Не смотри в глазок

На плечо мне вдруг опустилась рука.

– Ты чего? – Мама щурилась на меня припухшими со сна глазами. Она спросила это заботливо-угрожающе, как умеет только моя мама.

– Ничего.

– Как же ничего? Почему не спишь? Полтретьего!

– Да я услышал кого-то за дверью.

– Кто-то стучал? – Она прильнула к глазку, отодвинув меня.

– Нет! Там просто стоит кто-то.

– Кто?

– Я без понятия.

Мама провернула замок.

– Мам, не надо! – Но она уже распахнула дверь.

– Кто тут стоял?

В прекрасно освещённом коридоре никого не было.

– Ма, говорю же – не знаю!

Лифт не приезжал, я бы услышал его. Значит, парень успел за пару секунд добежать до лестницы? Звука удаляющихся шагов тоже не было. Наверняка он стоит сейчас, прижавшись спиной к стене за входом, и угорает.

Расхрабрившись от маминого присутствия, я даже вышел в коридор и выглянул на лестницу. Никого.

– За дверью точно кто-то стоял и пялился в глазок! – Я раздражался, потому что мама смотрела на меня как на придурошного.

– Твоё какое дело? Курьер еду кому-то принёс и смотрел номер квартиры.

– Целых десять минут?

– Или подростки хулиганили.

Я захлопнул дверь. Замок провернул, цепочку ещё накинул.

– А ты чего в мою кофту вырядился? – подозрительно спросила мама.

– Холодно.

– Холодно?! – Она потрогала мой лоб. – У меня завтра первая смена! Ты мне затемпературить не вздумал ли?

– Таких планов не было.

Я вдруг осознал, что в прихожей снова стало душно. Понял, как нелепо я выгляжу: стою тут на жаре в женской тёплой кофте в цветочек, блею непонятно что.

Мама всё-таки измерила мне температуру.

– Тридцать шесть ровно, – огласила она вердикт. – Если ты сейчас же не пойдёшь спать, я не знаю, что я…

Я догадался наконец снять пододеяльник с одеяла и укрыться только им. Стало легче, приятнее, невесомее. Стены в сумерках будто пульсировали. Словно проступало через эти крапинки нечто нездешнее, тёмное… Я зевнул. Потом ещё раз.

«Хулиган местный. Прознал, наверное, что в квартиру въехал я – трусло безответное в маминой кофте. И решил разыграть», – лениво сказал я про себя. Потом в моей голове прозвучал голос мамы: «Нужно игнорировать глупые нападки всяких!.. Быть выше этого!»

«Спать», – это сказал я.

Потом тихий голос в моей голове, совсем незнакомый, спросил: «Но как он мог пародировать тебя, если он тебя не видел?» Я проигнорировал этот голос, и он почти сразу замолчал. Все голоса замолчали.

***

Утро лизнуло меня солнечным лучом в лицо, бухнуло в уши незнакомыми звуками. Открыв глаза, я не сразу сообразил, где я нахожусь. Ах, ну да. У меня новая жизнь. Дрянная жизнь, полная неизвестностей и наверняка неприятностей. Лето вдали от дома, которого больше нет.

Я вышел на кухню, сел за стол, сказал маме «доброе». Взял коробку с хлопьями со стола, потряс ею, как бубном.

– Хватит на двоих? – спросила мама. – Неохота включать плиту.

– Хватит.

Мне насыпали в тарелку хлопьев.

– Ну, чего смотришь? – спросила мама. – Иди за молоком.

Я сменил пижамные шорты на цивилизованные и пошёл в магазин, который прямо у ворот.

Подбрасывая литровую упаковку молока в руке, я возвращался домой, стараясь попадать ногами только в стыки тротуарных плиток. Когда плитка в аккурат шириной с твою ступню, просто преступление наступать между стыков. Вдруг я услышал:

– Пливет!

Это меня нагнала малышка, которую мы видели вчера. В некотором отдалении от неё маячила желеобразная женщина.

– Тебе сколько лет? – без перехода спросила малявка.

– Почти тринадцать. А тебе?

– Вот сколько. – Она показала четыре пальца, а потом пять. – Поиглаешь со мной?

– Может, в другой раз? Мне нужно домой. Молоко отнести. – Я показал пакет.

Но она не намерена была отпускать меня без боя.

– А если я тебе секлет ласскажу?

– Э-э-э… Раз это секрет, то, может, не нужно рассказывать?

Девочка оценивающе меня разглядывала.

– Нет, нужно, – решила она всё же.

– Доча, отстань от мальчика! – встрепенулась мадам. – Иди сюда. Домой пора.

Девочка надулась, но пошла к матери. Но по дороге обернулась и театрально прошептала, выпучив глазёнки:

– А я знаю, кого углобили! Здесь на стлойке человек умел! Лазбился. Такой секлет, понял? – И ушла, довольная.

***

Мама, хоть я и сказал, что уже сыт, вытряхнула остатки хлопьев мне в тарелку – надо доесть.

– А что, тут кто-то умер? – спросил я, чтобы завязать разговор.

Немного хлопьев просыпалось. Мама застыла на долю секунды, но сразу же стала смахивать их тряпкой.

– Кто умер? Где? – спросила она каким-то бесцветным голосом.

– Ну здесь. В «Новой жизни».

– С чего ты взял?

– Женщина эта вчера что-то такое сказала, помнишь? И сегодня…

– Ты снова, что ли, с ней разговаривал?

– Не с ней, с её дочкой. Во дворе встретил.

– Доложили уже…

– Так кто-то умер?

Мама швырнула тряпку в раковину.

– Тётки болтают всякое. Ты зачем повторяешь?

– Я не повторяю – я просто понять хочу!

– Нечего тут понимать.

– Ма, «нечего понимать» – это когда ничего не произошло. Но кто-то ведь умер?

– Умер и умер. Тим, люди вообще-то везде и всегда умирают.

– Но они так странно про это говорят…

– А ты не слушай.

– Что значит «не слушай»? Я уже услышал. Мне что, пять?

– Тимофей. На стройке, когда дом ещё не был сдан, погиб человек. Упал. Несчастный случай. Тут действительно не о чем говорить. Доволен теперь? Да, это трагедия, но такое, к сожалению, случается. Полиция уже давно разобралась. Проехали.

Конец ознакомительного фрагмента.