Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

— Я отдаю тебя в распоряжение бывшего боксера Ганса Клюге. Посмотри на этого верзилу, на его руки. Он добивается признаний не у таких цыплят, как ты. Мне жалко тебя, поэтому я даю тебе еще две минуты. Итак, кто тебя послал в село? Повторяю, я жду всего две минуты.

Эсэсовец снял с руки часы и положил их перед Петей. Секундная стрелка быстро обежала циферблат и пошла на второй круг. Петя молчал.

И тогда следователь махнул рукой палачу, а сам вышел из комнаты. Солдат с улыбкой подошел к Пете и легонько ударил по лицу. Потом сильнее и сильнее. Мальчик молчал, лишь слезы обильно текли по его щекам. А его истязатель достал тонкую проволоку, покрытую резиной, и дважды протянул ею по спине мальчика. Петя закричал, солдат ударил его в челюсть, и он потерял сознание.

Сколько времени избивал его бывший боксер Клюге, Петя не помнил. Очнулся он на соломе от добрых и ласковых прикосновений чьих-то рук. Мальчик приоткрыл глаза и узнал старика с кровоподтеками на лице. Он плакал, проклиная Гитлера и всех его солдат, а крупные слезы падали на Петю. Юный разведчик взял руку старика, тихо пожал ее и прошептал:

— Не надо, дедушка, плакать, мне уже почти не больно.

В подвале Петя находился уже третьи сутки. На допрос его больше не вызывали, и мальчик отлеживался, залечивая свои раны. Почему оставили его гитлеровцы в покое? Можно только предположить — они решили, что он действительно искал свою пропавшую мать и случайно появился в Ивановском. А старика, дедушку Ксенофонта, как представился он Пете, фашисты вскоре увели, и больше тот его не видел.

Утром 20 августа Петя с шестью обитателями подвала под крики и пинки гитлеровцев был доставлен в Ивановский лагерь для советских военнопленных. Мальчика по каким-то соображениям не добили в полиции безопасности и СД, и вот теперь здесь, в этом страшном лагере, его должны были уничтожить-другие фашисты.

Но прежде гитлеровцы решили использовать его на постройке дотов и других оборонительных сооружений. Петю включили в команду военнопленных-красноармейцев, которой негласно руководил небольшого роста, широкоплечий пожилой артиллерист. Этому человеку беспрекословно подчинялись в команде. К удивлению многих, к нему с каким-то уважением относились даже некоторые охранники. А красноармейцы не только подчинялись, но и любили его за веселый нрав, шутку и сильную волю. Было видно, что и в самые трудные минуты он никогда не терял бодрости духа. Около этого человека решил держаться и Петя.

В лагере гитлеровцы вместе с виселицами, постоянной слежкой и постыдными телесными наказаниями применяли подкуп и идеологические воздействия, разжигали национальную вражду среди военнопленных. И несмотря на это, среди оборванных и крайне истощенных красноармейцев группы артиллериста царила атмосфера дружбы и взаимопомощи. Каждый делился последним куском хлеба, махоркой, а если не было этого, старались подбодрить друг друга добрым словом. Особое внимание уделялось раненым и больным.

Мальчика сразу заметил артиллерист и приказал тому находиться рядом с ним. Вместе они таскали тачки, пилили доски, рыли землю. А вечером артиллерист в углу ветхого и сырого барака слушал рассказ Пети о его нелегкой судьбе. Однако тот ни словом не обмолвился ему о разведке и впоследствии будет долго об этом сожалеть. Здесь, в бараке, его новый товарищ предложил план побега из этого страшного лагеря, в осуществлении которого помогут Пете военнопленные. Этим постоянно голодным, ожидавшим каждую минуту пулю в спину людям было жалко шустрого и находчивого мальчишку, который вряд ли мог долго протянуть в этой гитлеровской «кухне смерти». И они решили устроить мальчику побег, который был назначен на следующий день.

Ночной побег

Ночь у Пети прошла в томительном ожидании выхода на работу. А днем он следил за артиллеристом и ждал от него условленного сигнала. И он дождался его. По сигналу Петя моментально нырнул в небольшой ящик, стоявший в углу полуразрушенного блиндажа. Военнопленные тут же забросали ящик обрезками досок, ржавым железом и промасленной бумагой.

Мальчик притаился и стал ждать окончания работы. Вскоре он услышал звонкие удары по подвешенному рельсу. Работа окончена. Тут же раздалась команда строиться, и измученные непосильным трудом военнопленные медленно собрались в колонну и, шаркая одетыми на ноги деревянными колодками, подгоняемые лаем огромных овчарок, криками гитлеровцев, двинулись в лагерь.

