Не теряя времени. Книжник

— Э-э… Видите ли… — промямлил он.

Но женщина так улыбалась… И солнечный луч, насквозь прошивший лавку, остановился на ее лице. Не мог же Книжник разочаровать ее! Он лихорадочно пытался что-нибудь сообразить.

— Шоколад или кофе? — спросил он, чтобы оттянуть время.

— Шоколад, — сказала женщина мгновенно.

Книжник все смотрел на нее во все глаза, соображать не получалось. Тогда он встал из-за стола и сказал:

— Сию минуту!

Потом поднялся на второй этаж, осмотрел все банки с сушеными травами и прижал ладонь ко лбу, ища выход.

Но так и не нашел.

Что делать, он не знал.

И впервые в жизни пустил все на самотек.

Передал бразды правления в руки молоденькой женщины.

И положился на нее.

А между тем внизу молоденькая женщина от нетерпения пустилась танцевать и вдруг заметила, что находится в книжной лавке.

Она в досаде закусила губы и зашагала к выходу.

Но, взявшись за дверную ручку, внезапно изменила намерение.

Вернее, изменила ход жизни.

Взгянув через стекло, она увидела, как идет ее жизнь по ту сторону двери: пудупудупуду, увидела себя шагающей прочь, все дальше и дальше, а сзади — одинокого хозяина книжной лавки, которую она уж больше никогда не перепутает с булочной.

Да, на какой-то миг женщина повлеклась за жизнью, с которой была прочно связана, но вдруг уперлась и не поддалась.

Жизнь натянула привязь, рванулась и едва не задохнулась, ей ничего не оставалось, как только застыть посреди улицы и подчиниться воле крепко державшей ее женщины.

Молоденькая женщина изо всех сил потянула на себя, и жизнь пошла туда, куда она ее решила направить.

Дав жизни легкого пинка под зад — ах, это, говоришь, не булочная? — она пустила ее вперед-бегом-марш.

Солнце последовало за женщиной и жизнью к винтовой лестнице, у подножия которой женщина снова засияла улыбкой.

«Пошла, пошла!» — прикрикнула она на жизнь, и та неохотно потопала вверх по ступенькам. Женщина — решительным шагом за ней.

Наверху жизнь и женщина увидели Книжника, молоденькая женщина опередила жизнь, шагнула к Книжнику, а ей велела подождать.

Взяв Книжника за руку, ту самую, которую он все еще держал на лбу, она ее переложила на себя.

Книжник не противился.

И на минуту книжная лавка стала булочной.

* * *

Пу, ду, пу, ду, пу — пятеро малюток забежали в булочную, но Книжника за столом не нашли — его кресло стояло пустым.

Малютки побежали к стеллажам и стали разбираться сами.

Обыкновенно Книжник ставил книги, которые могли бы, как он думал, понравиться детишкам, так, чтоб они могли до них достать на самые нижние полки.

Немало книг оказывалось там, а некоторые стеллажи наполовину (верхнюю) пустовали. И взрослым посетителям, искавшим детскую литературу, приходилось сгибаться в три погибели.

У Книжника, как в прочих лавках, имелась табуретка, чтоб добираться до высоко стоящих книг, но здесь на ней гораздо чаще не стояли, а сидели, обследуя не верх, а низ.

Пятеро малюток грелись в лавке и лакомились книжками.

За ними присматривал сам Господь Бог.

Иногда Книжник садился на пол вместе с детишками и слушал, как они обсуждают между собой картинки в книгах.

— Это не рыцарь, у него нет доспехов.

— Нет, рыцарь, просто он спит.

— Не спит, его убили.

— Ну, может быть, его убили и он спит.

Иногда читал им вслух, немножко упрощая текст, а то и привирая:

«Книжная лавка большая, а дети маленькие. Они должны вести себя тихо и думать».

А иногда уступал им свое кресло и разрешал играть в продавца и покупателей. Тот, кто был продавцом, надевал его шляпу. Остальные изображали посетителей.

— Какое безобразие! Я купил эту книжку всего два дня назад, а она уже кончилась!

— Я же не виноват, что вы не умеете читать.

— Что?! Какое нахальство!

— Сами вы нахал!

— Вызываю вас на дуэль!

— Ну, сами напросились!

Дуэлянты брали в руки по книге и начинали читать вслух наперегонки.

— Есть! Я победил!

— Ох… умираю…

Если в это время забредал свидетель Иеговы, ему позволялось смотреть молча. А стоило ему промолвить детям хоть словечко о радостях прекрасной жизни, как Книжник выставлял его за дверь.

Когда детишки уж слишком донимали Книжника, он грозился почитать им философские книги.

Однажды он так и сделал, и малютки из упрямства продержались до конца. Но повторить такое ни один не пожелал бы.

Пудупудупудупудупудупудупудупудупудупудупудупуду…

* * *

С наступлением ночи Книжник садился на порог настежь распахнутой двери и при свете луны читал вслух. Бар напротив был уже закрыт, на улице — никого и ничего. Только торчали книжниковы ноги, локти да книга, которую он читал. Иной раз бродячий кот терся об него или карабкался ему на плечи — хотел пробраться в лавку.

Книжник его не прогонял. Но компания книг и запах травяного чая коту очень быстро надоедали. Тогда он вспрыгивал Книжнику на голову, чтобы подышать свежим воздухом.

Книжник прервался, поднял глаза к небу, перечислил, глядя на луну, всех своих братьев и сестер. И стал читать дальше.

— Тут открыто? — спросил чей-то голос.

Книжник поднял голову, но никого не увидел.

— Да, входите, — ответил он.

— Спасибо, — отозвался голос и вошел.

Книжник встал и попытался проводить вошедшего.

— Это все книги, которые у вас есть? — спросил голос уже откуда-то из глубины лавки.

— Да.

— A-а… Ну ладно.

Книжник зажег висящую над конторкой керосиновую лампу. По лавке разлился мягкий свет.

— Вам помочь? — спросил он на всякий случай.

— Да, пожалуйста, — ответил голос. — Мне нужен учебник иностранного языка.

— О, у меня целый стеллаж учебников, — сказал Книжник и снял лампу с крючка.

— Отлично, — сказал голос.

И двинулся вслед за Книжником в нужное место.