Не так страшен черт

– Что за программу ты составлял для Красного Воробья? – сделал еще одну попытку черт. И, тяжело вздохнув, добавил: – Ты это хотя бы помнишь?

– Конечно, помню, – обиженно насупился Щепа.

Чтобы прийти в себя, он отпил еще пару глотков, на этот раз из стакана, в котором находилась «Слеза комсомолки». Судя по запаху напитка, его ингредиенты полностью соответствовали оригинальной рецептуре.

– У тебя осталась копия? – спросил я.

Щепа посмотрел на меня так, будто я поинтересовался, не состоит ли он в близком родстве с Градоначальником.

– Дэд-программы не копируются, – нравоучительным тоном произнес волосатик да еще вдобавок и щелкнул пальцами перед самым моим носом.

Я почувствовал себя полным идиотом: нужно было внимательнее слушать, что говорил о дэд-программах детектив Гамигин. Чтобы хоть как-то реабилитировать себя, я задал новый вопрос:

– Сколько тебе заплатил Красный Воробей?

– А вот это уже коммерческая тайна, – хитро прищурился Щепа.

То, что этот полоумный программист, безуспешно травивший суррогатным алкоголем тараканов, заводившихся у него в мозгах после подключения к компьютерному процессору, разговаривал со мной, словно с мальчишкой, начинало меня раздражать. Я и прежде встречался с подобными типами, считавшими, что преимущество, которое они имели перед остальными людьми в какой-нибудь узкой, мало кому известной области, резко возносило вверх их общественный статус. Но, как ни странно, для того, чтобы снова вернуть любого из них на бренную землю, чаще всего нужно было совсем немного. В частности, я был уверен: чтобы прочистить Щепе мозги и заставить его вести себя с подобающим уважением к старшим, достаточно было как следует дать ему по башке. Такие, как он, обычно не знают, что можно противопоставить грубой силе, и сразу же теряют всю свою заносчивость и самоуверенность. И я бы давно уже именно так и поступил, если бы не демон-детектив, который одним лишь своим присутствием вынуждал меня проявлять сдержанность. Что ж, пока я еще мог себя контролировать. И если Гамигин считал, что сможет разговорить Щепу каким-то иным образом, не прибегая к физическому воздействию, – флаг ему в руки!

Чтобы дать понять своему напарнику, что я предоставляю ему полную свободу действий, я откинулся на спинку стула и с демонстративной безучастностью сложил руки на груди.

Гамигин одарил меня мимолетной улыбкой – то ли выразив таким образом свою признательность, то ли заверив в том, что все будет в порядке, – после чего обратил все свое внимание на безумного программиста.

– Какова была функциональная задача дэд-программы, которую ты создал по заказу Красного Воробья?

Вместо того, чтобы ответить на заданный вопрос, Щепа посмотрел на Гамигина сквозь стекло полупустого стакана, после чего с поразительной наглостью спросил:

– Ты ведь черт?

– Мы предпочитаем, чтобы нас называли демонами, – спокойно ответил Гамигин. – Но, если тебе так больше нравится, можешь называть меня чертом.

– Демон, черт – какая к черту разница! – Щепа энергично взмахнул стаканом, но при этом не расплескал ни капли его содержимого. – Что тебе нужно, уважаемый?

– Мы с коллегой хотим знать, что за программу ты составил для Красного Воробья, – все так же терпеливо и спокойно повторил свой вопрос Гамигин.

– Коллеги, значит. – Щепа посмотрел на меня, потом снова на черта и презрительно фыркнул: – Вы на кого работаете?

Я заметил, как у Гамигина дернулась бровь – видимо, и черт начал терять терпение.

– Мы просто хотим получить информацию и готовы заплатить за нее.

– Денег мне хватит! – Щепа по-дурацки разинул рот и хохотнул черту в лицо, обдав его при этом зловонным духом некачественного алкоголя и гнилых зубов.

Отстранившись от своего собеседника, Гамигин вопросительно глянул на меня:

– Что скажешь, Дима?

– Тебе, конечно, виднее, как разговаривать с компьютерными гениями, Анс, – усмехнулся я. – Но лично мне кажется, что ты будешь уговаривать этого типа до самого утра, если не используешь более веские аргументы, нежели бесплатная выпивка и предложение подзаработать. Красный Воробей, должно быть, заплатил ему достаточно большую сумму для того, чтобы он сейчас считал себя королем и не думал о заработке. А с каждым выпитым коктейлем он будет все хуже соображать.

– Ты так думаешь? – все еще с некоторым сомнением спросил черт.

– Поверь мне, Анс, – по-дружески улыбнулся я. – У меня богатый опыт общения с придурками.

– Это ты обо мне? – с вызовом глянул на меня Щепа.

– О тебе, дорогой. – Гамигин с тоской посмотрел на волосатика и тяжело, с безнадежной обреченностью вздохнул.

