Не трожь Техас!

– Это ты виноват. – Она подошла к Остину, шлепнув ему на лицо целую пригоршню влажных полотенец, и направила всю мощь сердитых голубых глаз на О’Коннора.

Остин сдернул полотенца, желая понаблюдать, как приятеля настигает возмездие.

– В чем он виноват? – пророкотал у двери знакомый голос.

Даллас оглянулся на миссис Литтлмор и парочку из труппы «Энни Оукли» – шерифа и девицы из салуна. Они снова были в костюмах.

– Из-за него я обрызгала слезоточивым газом Остина, – ответила Никки.

– Кто они? – наклонившись к Далласу, поинтересовался его отец.

– Кто такой Остин? – спросила Хелен, девица из салуна.

– А ты кто такая? – задал встречный вопрос О’Коннор-отец, когда сын замешкался с ответом.

Проигнорировав и Хелен и отца, Даллас снова посмотрел на Никки.

– Я только пытался помочь. Пожалуй, мне следовало предупредить тебя о том, чем я занимаюсь.

– А чем ты занимаешься? – спросил отец.

– Почему ты обрызгала его из баллончика? – Миссис Литтлмор спросила Никки.

Та посмотрела на бабушку.

– Потому что… – Никки запнулась.

Даллас почувствовал себя обязанным объяснить.

– Я попросил Остина вызвать сюда друга, который занимается уборкой мест преступления. Никки не знала, что здесь кто-то есть и напугалась.

– Ты забрал мои ключи, – упрекнула Никки.

– Ты забрал ее ключи? – прогремел Бенни, шериф. Небось, репетировал этот тон специально для пьесы.

– Да пристрели ты его к чертям, Энни Оукли! – Хелен, посмеиваясь, толкнула локтем бабушку Никки.

– Я не брал твои ключи. – Отвернувшись от Хелен и остальных актеров, Даллас посмотрел на Никки. – Ты убежала, ничего мне не сказав. Я собирался отвезти тебя обратно в галерею, забрать ключи у Остина и передать их тебе. Пытался помочь. Мне не хотелось, чтобы ты сама убирала всю эту кровищу.

– Какую кровищу? – вклинился отец.

– Ты должен был меня предупредить, – огрызнулась Никки.

– Нет, это ты должна была предупредить меня, что уходишь, – возразил Даллас.

– Какую кровищу? – снова спросил отец.

– Ты поставил двадцатку на то, что я виновна. – Слова метко ударили по совести сыщика. Он сделал ей больно и ненавидел себя за это.

– Что он сделал? – одновременно спросили отец и Остин.

– Ладно, теперь я точно его пристрелю, – заявила миссис Литтлмор.

– Прости, я свалял дурака, – извинился перед клиенткой Даллас, стараясь не обращать внимания на творившееся вокруг сумасшествие. – Мне очень жаль.

– Нельзя так поступать, – стыдила Никки. – Нельзя спорить на…

– Я совершил ошибку, – гнул свою линию О’Коннор. Вокруг все начали тараторить, сводя его с ума. – Блевать на людей тоже нельзя, но я же тебя не виню. И я уже извинился. Чего ты от меня хочешь?

– Никки на него вырвало? – удивился Бенни.

– Я бы пятидесяти баксов не пожалел, чтобы это увидеть, – хохотнул Остин и поднес к глазам вентилятор.

– Пятьдесят многовато, я бы дал двадцатку, – засмеялся отец. – Знаешь, сколько раз он срыгивал на меня, когда был ребенком?

– Мне рассказывали, что ее стошнило на него дважды, – трещал Остин. – Когда он вернулся в офис, рубашки на нем не было. – Брук замолк на секунду. – Кто-нибудь может принести мне еще мокрых салфеток? У меня глаза жжет.

– Ты тоже без рубашки, – констатировала Хелен, обращаясь к Остину.

– Никки вырвало на него, потому что ее отравили, – заступилась за внучку миссис Литтлмор.

– А в меня брызнули слезоточивым газом, – пожаловался Остин. – Мне нужны еще влажные салфетки.

Даллас пристально смотрел на Никки, та отвечала ему тем же. «Прости», – беззвучно произнес Даллас.

– Кто ее отравил? – поинтересовался О’Коннор-папа и снова посмотрел на отпрыска. – Ты был прав, сынок. Весьма запутанная история.

– Так вы отец Далласа?! – воскликнула Хелен. – А я все гадала, кто вы. Осталось разобраться, кто такой гологрудый Остин.

– Он работает вместе с Далласом в частном сыскном агентстве, – сквозь смех пояснил отец. – Обычно он ходит одетый.

– Вот бы кто-нибудь влажные салфетки принес, – протянул Остин.

Никки продолжала буравить Далласа взглядом, но тот не понимал по ее виду, простила она или нет.

– Все случилось так быстро, – оправдывался младший О’Коннор. – Я ничего такого не думал. Клянусь.

– Чего он не думал? – спросила Хелен.

– Я полагаю, он заключил пари без всякой задней мысли, – высказал догадку отец.

– Как можно заключить пари не подумав? – поинтересовался Бенни.

– Однажды я так поставил на лошадь, – поделился старый О’Коннор.

– Прекратите! – подняв руки, заорал Даллас. – Не могли бы все заткнуться? Мы с Никки в первый раз ссоримся, а вы нам мешаете.

Он посмотрел на Никки. Она засмеялась.

И тут все присутствующие в комнате прыснули со смеху. А Даллас не отрываясь наблюдал, как глаза Никки наполняются весельем, и молился, чтобы это означало прощение.

***

Час спустя Никки выходила из уборной ресторанчика, в котором подавали отменные ребрышки, и натолкнулась на поджидавшего Далласа. Им так и не удалось поговорить. Его отец упомянул, что они с сыном собирались поесть ребрышек и пригласил остальных за компанию, и прежде чем Никки успела отказаться, Нана и ее банда поддержали идею.

Никки специально села за другим концом стола, подальше от Далласа. Не то чтобы она продолжала на него злиться, – ну, может, немножко – однако находиться рядом с этим мужчиной, все равно, что соседствовать с оголенным проводом.

– Бойкот окончен? – спросил у нее Даллас.

– Да, – ответила Никки, но ей по-прежнему нужно держать его на расстоянии.

Он протянул руку, чтобы коснуться Никки, и она, не сдержавшись, отпрянула.

Голубые глаза детектива наполнились досадой.

– Нам нужно поговорить.

– Нет, все нормально. – Он уже принес извинения, причем прилюдно. Не каждый мужчина на такое отважится. И она простила его, ну почти. Обида еще не прошла. Но Никки верила, что Даллас искренне сожалеет о случившемся. – Спасибо, что вычистил галерею. Ты должен был меня предупредить, но все равно спасибо.