Не валяй дурака, Америка…

Так… А это что такое? Какие-то цилиндрики, и явно не из презренного металла. Зачем тебе этот чермет тут, товарищ Джон Смит? Ага… Какая-то пулелейка… Нет. Не она. Оба-на… А это туточки не простые железяки. Вот так… И вот так… Это сюда… И woo a la. В этом он золотишко плавил, а сюда выливал. А вот эти цилиндрики — типа прессформ для монеток. Что за монетка? Хрен прочитаешь. Всё ведь в зеркальном изображении…

Венте песос. Пятьдесят девятого года выпуска. А тут что? Эстадос Унидос Мексиканос… Очешуеть. Мексиканский двадцатипесовик. Что тут ещё? Пятнадцать Гр. оро пуро. Оро — если мне не изменяет память, это золото на испанском. Помнится, был на Кубе в своей прошлой жизни, буквально за год до гибели. Так там на автозаправке было написано Оро Негро, а переводилось, как «чёрное золото».

Вот как дядюшка Джон сбывал своё золотишко. Он, оказывается не просто смит, а голдсмит. Ну, что же? Разумно… Проще, конечно, было хреначить старые испанские деньги. Они как наши древнерусские чешуйки не имели определённого гурта. Но на той форме мексиканского песо, что я собрал, по гурту тоже виднелись какие-то буковки. Похоже, что во время изготовления, мягкий жёлтый металл приобретает и надпись по гурту… Забавно…

Интересно, а откуда у дядюшки Джона Смита такие симпатичные железяки? Не мог же он сам их изготовить? Хотя я уже ничему не удивлюсь. Вдруг он ещё в придачу и гравёр экстра класса.

Я тут же загорелся идеей изготовить золотую монетку самостоятельно. Мы же русские такие. Нам только покажи английскую блоху, а мы её подковой.

Сказано — сделано. Мастерскую запер изнутри. Газовый баллон найден. А вот и печка. Небольшая, но мне больше и не надо. Сколько там надо для монетки? Пятнадцать грамм? Где весы. Вот же они. Я их и раньше видел, только значения не придал. Мне они до этого момента и на фиг были не нужны. А теперь вот пригодятся…

Отвесив золотишка из числа зубных коронок чуть больше чем надо, я засыпал их в тигель и процесс пошёл. Описывать все мои пробы и ошибки я тут не буду. Но сразу честно скажу, что с первого раза у меня ни хрена не получилось. Правильно говорят, что первый блин комом. А у меня первая монета получилось блином. Кстати, фальшивомонетчиков так и называют на фене — блинопеки. Ну, вот теперь и я один из них.

Первый «блинчик» я снова переплавил, добавив пару новых «зубов». И то, что у меня получилось в итоге, я, с трудом дождавшись пока остынет, рассматривал с неимоверным интересом. А чё? Ничего так получилось. На первый взгляд, монета, как монета… Золото — материал податливый.

Интересно… Сколько это стоит? И кому это всё можно продать?

Да-а… Вряд ли тётя Мария была в курсе, что у её мужа тут был такой небольшой бизнес. Она бы тогда не переживала бы так сильно из-за каких-то банковских долгов. Да тут и баксов живых было достаточно, чтобы платить ежемесячные взносы не спеша. Обкрадывать бедную вдову я не планировал. Но мне проще будет ей помочь не сейчас, а когда она немного придёт в себя.

И куда мне всё это теперь девать? Монетку, сделанную собственными руками я решил взять себе на память. Буду, как итальянский мафиози, подбрасывать на удачу. Орёл или решка?

Да… Забрать с собой всё это золото и прибамбасы для его плавления — а смысл? Для этого нужна мастерская, с печкой и газовым баллоном. Но и оставлять всё здесь — не резон. Законопатят Марию в психушке, а дом, вернее участок со сгоревшим домом и мастерской пойдёт с молотка. Кто его купит? Да, наверняка, тот самый, сука, развратный священник. И мальчиков своих утилизирует получше. А там глядишь, и на эту нычку наткнётся. Вот обрадуется скотина…

А вот хрен ему по всей его жирной морде! Не увидит он этого золота. Или… Или увидит? А вот с этого места надо бы поподробнее.

