его

нападками, если делала что-то не так. Она терпела все: его крутой нрав, его крики, его раздражение и

злость, все его выходки… Всё! Она терпела все, вплоть до обвинений в проигрыше команды, если

она ошибалась. Конец их отношений был самым худшим днем в ее жизни из-за того, как они

расстались, и из-за того, что это значило для нее.

– Этого недостаточно, Родриго, но я тебя прощаю, – говорит Эстер, набравшись смелости. – Я тебя

прощаю.

– Спасибо тебе. Мне стало спокойнее, хотя я помню ту боль, что причинил тебе.

– Этого уже не исправить… А сейчас… Если ты не против… Вот-вот должен прийти мой учитель

французского.

– Конечно.

Девушка встает со своего места, Родриго выпрямляется, и оба, молча, идут к двери. Не говоря ни

слова, Эстер открывает дверь.

– Еще раз спасибо, – говорит Родриго, выходя из квартиры. – Надеюсь, уроки помогут тебе сдать

французский.

– Я тоже на это надеюсь.

И снова недолгое молчание.

– До свидания, Эстер.

– Прощай.