На строительстве укрепрайона установилась необыкновенная тишина. Слышалось только пение птиц, да из болота доносилось кваканье лягушек. Мальчик дождался темноты. Затем бесшумно разобрал наваленные на него отходы и вылез из ящика. Он размял затекшие ноги и двинулся в сторону леса.

Петя шел всю ночь по темному и уже несколько прохладному лесу. Под утро он нашел огромную ель, наломал березняка, забрался под широкие и густые ветки и лег спать. Проснулся мальчик, когда солнце стояло высоко в зените. Петя набрал в кепку брусники, которой здесь было видимо-невидимо, и с аппетитом ее съел. А вечером он опять двинулся к линии фронта. Уже ясно слышались орудийные залпы и пулеметные очереди. Вскоре мальчик был у деревни Голубовицы. Вот здесь и проходила линия фронта. Петя притаился в небольшой воронке и стал ждать полной темноты.

Через час он по-пластунски преодолел первые сто метров этого необыкновенно тяжелого пути и остановился передохнуть. Рядом послышалась немецкая речь и кто-то запиликал на губной гармошке. Петя, словно уж, отполз на десяток метров в сторону и продолжил свой путь вперед. По его подсчетам, он уже находился на ничейной полосе. Этого пути мальчик боялся больше всего. Впереди могло быть минное поле. Поэтому он так часто останавливался, отдыхал-, вглядываясь в такое черное поле, а затем продолжал свой путь.

И вот, когда Петя отдыхал около срезанной взрывом снаряда сосны, он вдруг услышал родную русскую речь. Окая, молодой голос с восхищением рассказывал кому-то о красоте волжской деревушки Краснянки, рыбалке, где за час-полтора можно наловить ведро красноперки.

Сердце у Пети радостно забилось. Ему хотелось крикнуть: «Ура! Я у своих!» Да, мальчик уже давно миновал передовую советских войск и находился в расположении артиллерийского полка, дислоцировавшегося в двух километрах от линии фронта. Петю срочно доставили в штаб, а оттуда во Второй Отдельный танковый полк, где его уже считали погибшим. О, как обрадовались возвращению мальчика его друзья-танкисты! Кузьмич быстро приготовил ему вкусный обед. Дядя Костя натопил баню, где больше часа отмывал от Пети грязь. Скрипя зубами, старшина проклинал фашистов, оставивших на теле мальчика рваные полосы. Он нежно растирал исхудавшую, но выдержавшую побои гитлеровца Клюге спину, а сам думал о мести: «За побои, слезы, унижения, издевательства и кровь советских людей — месть врагу. За поруганное и тяжелое детство Пети, сыновей и всей советской ребятни — месть фашистам».

А через некоторое время, одетый в свою красноармейскую форму, Петя четко докладывал командованию полка о собранных разведывательных данных. Ими заинтересовались и в штабе дивизии, куда мальчик был доставлен в тот же день. Петю внимательно выслушал высокий, моложавый генерал-майор Григорьев, делая часто записи в блокноте. По его просьбе мальчик подробно отметил на карте строительство гитлеровцами оборонительных сооружений, показал расположение дотов. Генерал долго расспрашивал его о вражеских танках, зенитной и противотанковых батареях в Ивановском. Спокойно, ясно и доходчиво Петя отвечал на многочисленные вопросы командира дивизии. В конце беседы генерал встал, протянул мальчику руку и торжественным голосом произнес:

— Боец Петров, от лица службы выношу вам благодарность за добытые сведения о противнике.

Потом улыбнулся и ласково сказал:

— Молодец, Петенька!

Петя вскочил с табуретки, вытянулся по стойке «смирно» и четко отрапортовал:

— Служу трудовому народу!

А генерал погладил мальчика по голове, вздохнул и продолжил:

— Сейчас тебя, Петя, отвезут в Ленинград. С тобой хотят побеседовать военные контрразведчики из Особого отдела фронта. Расскажешь там о положении на оккупированной гитлеровцами территории и возвращайся в полк, к танкистам.

Не хотелось Пете уезжать от своих друзей. Но генералу Григорьеву он только сказал:

— Есть!

Короткие строки автобиографии

Пока он добирался до Ленинграда, дальнобойная артиллерия фронта и летчики полка бомбардировщиков нанесли массированный удар но указанным им целям. Враг понес существенные потери в танках, артиллерии и живой силе. Об этом Петя узнал только на следующий день. В Особом отделе фронта его горячо поздравили с успешной разведкой и ознакомили с результатами бомбардировки Ивановского. «Нет, не зря я терпел», — подумал мальчик, улыбаясь от счастья и сознания, что он воюет с фашистами. В то же время он стоял смущенный от общего внимания, оказанного ему военными ко нтрразведч и ками.