Не ты

— Есть хотя бы предположения, как это случилось?

— Пока ничего конкретного. Эти сведения доступны для слишком большого круга лиц.

— Думаешь, у нас крот? — Дима поморщился. Вот почему он до последнего сомневался. Когда сам держишь руку на пульсе — все гораздо проще. И сотрудников своих знаешь. А теперь остается полагаться на службу безопасности и внутреннее расследование, которое неизвестно к чему приведет. Несмотря на угрозу, нависшую над его бизнесом, больше всего Самохина расстраивал тот факт, что предателем мог оказаться человек, которому он доверял!

— Какие последствия нас могут ожидать?

— По факту — штраф. На деле — репутационные риски. Бог его знает, каким боком нам это вылезет.

— Аркадий Львович… — Смохин обернулся, разглядывая высокого парня, который работал у них добрые пять лет.

— Да, Леша?

— Посмотрите на вот это… Отправлено с компьютера секретаря.

Сердце пропустило удар. В животе противно заныло. Вместе с начальником службы безопасности Самохин склонился над компьютером, но, тем не менее, ни черта не увидел.

— Дынные подчищены, но неумело. Эта информация все равно еще некоторое время хранится на сервере. Этого не учли, — пояснил Алексей.

— Ну, вот! А ведь проверяли девочку! «От и до» проверяли!

Дима медленно распрямил спину и встряхнул головой. Перед глазами… перед глазами мелькали картинки из прошлого. Их счастливого прошлого с Машей. Голова адски болела. Будто кто-то вбивал острые колышки в мозг. Самохин снова растер затылок, но помогло слабо. Он не верил в то, что Маша могла бы его предать. Просто не верил. В конце концов, в этом не было совершенно никакого смысла. Зачем бы она это сделала? Ради денег? Смешно. Он бы дал ей столько, сколько она пожелала, и ничего не попросил бы взамен! Нет, тут явно что-то не складывалось! Еще бы понять, что…

— Это не она, — отрезал Дмитрий, отходя в сторону, — поднимайте камеры.

— Дим, а мы и не утверждаем, что это она, да только… Новенькая ведь девочка!

— Вы теряете время даром. Маша не стала бы этого делать. Точка, — отрезал Самохин, устремляясь к двери.

— Ладно, не кипятись! Мы все проверим, Дмитрий Николаевич, — прокричал ему вслед Аркаша.

Самохин ничего не ответил. Закрыл за собой дверь, прошел по пустынным коридорам недавно отремонтированного офиса, мимо поста охраны, вышел в душный вечер. Жадно вдохнул. Раскаленный воздух обжег легкие. Дима медленно пересек стоянку и, усевшись на заборчик, ограждающий клумбу с пестрыми петуниями, задрал лицо к вечернему небу. Правильному человеку больней всего жить. Когда ты сам играешь нечестно, отсутствие справедливости не воспринимается так остро. Совсем другое дело, если ты — по совести, а к тебе — кое-как. И по хрену, сколько тебе лет и сколько дерьма ты перелопатил в своей жизни. Если не скурвился — больно. Больно, когда исподтишка.

— Извини, мужик, сигареты не будет?

Спешащий куда-то парень остановился, бросил на Самохина быстрый взгляд и полез в задний карман мешковатых джинсов.

— Свои иметь надо! — буркнул он, протягивая пачку «Кента».

— Да я не курю вообще-то…

Незнакомец никак не прокомментировал слова Самохина, а тот, взмахнув рукой, снова вернулся на свое место. Достал телефон. Открыл фотографии. Так странно! Раньше в них ничего, кроме фото каких-то важных документов, и не было. А теперь… с каждой фотографии она! Машка. Рыжая, задорная, улыбающаяся. У него дома, или на улице, или в ресторане, которые, как он знал, она не сильно любила. Домашняя, родная, уютная…

— Ну, и чего ты здесь расселся как царь? — раздался Аркашин голос за спиной. Не оборачиваясь, Самохин пожал плечами:

— Да так. Воздухом свежим дышу.

