Не смейся, ведь я люблю

назад. Мы должны учесть все плюсы и минусы последствий тех или иных событий.

Мы – заложники собственного поведения, поскольку, если все выходит плохо, мы сломлены и

страдаем как никто другой. Пять месяцев я сожалею о поцелуе, одном простом поцелуе. Сколько

миллионов поцелуев совершается в мире за минуту, а я расплачиваюсь собой и остальными за то, что

дала волю своим губам в первый и единственный раз в своей жизни. Я рискнула, не соизмерив

последствия. Я соврала бы тебе, если бы сказала, что уже ничего не чувствую, но я стараюсь забыть о

том невозможном, в котором твердо пребываю. Мне не хватает той жизни, когда я не боялась любить, когда не пряталась от страха, когда у меня не было ощущения, что я затаилась за тенью собственного

отражения. Я тоскую по той жизни. Теперь я люблю, а не только смеюсь или плачу. Я люблю, а не

только хочу любить. Я целую в губы, а не только в щеку. И все выходит плохо. А самое худшее, что по

дороге я оставила израненные чувства. На самом деле израненные, с огромными рубцами, которые, быть может, никогда не перестанут болеть. Песня закончилась, а я продолжаю танцевать одна.

Неодолимое испытание.”

Мери перечитывает только что написанное ею за пятнадцать минут. У нее щиплет глаза. Девушка

снимает очки и вытирает их рукавом футболки. Она излила душу, но ей все так же плохо. Очевидно, в

этом случае одних слов недостаточно.

Она могла бы пойти спать в надежде на то, что наступит завтрашний рассвет и тогда, возможно, все вещи будут другими. Быть может, что-то случится, и ветер переменится раз и навсегда, он

вытащит ее из этой вялой апатичности. Но еще рано, и сон не идет.

А может, она в контакте?

Последний их разговор закончился плохо, но Палома единственная, кому удалось вызвать у нее

улыбку за последние дни.

Мери заходит в чат, на котором девчонки общаются с другими девчонками. Во всяком случае

предполагается, что с девчонками. Наведя курсор на свой обычный ник “Рыжулька”, она щелкает

кнопкой мышки. У нее сорок человек, и некоторые тотчас же приглашают ее на личный разговор.

Мария знает, что большинство из них парни, развлекающиеся тем, что выдают себя за лесбиянок, или

же просто спам. Она никому не отвечает и ищет в правой колонке ник, который использует Палома.

“ПаломаЛавин”. Она здесь, но захочет ли общаться? Может, Палома все еще злится на нее за то, что она не послала ей фото, которое та просила? Только дело в том, что она, Мери, хоть и зависла на

этом сайте, но никому не доверяет. Эта девчонка запросто могла оказаться сексуальным маньяком, извращенцем или отчаявшимся парнем, который будет упорно выдавать себя за восемнадцатилетнюю

девушку, пока она не пошлет ему свое фото. Кто же на самом деле эта Палома?

На фотографии она выглядит белокурой девушкой с миловидным лицом, длинными прямыми

волосами, зелеными глазами и слегка вздернутым носиком. Ростом она за метр семьдесят, а уж размер

ее бюстгальтера явно гораздо больше, чем у нее. Если Палома и вправду она...

Да нет, это точно не она. Единственный способ проверить это – увидеть Палому при помощи веб-

камеры или лично, но Мария не готова подвергать себя такому риску. После Эстер и Бруно Палома

была бы первой, перед кем она предстала бы гомосексуалисткой. Кроме того, даже если Мария

убедится в том, что это правда, и блондинка с фотографии окажется Паломой, так та сама сразу же

отвергнет ее из-за внешности. Она не верит, что такая красивая девчонка захочет общаться с такой как

она, у которой нет ни лица, ни фигуры. Мало того, она еще и соврала насчет возраста. Она скрыла, что ей всего шестнадцать, сказав, что ей тоже восемнадцать, поскольку зарегистрироваться на этом

сайте можно только начиная с этого возраста.

Мария вздыхает. Слишком много сомнений, слишком много лжи. Самое лучшее, это выключить

компьютер и идти в кровать. Если немного повезет, то она быстро заснет, и ей приснится что-нибудь

хорошее.

Однако она не успела уйти с сайта. На внутренней части страницы открылось маленькое

окошечко. “ПаломаЛавин” приглашает ее поболтать. Удивленная Мери соглашается.

17

– В чем дело? Что происходит? Ты даже не поздороваешься со мной? – Палома написала первой. И

хотя это не дружеское приветствие, на лице Мери появляется улыбка. Она очень рада, что Палома

заговорила с ней. Мария плохо понимает почему, но от этого простого сообщения ей стало лучше.

– Видишь ли, я уже ухожу.

– Да ты же только что вошла!

– Да, взглянуть одним глазком.

– Это дурной тон – не здороваться с подружками, даже если ты заходишь на сайт, чтобы бросить

мимолетный взгляд. Ты плохо воспитана.

Подружки? С каких это пор они подружки?

Мария и представить не могла, что Палома воспринимает ее как подругу. Вообще-то она думала, что Палома рассердилась на нее. Она мало с ней знакома, они даже одной недели не общались. Если

быть точной, то пять дней. Но кое в чем она абсолютно уверена: Палома – крепкий орешек. Кем бы

она ни была – девчонкой ли, парнем ли, но у нее сильный характер.

– Мне очень жаль, – пишет Мери, не переставая удивляться. Она больше не хочет спорить с ней. –

Ты права, я должна была поздороваться.

– Все нормально, проехали. Ты уже идешь спать?

– Да, мне нужно отдохнуть. У меня выдался паршивый день.

– У меня день тоже был дерьмовым.

– У тебя что-то случилось?

Она практически ничего не знает о личной жизни Паломы и не знает, решится ли спросить ее об

этом. Скорее всего, Палома отбреет ее какой-нибудь грубостью типа “А тебе какое дело? Оно тебе

надо?”

– Да я всем уже сыта по горло, осточертело.

Добро пожаловать в клуб. Она такая не единственная. Мария думает точно так же: жизнь