Не судите леди по одежде

Потому что ей не нужна его правда. Как не нужен и он сам.

"Я думала, что должна рассказать тебе правду."

Её слова, сказанные накануне вечером, прозвучали в его голове так чётко, словно она стояла рядом. Джорджиана должна была сказать ему правду. Он смог бы ей помочь. Но она этого не сделала. Она отвергла его помощь.

Отвергла Дункана.

Джорджиане от него нужно было только одно. Его газеты. Колонка сплетен. Благодаря которой, она восстановит репутацию и получит свой титул.

Но, вспоминая её слова, он понимал, что Джорджиана права. Потому что его тайны ничего не меняли. Даже сейчас, когда Дункан готовился встретиться лицом к лицу с человеком, который довлел над ним в течение многих лет, когда готовился обрести свободу, Уэст всё равно оставался неподходящим женихом.

Теперь Дункан обладал властью и богатством, но ему всё равно не стать другим, он так и останется мальчиком без роду и племени.

Ему никогда не удастся обелить Джорджиану после скандала. Ему нечего ей дать. Он был человеком без титула, имени и прошлого.

И без будущего.

Он был средством для достижения её цели.

Так почему бы не согласиться на предложение Джорджианы? Не продолжить их отношения до её вступления в брак? Почему бы не обнажить её прекрасное тело и не заняться с ней любовью в дюжине мест десятком разных способов? Она не хотела, чтобы он играл роль её спасителя. Прекрасно. Она не хотела делиться своими секретами. Ну и ладно. Но Джорджиана предложила ему себя. Удовольствие для них обоих.

Так почему бы не получить это самое удовольствие и не думать об остальном.

Потому что у Дункана никогда не получалось не думать о всех аспектах.

– Сейчас чертовски рано, – проговорил Тремли с площадки первого этажа, чем привлёк внимание Дункана, и начал спускаться по лестнице. Его волосы всё ещё оставались влажными после утренней ванны. – Надеюсь, ты принёс то, о чём я просил.

– Нет, – ответил Уэст, выбросив Джорджиану из головы. Он не желал, чтобы она незримо присутствовала в месте, запятнанном этим мерзавцем и его грехами. – Я принёс кое-что гораздо лучше.

– Позволь судить мне. – Тремли остановился у подножия лестницы, поправляя рукава. В голове Дункана вспыхнуло воспоминание.

Уэст наблюдал за осторожной игрой пальцев графа на манжетах и, наконец, проговорил:

– Твой отец делал так же.

Тремли замер.

Уэст поднял глаза.

– Перед встречей с важными людьми он поправлял рубашку.

Тремли выгнул бровь.

– Ты помнишь чудачества моего отца?

Он помнил не только это.

– Я помню всё.

Уголок рта графа приподнялся.

– Я просто трепещу от предвкушения. – Он вздохнул. – Ну же, Уэст. Говори, зачем пришёл? Ещё рано, я даже не завтракал.

– Ты мог бы пригласить меня на завтрак.

– Мог бы, – ответил граф. – Но я думаю, что моя семья и так кормила тебя достаточно долго. Не находишь?

Уэст сжал кулаки, изо всех сил пытаясь сдержать гнев. Он вёл игру, из которой выйдет победителем. Дункан глубоко вздохнул и качнулся на пятках, изображая некое подобие скуки, которая обычно приходит с властью и всегда была присуща графу Тремли.

– Хочешь послушать, что я узнал?

– Я уже сказал. Мне нужно знать, кто скрывается под личиной Чейза. Если ты пришёл не с этой информацией, тогда мне всё равно. Особенно не в столь ранний час. – Он повернулся к лакею в дальнем конце коридора и щёлкнул пальцами. – Чай. Немедленно.

Слуга мигом принялся исполнять распоряжение. Уэст ненавидел то, как в духе своего отца Тремли резко отдавал приказы, которым беспрекословно подчинялись... Без колебаний. Из страха возмездия. В семье царила жестокость, и молодые слуги быстро научились двигаться расторопно, чтобы не привлекать внимания хозяев.

Он проводил взглядом молодого лакея и повернулся к Тремли.

– На самом деле это имеет отношение к Чейзу.

Не дождавшись продолжения, граф сказал:

– Боже, Уэст. Я не могу ждать весь день.

– Нам лучше обсудить дела в твоём кабинете.

Сначала Уэсту показалось, что Тремли не согласится. И, честно говоря, ему хотелось выложить всё здесь, практически на виду у всех, где у стен этого огромного дома, купленного на предательские средства, были уши. Дункан хотел раскрыть содержание в высшей степени поучительного досье от Чейза перед полудюжиной слуг, которые мечтали уничтожить своего непреклонного, отвратительного хозяина.

Но его цель заключалась не в публичном разоблачении.

Цель была стара, как мир. Он собирался заключить сделку. Тайны Уэста в обмен на тайны Тремли. Оба получат свободу. И никого не придётся разоблачать.

Он сосчитал до одного. До двух. До пяти.

Дункан привык ждать.

Граф резко развернулся и направился в свой тёмный огромный кабинет, где было множество ненужных окон с тяжёлыми бархатными шторами, которые не пропускали свет и ограждали от любопытных взглядов.

Дункан остро ощущал пистолет в сапоге. Он не думал, что придётся им воспользоваться, но в тёмной комнате его присутствие успокаивало. Дункан уселся в широкое кожаное кресло у камина, вытянул длинные ноги, скрестив лодыжки, и положил локти на подлокотники, сцепив пальцы в замок на груди.

– Я не предлагал тебе сесть, – сказал Тремли.

Дункан даже не шелохнулся.

Тремли уставился на него долгим взглядом.

– Ты чересчур уверен в себе для человека, который находится в одном шаге от тюрьмы стоит мне сказать лишь слово.

Дункан посмотрел на широкий стол из чёрного дерева в другом конце комнаты.

– Он принадлежал твоему отцу.

– И что с того?

Дункан пожал плечами.

– Я помню этот стол. Помню, что думал, какой он огромный, что никогда не видел такого большого стола. Я считал, что только очень могущественному человеку может понадобиться такой огромный предмет мебели.

Он помнил и другие вещи. Как смотрел в замочную скважину, зная, что не должен подглядывать. Видел свою мать на этом столе и как старый граф берёт то, что хочет. Ничего не давая взамен.

Ни любви, ни денег.

Даже когда они крайне в этом нуждались. Когда она нуждалась, как никто.

Тремли прислонился к столу, скрестив руки на груди. Дункан отогнал воспоминания.

– И что? Какое это имеет значение?

– Просто он уже не кажется мне таким большим. – Уэст пожал плечом, зная, что этот жест рассердит Тремли.