Не стану взрослой

— А что, Костик все-таки разболтал? Вот козел! — добродушно усмехнулся Максим.

— Макс, тут нечего стесняться, — строго произнес пьяноватый Олег. — Ты делаешь нужное дело — прославляешь нашу страну. Весь мир должен у нас сосать.

Валя притворно ахнула и шлепнула его по плечу.

— Да, я так и сказал: сосать, — повторил Олег с вызовом. — В любом виде спорта. Даже в кибернетическом.

Кроме них в квартире было еще человека три, не считая самого Кости. Из кухни в большую комнату перетащили стол и даже накрыли скатертью. Бутылка водки, бутылка шампанского и несколько бутылочек с вином, магазинные салатики в пластиковых коробочках, тоненько порезанные хлеб и колбаса, фрукты… К огромному раздражению Максима, в комнате присутствовал и такой ненавистный ему артефакт, как гитара.

Увидев своего почетного постояльца, Костя мигом отбросил гитару, вскочил с дивана и кинулся к нему. Максим протянул было руку, но Константин схватил его в объятья. Видимо, он тоже был уже, что называется, хорош.

— Заложил меня, да? — спросил Максим.

— Да вот как-то так. Зато у тебя теперь несколько новых поклонников…

— А где Элька? И Мельников?

— О! — Костя засмеялся. — Эти двое заняты вместе. — Он выждал паузу — наверное, чтобы Максим оценил шутку, — и завершил: — Сидят по комнатам и режутся по сетке в третью «Кваку».

Он был не особенно пьян — скорее, перевозбужден.

— Ну, пусть и дальше сидят.

— Да. Оставь этих дегродов и давай к нам.

— А в честь чего пьянка?

— Отмечаем. Меня на работу взяли, стажировка начнется завтра! Так что сегодня веселимся… — он тяжело вздохнул. — А грустить завтра будем. Да… Завтра похороны нашей Аленушки… И я туда не попадаю… — Он издал громкий звук, похожий на всхлип, но тут же нагнал на себя улыбку. — Не откажешься разделить выпивку с верным поклонником?

Кстати, о поклонниках. Вот и настало время задать Косте серьезный вопрос.

— Можешь выйти на кухню? Надо поговорить.

— Ну, че бы и нет… — Костя вышел вслед за гостем, не забыв захватить со стола рюмку с водкой и бутербродик.

— Кость, хочу спросить у тебя кое-что, — сказал Максим, плотно закрыв дверь на кухню.

— Вперед!

— Вадим Мельников — геймер-задрот. Он про меня знает и от меня тащится. Саня, который брат Карины, тоже геймер, хотя и не совсем задрот. Он тоже знает про меня и тоже тащится. Но ты-то вообще не геймер, и уж тем более не задрот. Я могу поверить, что ты что-то обо мне слышал. Но с какого перепугу ты мной восхищаешься? Что, не нашел себе другого объекта для поклонения?

Костя недолго поколебался с ответом, махнул рукой и сказал с усмешкой:

— Да, дорогой мой объект, ты меня раскусил. Я вообще не знал, кто ты такой, и не узнал бы, кабы не Вадик. Он постоянно повторял твое имя, просто бредил тобой… И я подумал: а вот пообщался бы ты с ним лично — может, и человека бы из него сделал…

— И заодно твое финансовое положение поправил, — подсказал Максим.

— И это тоже. Да и самому стало интересно. Я как-то не думал, что есть такие люди, которые какие-то реальные деньги зарабатывают тем, что играют в компьютерные игрушки. Я был уверен, что ты такой же задрот, как Мельников. Но когда увидел тебя в реале, понял, что ты другой.

— Какой же?

— Нормальный. Хотя и с небольшими заскоками, но у кого их нет?

— Я так и понял, что ты все это время врал, пока пел мне дифирамбы.

— Ну, зачем так сурово? Не врал, а…

— Играл, — опять подсказал Максим. — Как дети играют в космонавтов. Интересно было себя попробовать в этой рольке, а? Якобы ты мой фанат, а я суперзвезда.

— Нет, — зачем-то начал оправдываться Константин. — Ты ведь и в самом деле достоин восхищения…

— Пусть Мельников восхищается. А ты нормальный человек, оставайся им и дальше.

— За нормальных людей! — Костя поднял рюмку, которую держал в руке, на секунду задержал ее в воздухе, затем отправил содержимое себе в рот. Громко выдохнул, закусил канапе. — Хорошо-о… Кстати, Мельников. Ты знаешь, мне кажется, что Вадимка… ну… мне страшно это выговорить.

— Попробуй.

— Ну, что он… эм… — Костя замялся.

— Гей? Ты это хочешь сказать?

— Ну. Я бы не хотел такое говорить про своего друга, но факты говорят сами за себя.

— Факты? Очень интересно. Он что, качает гей-прон?

— Прон? Че такое «прон»?

— «Прон» — это слово «порн» с переставленными буквами. Так пишут на трекерах, чтобы не запалили.

— А, ясно. Я все равно не смотрю порнуху. Я люблю красивую эротику. Я не считаю, что показывать крупным планом разные дырки — это сексуально…

Костя очень любил поговорить про себя. Максим это дело пресек:

— Так что, ты застал Вадика за просмотром гей-порно?

— Нет, это вообще был бы ахтунг. Но мне кажется, дело к этому и идет. Это же ненормально, чтобы двадцатилетний парень так от девчонок шарахался! Я понимаю, было б ему тринадцать. В тринадцать лет я сам девчонок боялся.

— По-моему, Вадим с ориентацией еще не определился.

— Так пусть определяется! Давно пора! Знаешь, Максимка, он на тебе просто помешан. Я не знаю, что это — половое влечение или фанатизм, но факт: стоит только вспомнить твое имя, как он меняется. Бля, ну сделай же что-нибудь, пока он совсем пидором не стал! Сними ему шалаву, что ли!

— Успокойся, Костя. Никого я покупать ему не буду.

— Денег жалко?

— Нет. Его жалко. Я сам лишился невинности с проституткой. Поверь, ничего хорошего в этом не было. Лучше б я девственником остался.

— Что хорошего в том, чтоб быть девственником?

Максим вспомнил грустное лицо Сани и сказал:

— Пока ты девственник, секс для тебя — это что-то сакральное…

— Какое? — перебил Костя.

— Святое. Божественное.

— А ты что же, хочешь сказать, что на самом деле секс — это не божественное занятие?

— Вернемся в студию, — предложил Максим, раздраженный поворотом беседы.

Костя одобрительно качнул заметно отяжелевшей головой.

Максим не торопился сесть за стол. Сперва заглянул в комнаты.

Мельников все-таки побрился. Без своей недобороды он не стал симпатичным — просто перестал вызывать отвращение. И футболку надел, не сказать, чтобы очень чистую, но хотя бы без пятен пролитого кофе.

— И где ты мотался? — спросил Вадим.

— Где надо. У меня встречный вопрос.