Не твои наследники

— Почему? — поймав его холодный отчуждённый взгляд, пытаюсь сфокусировать на нём мой собственный. В глазах сыплет искрами, так сильно на него злюсь! Нутро скручивает ноющим спазмом. Впору завыть. — Почему нельзя без контракта? Без этих жёстких обязательств? Мы взрослые люди. Можно же без любви. Достаточно уважения друг к другу.

— Потому что мне нужны гарантии, — выпускает меня из рук, будто надоело уламывать.

— Какие гарантии, Руслан? Думаешь, при разводе я начну требовать половину твоего состояния?

— Развода не будет! — рявкает так громко, что я покрываюсь очередной волной дрожи.

— Детей, видимо, тоже? — вылетает само собой.

— Маша, — сцепив зубы, сжимает на нервах кулаки.

— Что, Маша? Если ты не намерен меня никому отдавать, и сам не хочешь полноценной семьи, тогда как я по-твоему рожу? Ты понимаешь, что ты от меня требуешь? Я не сделаю аборт, если от тебя залечу. Я выберу ребёнка! Пойду вразрез с твоей больной реальностью. Даже если мне придётся тебя уничтожить. Я это сделаю, не задумываясь. К чему эти гребаные требования? — схватив подписанный мною контракт, едва не швыряю ему в лицо. — Зачем эта крайность? Ответь?! У тебя души нет?

— Хватит! Это моё условие, — отобрав документы, бросает их на стол. — Ты дала согласие на брак! Ты моя жена! Хочешь ты того или нет, ты будешь мне подчиняться!!!

— Ненавижу тебя! — срываюсь на крик. Напряжение, скопившееся в груди, молниеносно лопается. Взрыв такой силы происходит, что рассудок мутнеет. Врезаю ему по щеке ладонью, отвешивая звонкую и хлесткую пощечину. Страх тут же пронизывает с головы до ног мощным ледяным разрядом. Застываю. Взгляды скрещиваем. В глазах Исаева считываю неприкрытую ярость. Он её буквально транслирует. Пару секунд и размажет меня по стенке…

Глава 20. Отчаянные

Маша

— Уверена? — Руслан зло прищуривается. Голос звучит ниже, более утробно. От этих непривычных звуковых вибраций ужас по венам ледяным потоком проносится. Вид пылающего пятипалого отпечатка на его щеке только усиливает острые ощущения.

Прижавшись ко мне вплотную, он обхватывает шею длинными пальцами. Сжимает её, приближая наши лица друг к другу.

Дыхание Исаева тяжелеет и учащается. Трепещут на вдохе крылья носа. Челюсти жёстко двигаются, выказывая его напряжение. Я замечаю каждую вздутую вену на лбу и висках. Участившуюся в жилках пульсацию. Кожей чувствую его кипящую энергетику. Ловлю недобро сверкнувший взгляд.

— Я задал вопрос, Мария, — давит интонацией, вынуждая моё сердце сжаться до минимальных размеров.

Лучше бы я не трогала его. Не выводила на эмоции. Но у нас по-другому не бывает. Мы только так умеем общаться. Только так… Ходим по краю. По лезвию ножа.

— Абсолютно уверена! — выпаливаю, собрав последние крохи храбрости.

Стоит его рукам перехватить моё тело и резво уложить животом на стол, как меня тут же парализует. Всё, что я могу — часто и отрывисто хватать воздух ртом. Царапать ногтями отполированную поверхность столешницы.

Нависая надо мной сзади, Исаев прижимает одной рукой мою голову к столу, второй давит на поясницу, чтобы я не имела возможности вырваться. Да я особо и не пытаюсь. Наперёд знаю — не выйдет. Сделаю только хуже. Причиню себе боль. Вторую пощёчину он мне точно не простит. Отплатит по полной программе. Как и предупреждал.

— Чего ты хочешь? — шиплю сквозь стиснутые зубы. В горле разрастается ком. Эмоций слишком много. Задыхаюсь, не справляясь с ними.

— Ты знаешь ответ! — рявкает, расстёгивая пуговицу на моих брюках. Дёргает молнию. Небрежно стягивает одежду вместе с трусиками до колен. Бесцеремонно раздвигает коленом ноги.

— Прекрати! — сжимаюсь от вторжения его пальцев во влагалище. Моя внутренняя сущность протестует. Я его сейчас не хочу! И по-животному, вот так, как хочет он, я тоже не желаю!

— Не трогай меня! Рус, не надо! — бесполезно дёргаюсь. Перед глазами начинает вращаться кабинет. Мелькают взбесившиеся мошки. Меня затапливает обидой по самую макушку. Кожа в местах, где он касается, отзывается горячим покалыванием. Невыносимо жжёт.

— Поздно молить о пощаде, милая! Ты бросила мне вызов — я его принял, — голос сталью режет. — Советую расслабиться.

— Руслан!

— Здесь пустыня Сахара? — вытащив из меня пальцы, проводит ими по сухим губам. Снова раздвигает складки плоти. Ныряет обратно вглубь. Мой организм показательно протестует вместе со мной. — Не хочешь увлажняться?

— Нет! — отчаянно рычу.

Меня потряхивает от причиняемой им грубости. От животных инстинктов, которые завладели его мужской волей. От унизительного положения, в которое он меня поставил. От всего, что сейчас между нами происходит.

— Тем хуже для тебя. Сегодня я не дам тебе кончить. Выебу ради своего удовольствия, чтобы не чесались ладони хлестать меня по лицу.

— Животное! — вскрикиваю, улавливая звяканье пряжки ремня, скрежет молнии на ширинке, шорох его одежды. В следующую секунду входа касается раскалённая головка. Вздрагиваю от горячего контакта. Сердце превращается в расстроенный механизм. Сделав несколько интенсивных болезненных сокращений, стопорится в груди. Затихает вместе со мной. Резкий, грубый толчок вынуждает меня всхлипнуть и закусить губу от пронзившей вспышки боли.

***

Руслан с глухим рыком врывается на сухую, как обжигающий вихрь. Нутро мгновенно скрючивает в тугой болезненный жгут. Душа наполняется едкой, невыразимой горечью. Из глаз текут слёзы. Каждая клеточка в теле реагирует отторжением на его ярость. Даже воспоминания о приятном сексе не помогают телу расслабиться.

Всё плохо. Не выходит смириться с происходящим. Внутренняя истерика нарастает как снежный ком. Исаев непросто трахает. Он наказывает, подключая к процессу весь свой необузданный гнев. Я продолжаю испытывать дискомфорт и рывками тянуть носом воздух. Голова под давлением его огромной ладони елозит по столу в такт толчкам.

Господи, пусть прекратит! Пожалуйста, пусть очнётся и отпустит меня! Он же не в себе. Явно не даёт отчёта своим действиям. Неужели пощёчина настолько сильно его задела, что он готов безжалостно размазать меня по столу?

Кусаю губы до крови и тихо скулю. Так унизительно я себя ещё не чувствовала. Так, наверное, трахают шлюх. Грязно и беспощадно. Не заботясь об их удовольствии.

Исаев приподнимает меня, прижимая спиной к своей груди. Прихватывает ладонью за горло, двигается резче, глубже, опаляя утробным рычанием висок. Жжение в промежности становится сильнее. Намного ярче. Раскалённая, словно лава кровь, ударяет в голову, заглушает все посторонние звуки и даже трели доносящихся звонков. В ушах нарастает шум. Каждое выплеснутое им слово ядом по венам проносится. Отравляет. Взращивает к нему ненависть и ещё какое-то чувство, что отчаянно пытается пробиться в скомканное Русланом сердце. В моё сердце.