Не верь глазам своим

— Невероятно. — Жасмин ответила на автомате. — Эван очень необычный молодой человек. И я надеюсь, вы с ним скоро познакомитесь… — В глазах девушки вновь возникло сомнение, и она быстро добавила: — Если ты не против, конечно!

Клеман улыбнулся: — Против? Да с чего ты взяла? Тебе точно нужно к доктору. У тебя сотрясение… Да я не знаю, что отдам, чтобы посмотреть на человека, который покорил твоё сердце…

— Ну, до этого пока далеко… Ладно, я пойду.

В дверях она остановилась и повернулась к парню, крепко обняла его и сказала:

— Я правда несказанно рада, что мне все это показалось. Не представляю своей жизни без тебя. Прости, что так ворвалась и напугала…

— Ну все, я звоню в скорую… С тобой точно что-то не в порядке… Ты, может быть, и щекотки больше не боишься? — и он угрожающе стал подходить к Жасмин, шевеля пальцами, будто желая ее защекотать. Она шутливо стала пятиться и, оперевшись на больную ногу, вскрикнула. Клеман в очередной раз ее поймал — это уже вошло у него в привычку. Ее губы опять оказались прямо рядом с его. Он отвел взгляд, но она успела заметить, как расширились его зрачки и сбилось дыхание. Но парень, как ни в чем не бывало, поддержал ее: — Как кстати нога? Мама сможет сменить тебе повязку? И как же это я забыл… Постоишь сама? — он отлучился на секунду и принес уже знакомую мазь. — Это тебе, на ночь после душа, только не сильно горячего, натрешь ногу, повязку сделаешь снова утром. Поняла? — девушка кивнула. — Так, а дойти-то сама сможешь? — Жасмин фыркнула: — Ну у меня же не перелом… — Чмокнула его в щеку и, попрощавшись, ушла.

Клеман закрыл дверь и плотно прислонился к ней спиной. Потом съехал по ней и уселся на пол. Откуда-то материализовался младший и принес телефон. На нем горело уведомление об смс: «Жасмин: Спасибо за мазь. Спокойной ночи».

— Трудно тебе дался этот спектакль… — протянул почти еще ребенок с очень серьезным выражением лица.

— Тебе-то откуда знать? — потухший взгляд молодого человека говорил сам за себя.

— Ну, я не слепой. И я тебе сейчас совсем не завидую…

— А раньше, что, завидовал? — Клеман и сам не понимал, зачем вообще об этом говорит с младшим братом, но от слов становилось неожиданно легче.

— Еще как! Рядом с тобой постоянно две потрясные офигенные девчонки. Вы с ними тусуетесь, в кино ходите… — он возбужденно описывал свои эмоции, постепенно ускоряя темп речи. — Но сегодня я, пожалуй, впервые увидел, как это фигово, когда рядом с тобой две потрясные девушки, а ты у них всего лишь во френд-зоне…

— А слова-то какие знаешь… — Клеман улыбнулся. И в следующий момент его просто понесло: — Я люблю ее с первого взгляда. Уже много лет, получается… И все это время у меня хватало ума ничего не показывать, или хотя бы старательно притворяться, что я к ней отношусь просто по-дружески. А вчера был такой вечер и ночь, что я заигрался со своими иллюзиями. И просто не смог остановиться, принимая желаемое за действительное. Она мне сказала, что я игнорирую тот факт, что она ко мне ничего не чувствует, кроме дружеской симпатии… А я захотел услышать, и услышал кое-что противоположное. Она намекала, что мне пора заканчивать валять дурака и сохнуть по ней, найти девушку и перестать пускать на нее слюнки. А я услышал предложение открыться ей. И чуть не сделал этого. И мне просто повезло, что остался пусть для отступления. Хотя, когда я писал ту смс, я не был уверен, что вообще смогу с ней заговорить снова. Придя домой, ну, а что я тебе собственно рассказываю — ты сам все видел… Я был просто в панике, что не увижу ее снова, не смогу с ней общаться… Не смогу смотреть ей в глаза, и видеть ее улыбку, и слышать смех… Боже, мне кажется, что я скорее умру, чем сознательно от этого откажусь… И только чувство страха заставило меня пойти на этот спектакль, как ты сказал… И что, хорошо отыграл?

— Не подкопаешься, парень! — он широко улыбнулся и подал ему руку, предлагая подняться с пола. — Я не знаю, как поступил бы на твоем месте… Но так не может продолжаться вечно. Сейчас, или через год, или через пять, но ты поймешь, что она живет своей жизнью и наслаждается ей, а ты наслаждаешься редкими моментами, когда наблюдаешь за Жасмин… Если она тебе прямо сказала, что ничего не будет между вами, то, быть может, правильнее смириться с этим. И попробовать — ну хотя бы попытаться — найти радостные моменты без ее участия… В конце концов, тебе почти 18! Тебе нужно удовлетворять и те потребности, удовлетворение которых спорт тебе не обеспечит… И не надо на меня так смотреть, — братья прошли на кухню, чтобы продолжить устранять причиненный ущерб, — я не пошляк, просто если мне уже… «интересно размышлять на эту тему», то у тебя, наверное, с утра кровать дымится от нереализованных потребностей…

Получив подзатыльник, он замолчал, вытирая пол, а Клеман задумался над тем, что сильно недооценивал подростка, и уж точно не заметил, как он вырос и повзрослел. Хорошо, что мама этого не слышала… Наверное, стоит как минимум прислушаться к его словам. Закончив с кухней, стоя в душе перед сном, парень задумался, как один и тот же день может так волшебно начаться, печально продолжиться и так неоднозначно закончится…

====== Ответы на все вопросы ======

Комментарий к Ответы на все вопросы Жасмин и Клеман очень интересно провели свой выходной. Узнаем, как Генри и Лайла проведут воскресенье? Поехали!