— Возле оживленной дороги? Гурман!

— Узнали что-нибудь?

— Мы работаем над этим. Дим…

— Ммм?

— Действовал непрофессионал. Я, конечно, здорово проштрафился, знаю! Но тут ты мне можешь верить.

— Ты опять на что-то намекаешь?

— Твой секретарь…

— Я ведь уже сказал! — обрезал Самохин безопасника и затянулся так, что пальцы обожгло, — это не она.

Аркаша хотел поспорить, но вовремя проглотил рвущиеся с языка слова.

— Вот и помолчи, — одобрил Дима такое решение, — пораскинь мозгами, кому она перешла дорогу? Кто мог хотеть ее подставить?

— Да кому это надо, Дим? Ну, не того она уровня птица!

— А ты не берись судить, Аркаша. Это моя будущая жена, чтоб ты знал.

— Твою мать! — тихо выругался безопасник, прежде чем задать волнующий его вопрос: — Ты в ней уверен, Дим?

— На все сто. Землю носом ройте, а найдите виновного.

— Дерьмо! Там на таком примитивном уровне слив, что человек, его организовавший, просто не смог бы зайти под учетной записью Мурушкиной. Не сумел бы ее взломать. Понимаешь?!

— Нет! На что ты опять намекаешь?

— На то, что слив произошел конкретно с ее компьютера! А значит, за него сел посторонний.

— Вот и проверьте, кто это был. Или я зря раскошелился на новенькую систему видеонаблюдения?

— Не зря… — буркнул Аркаша.

— Вот и работайте! А я поеду уже. Если что — буду на связи.

Такси приехало довольно быстро. Самохин устроился на заднем сиденье и отвернулся к окну:

— На Озерную?

— Нет, знаешь… Давай на Крылова.

— Заказ был на Озерную.

Дима, и правда, собирался домой. Поздно уже было, и не хотелось беспокоить Машу, но… Не мог он без нее сейчас. Ему нужно было обнять свою девочку, вдохнуть ее спокойный ненавязчивый аромат. Убедиться, что все хорошо, что она его — и ничего не изменилось. Утешиться рядом с ней.

— Я доплачу.

Маша открыла, сонно щуря глаза. Отступила на шаг, пропуская его в квартиру. Самохин захлопнул дверь и, поймав ее за руку, резко прижал к себе. Она выдохнула, изумленно распахнув и без того огромные глаза.

— Хочу тебя, солнышко.

— Прямо сейчас? — шепнула Мура.

— Да, прямо сейчас, — подтвердил Дима, прежде чем накинуться на ее губы.

Он еще никогда не любил ее так. Несдержанно, дико, неистово! Впиваясь ртом в нежную кожу груди, оставляя следы и царапины.

— Дима… Димочка, тише… Тише, хороший мой! Там же дед… Дим?

— Он спит, маленькая… Слышишь, даже похрапывает…

— Пойдем хотя бы в мою комнату…

— Да, пойдем…

Едва за ними захлопнулась дверь, Самохин волчком крутанул Машу. Распластал её ладошки на стене, прижался к ее спине своей грудью, шаря руками по маленькой попке, пробираясь под подол скромной ночной рубашки.

— Дима… — бессвязно шептала она.

— Люблю… люблю тебя… — повторял Самохин, поглаживая пальцами ее скользкие складочки. А она терялась в нем. В его любви, в его признаниях, озвученных впервые… — вот так, вот так, сладкая… Прогнись!

Маша послушно выгнула спину. И захлебнулась беззвучным криком, когда, не уступая ей ни капли пространства, он резко в нее толкнулся.

— Да… да, мое солнышко. Моя девочка. Моя…

— Люблю тебя!

— Люблю тебя…

Жестко, максимально плотно, глуша ладонью Машины громкие стоны. Толчок за толчком, пока не излился в тесные глубины, отправленный к звездам ее же оргазмом.