Золотые слитки и изделия из того же материала, хоть и в помятом виде, но я решил прикопать. Ничего с ним не случится в земле, ни за месяц, ни за год, ни даже за многие годы. Проверено уже неоднократно. И вряд ли с драгоценными камушками тоже что-нибудь случится. Я выбрал железный короб покрепче, сложил туда всё ценное. Туда же отправились и формы для мексиканских монет.

Только вот зубные коронки не стал там оставлять. Пересыпал их в отдельный мешочек из кожи и забрал с собой. Пригодятся ещё.

Клад я закопал прямо под полом мастерской. Вскрыл доски пола и выкопав ямку оставил золотой запас до лучших времён.

Перебрал оставшиеся денежные купюры. И те, что высохли, но всё ещё попахивали пожаром, и те, что лежали у Джона Смита в заначке. Отложил все деньги Смита и добавил к ним ещё тысяч двадцать. Не считая, так, на глазок. Надо бы постараться их каким-то образом передать Марии. Остальное убрал в машину. У меня впереди ещё дальняя дорога со многими неизвестными факторами по пути… Так что наличность мне и самому нужна.

Вечер 20 августа. 1974 год.

США. Миссури. Колумбия.

Припарковавшись у больницы, я не стесняясь зашёл внутрь. Вечером персонала в больнице поменьше, а значит, шансов добраться до Марии у меня побольше.

Той медсестры, что пропускала меня в морг в мой предыдущей визит, я не встретил. Похоже, что её смена закончилась. Строгая женщина средних лет внимательно выслушала меня, но помочь ничем не смогла. Похоже, что она и не в курсе была, что какую-то пациентку доктор Эпштейн отправлял на консультацию к психиатру. А дежурство самого доктора Эпштейна тоже закончилось.

В общем, несмотря на все мои усилия, покидал я помещение больницы не солоно хлебавши.

Но выйдя из больницы, буквально на соседней улице, совсем чуть-чуть не дойдя до своей машины, я увидал, как мужчина в костюме и шляпе выходит из дверей, над которой красовалась вывеска: «Адвокатская контора Маршак и сын». Причём не просто выходил, как посетитель, а выйдя, закрывал за собою дверь на ключ.

Помнится, юристы в Америке могут быть хапугами, но дело своё знают.

— Прошу прощения! Вы уже закрылись?

— Да! На сегодня всё. Приходите завтра, молодой человек!

— У меня срочное дело и я готов оплатить Ваши услуги по двойному тарифу.

— Но у меня и одинарный тариф, как Вы выразились, не маленький…

— Это только говорит о Вашей высокой квалификации, мистер Маршак.

— А Вы умеете вести переговоры. Хорошо. Я готов Вас выслушать. Проходите!

Он снова открыл дверь и пропустил меня внутрь…

* * *

Общение с адвокатом затянулось на час, как минимум. Я подробно объяснил ситуацию с умершим мужем Марии, со сгоревшим домом, оставшимся участком и притязаниями банка, выплатой долга, погибшей племянницей и слегка повредившейся рассудком. Лечащему врачу и адвокату желательно рассказывать всё без утайки, чтобы потом не было лишних вопросов. Правда про повешенного пожарного и застрелившегося полицейского я рассказывать не стал. Зато я смог дать распоряжение на то, чтобы адвокат позаботился в моё отсутствие о тёте Марии и о похоронах Хуаниты-Лолиты. Оставил под расписку около сорока тысяч наличными, для передачи Марии, когда она немного придёт в себя, и щедро оплатил все его услуги. Один экземпляр нашего договора и расписку я оставил себе.

Я заметил, что внимательный взгляд адвоката не пропустил того момента, когда я убирал все бумаги во внутренний карман куртки и при этом «засветил» пистолет за поясом брюк. Не знаю, за кого он меня принял, но не думаю, что он попробует обмануть меня.

Распрощавшись с адвокатом, я решил немного прогуляться. Вечер был тихий и приятный после душного и жаркого дневного зноя.

Опять захотелось закурить. Я даже мысленно представил, как достаю из кармана несуществующую пачку, выщёлкиваю оттуда сигарету и прикуриваю от зажигалки. Всё-таки тяга к потреблению никотина таится где-то в голове. Я в этом времени почти не курил, стараясь снова не пристраститься к вредной привычке. Но так охота порой…