Очередной порыв ветра бросил ветку в окно номера с такой силой, что она сломалась. Капли дождя поливали ни в чем не повинное здание, будто зная, что происходит в номере, где Лайла и Генри сидели на одной кровати. Будто пытаясь потушить пожар между ними. Но безуспешно. В голове у беглянки пронеслось столько мыслей, что за всеми и не уследишь. Но главное — это то, что Генри в нее влюблен. И она ему верит. Это не решает многих вопросов, и не является гарантом того, что они будут вместе. Но она задолжала ему ответ. Не меняя положения рук, как будто от этого зависела вся ее жизнь, она прошептала: — Верю. Верю, что между вами ничего не было, что ты говоришь правду о своих чувствах, что ты примешь любой мой ответ. Но мне нужно время. Я ошарашена твоими словами. Но лгать тебе нет смысла. Твои чувства взаимны, я… — она продолжала шептать, но теперь ее взгляд был направлен прямо в бездонные голубые глаза. — Я думаю, ты и так об этом знаешь… Однако, ты предлагаешь мне отношения, в которых ты имеешь право на недомолвки. И, сколько эти отношения будут развиваться в таком ключе, ты не говоришь. А смогут ли они развиваться? Если говорить искренне, то все, что я могу сказать с уверенностью, это то, что у нас есть «сейчас». И в этом «сейчас» мы настоящие — я это чувствую. А про будущее я не готова что-то сказать.

Генри опустил все еще протянутую руку, получив тот ответ, на который Лайла была способна. Он улыбнулся, и столько всего читалось в этой улыбке… Облегчение, любовь, благодарность и… боль. Боль от того, что он все еще не мог облегчить состояние любимой открыв ей всю правду. От того, что он, высказав просьбу довериться ему, сам не может ответить тем же. И как у него смелости и наглости хватило на такую авантюру…

— Я был готов к тому, что мы с тобой больше вообще не будем общаться… Что я отвезу тебя домой, быть может даже в полной тишине, и ты после этого знать меня не захочешь… А ты говоришь о взаимности, о том, что веришь мне. Я не уверен даже, что это не мой бред, и что я не сплю… Ты… Удивительная… И самая прекрасная девушка, что я когда-либо знал… Прости меня…

— За что? Мне не за что прощать тебя. Я сделала выводы, они были неверными. Но мой побег открыл некоторые новые аспекты наших отношений. Генри… Я хочу быть с тобой. И не буду врать, не думаю, что мы сможем быть просто друзьями. Смотреть на тебя, зная, что не смогу прикоснуться, обнять… Думаю, ты понимаешь, о чем я — вернуться к тому, с чего мы оба начинали, «смотреть, но не трогать»… Скорее я и правда разорву все контакты, чтобы не мучить себя. И все же: ты сам говоришь, что не до конца честен со мной. Как ты себе представляешь это? Ты уходишь куда-то, а я не могу даже спросить, куда, зачем… А вдруг вокруг тебя будет сотня длинноногих моделей, и ты…

— Лайла, я понимаю. И ни о чем больше не попрошу… Ты уже сделала во стократ больше, чем я смел надеяться. Чтобы ты не решила, я приму любое… — девушка перебила его, нетерпеливо схватив за вторую руку и прижав ее к своей груди:

— Что же такое страшное происходит в твоей жизни, что ты не можешь решиться мне рассказать? Неужели ты думаешь, что я буду осуждать тебя, или смеяться над тобой? Чего ты так боишься?

Генри опустил глаза в пол. Он готов был уже сказать, но не смог. Лайла погладила его по шее, как бедного щенка. Они посидели молча еще минуту, держась за руки, как дети, пока девушка не вздрогнула от очередного раската грома.

— Уже полтретьего ночи, хорошая моя. Ты сказала, что уверена только в нашем «сейчас». Так давай сейчас укладываться спать. А утром я сделаю все, что ты захочешь: отвезу домой, или к тете, или куда скажешь… Это был чертовски длинный и тяжелый день. — Генри помог девушке переползти по кровати, чтобы улечься под одеяло, и накрыл ее. Сам он устроился на кресле под пледом и выключил свет. Уже задремав, он почувствовал, как ее руки касаются его лба. Потом ощутил что она тянет его, вынуждая подняться. Открыв глаза, он увидел ее в свете молнии, взволнованную, полураздетую и немного испуганную. Она провела его к кровати, не издавая ни звука, усадила на нее, и надавила на плечи, понуждая его лечь. Потом так же молча легла рядом. Не отводя наполненных слезами глаз, она гладила его по голове, по лицу, по плечам, по груди, легко касаясь кончиками пальцев, словно пытаясь запомнить каждый изгиб его тела, каждую складочку запечатлеть у себя в памяти. Будто прощаясь с ним, решаясь на отчаянный шаг отказаться от любимого человека.