После этого, не дожидаясь, что ответит Щепа, черт стремительно выбросил вперед правую руку, словно крюком захватил ладонью затылок парня и дважды ткнул его рожей в стол. Следует заметить, что выполнил он это в высшей степени профессионально, как будто проработал всю свою жизнь не в Службе специальных расследований Сатаны с ее драконовскими порядками, а в Особом отделе НКГБ. Никто из находившихся в кафе не обратил внимания на происходящее: подумаешь, невидаль какая – двое подвыпивших друзей обнимаются. Только вот стакан, выскользнувший из ослабевшей вдруг руки программиста, упал на пол, но, как ни странно, не разбился. Сам Щепа, и тот не сразу понял, что произошло. Только когда Гамигин, дернув за волосы, запрокинул его голову вверх, парень поднял руку, провел ладонью по лицу и увидел на ней кровь, вытекавшую двумя широкими полосами из расквашенного носа.

Зато после этого лицо волосатика сразу же изменилось. На нем не осталось даже следа былой заносчивости и псевдоаристократического презрения к собеседникам. Оно вдруг сжалось, покрывшись морщинами, подобно яблоку, засунутому в микроволновую печь, губы изогнулись уголками вниз, а в левом углу рта даже появилось влажное пятнышко слюны. Но самой любопытной деталью были глаза. По глазам я всегда могу определить, стоит ли продолжать объяснять собеседнику, насколько не прав он был, или же можно остановиться на достигнутом. Если человек после удара носом о стол тупо смотрит тебе в глаза, то процедуру необходимо повторить. Если глаза твоего визави бегают по сторонам, значит, он только притворяется сломленным, а сам тем временем ищет выход. В этом случае требуется еще более сильное воздействие – например, ствол пистолета, который бьет по губам так, чтобы язык почувствовал вкус крови. Ну а когда взгляд клиента бесцельно блуждает по сторонам, не находя на чем остановиться, то это означает, что продолжение диалога обещает быть весьма плодотворным для всех заинтересованных сторон.

Щепа оказался редкостным слабаком. Гамигин ударил его лицом о стол очень аккуратно. Я бы даже сказал – нежно. Черт не сломал этому пустомеле нос, а только хорошенько расквасил его. Но Щепе и этого оказалось довольно. Должно быть, парень, проводивший большую часть времени в мире компьютерных образов, попросту не привык воспринимать реальность такой, какая она есть, со всей ее жестокостью, грязью и дурными запахами. То, как с ним обошелся Гамигин, стало для Щепы таким же шоком, какой мог бы испытать машинист поезда, ведущий состав по рельсам, по которым он на протяжении вот уже десяти лет три раза в день проезжает туда и обратно, и вдруг обнаруживающий, что поперек железнодорожного полотна стоит кирпичная стена. Как вам сравненьице?

Однако, вопреки моим опасениям, Щепа не ударился в панику, не забился в истерике и не принялся орать благим матом, зовя на помощь. Он еще раз провел ладонью по лицу, размазывая кровь по щекам и подбородку, после чего сконцентрировал взгляд на Гамигине, который все это время продолжал держать его за волосы, и негромко спросил:

– Чего вы хотите?

Хотите – верьте, хотите – нет, но в голове у безумного программиста возникло долгожданное просветление. Воспользоваться этим следовало как можно скорее, потому что никто не знал, как долго продлится ремиссия, прежде чем наступит очередное обострение. Даже я готов был согласиться с тем, что бить парня лбом об стол после каждого заданного вопроса только для того, чтобы получить на него вразумительный ответ, было бы слишком жестоко.

– Если ты четко и ясно ответишь на те несложные вопросы, которые мы собираемся тебе задать, то в награду за это получишь двести шеолов, – доходчиво принялся объяснять волосатику ситуацию Гамигин. – Если же ты по какой-то причине не пожелаешь удовлетворить наше любопытство или вдруг начнешь пороть чушь, то не обессудь.

Гамигин улыбнулся дьявольской улыбкой, которой я за ним прежде не замечал, и легонько хлопнул замершего в напряженном ожидании парня ладонью по щеке.

– Да, да, – быстро кивнул Щепа. – Понял… Все понял!

– Ну так что, мне повторить свой вопрос? – Гамигин едва заметно подался вперед.

– Нет! – протестующе вскинул руку Щепа. – С памятью у меня все в порядке! Но для начала я должен изложить вам основные принципы дэд-программирования. Иначе у вас может сложиться обманчивое впечатление…

– Нет необходимости, – не дослушав, перебил его черт. – Я прекрасно знаю, что такое дэд-программирование.

– Да?.. Отлично! – Пытаясь улыбнуться, Щепа затравленно оскалился. – В таком случае вы должны понимать, что я не несу никакой ответственности за конечный результат своей работы и то, каким образом он был использован. У меня нет никаких дел с Красным Воробьем!..