Не верь, не бойся, не проси

Впрочем, настроение Новокрещенова наверняка было бы другим, если бы знал он, что сразу после его ухода Федя Чкаловский снял с телефона трубку и потребовал сердито:

– Кукшина мне. Привет. Ну что, сукин сын, дошаманился? Первый попавшийся лох тебя вычислил, да? Короче, так. Пока ничего не предпринимай. Подыграй ему. Меня ты, естественно, не знаешь. А вообще правильно на тебя наехали! Кончай эти макли с ракушниками. Есть же благородные медицинские специальности! Наркология, например... В общем, посоображай насчет переориентации центра на лечение наркоманов. Дело это общественностью приветствуется и в финансовом плане перспективное. А то, что от пациентов отбою не будет - это я тебе, хе-хе, гарантирую, - хрипло хохотнул Федька и брякнул трубкой о телефон...

Дома, в сенцах, Новокрещенова встретил воплем взъерошенный Ванька:

– Шеф, беда!
– и запричитал, шмыгая носом.
– Убег! Совсем убег!

– Кто?
– понимая уже, что случилось, все-таки переспросил Новокрещенов.

– Да, этот, как его, чечик! Помог ему кто-то. Вон, шкаф сдвинули, гады, засов на погребе отворили...

Торопливо пройдя в комнатку, Новокрещенов увидел распахнутую беззубо пасть подполья, приблизился, заглянул в заплесневелую темноту.

– Пусто, - безнадежно махнул рукой Ванька.

– Т-твари... Кто?!
– скрежетнул зубами Новокрещенов.
– К-кто выпустил? Может, ты?!

– Да что я, совсем что ли, на всю голову больной?!
– отшатнулся Ванька и перекрестился порывисто.
– Вот те крест, командир. Чтоб я такую подляну подложил... Да я их давил, гадов... У меня их штук тридцать на боевом счету, если с Афгана прикинуть! Я... Я полчаса назад вернулся, на аэродроме с прапорами насчет письма перетер. Прихожу - а тут вон чо. И окошко, гляньте-ка, расгокано!

Только сейчас Новокрещенов обратил внимание на то, что их подслеповатое, белесое от слоя пыли и грязи окно, выходящее на улицу, которое сроду не открывалось, зашпаклеванное наглухо много лет назад, выбито теперь, и створки рамы свешиваются на вывернутых петлях внутрь комнаты.

– С улицы по нему звезданули, - пояснил Ванька, с видом следопыта осматривая осколки стекла на полу.
– Вишь, сюда посыпались. Значит, снаружи высадили. Стал-быть, кенты чечика про него дознались и вызволили.

– Если бы кенты, они бы нас дождались и глотки перерезали, - возразил Новокрещенов.

– Еще не вечер, - беззаботно пожал плечами Ванька.
– Я, шеф, пожалуй, шпалер почищу. Вдруг пригодится.

Новокрещенов, насупившись, еще раз оглядел рамы, битое стекло на половицах, попробовал качнуть неподъемный шифоньер, сдвинутый кем-то с крышки лаза, бормоча: "Вот суки... И кто ж эти суки?.." Потом, в ярости топнув, хрустнул стеклом на полу и скомандовал:

– Тащи Алика сюда. Может, он чего видел.

– Сей момент, командир!
– козырнул Ванька и помчался во двор.

Через пару минут он вернулся, сосредоточенно и нелюдимо, как заправский конвоир, толкая перед собой пыхтящего взволнованно Алика. Сосед улыбался заискивающе и, сложив на груди сдобные ладони, мелко, подобострастно кивал.

– Асселям алейкум...

– Ты видел, кто без нас в доме был?
– не давая опомниться, грозно подступил к нему Новокрещенов.

– Нишава не видел, - радостно закивал Алик.
– Дома спал. С женами играл мал-мал, потом спал. Ни-ша-ва не видел!

– Кто-то сюда заходил. Вот, - Новокрещенов указал на погреб и от волнения тоже заговорил с акцентом на манер Алика.
– Человека отсюда забирал и выпускал. Понял? Нужного мне человека. Я его здесь закрывал, а он выпускал!

Алик, вытянув шею, опасливо, бочком, приблизился к погребу, глянул по-птичьи одним глазком вглубь и сразу отскочил.

– Кто там?

– Да никто теперь, дятел!

– рявкнул, потеряв самообладание, Новокрещенов. Принялся объяснять, словно глухонемому, жестикулируя.
– Вот тут пленный сидел. Под крышкой, в погребе. Сверху - шкаф. Кто-то в окно залез - видишь, разбито? Шкаф отодвинул, погреб открыл и пленника выпустил.

– А-а!
– сообразил вдруг и закивал радостно Алик.
– Мой все понял. У тебя там раб сидел! У меня тоже раб дома был, доверительно сообщил он Новокрещенову.
– Давно был. Русский раб. Хороший. Много-много работал и мал-мал кушал, - и заверил льстиво: - Русский раб - самый лучший раб!

– Вот сволочь, - взъярился Ванька и влепил Алику оглушительную затрещину. Тот мотнул от удара головой, схватил себя за пухлую щеку, надул плаксиво толстые, будто напомаженные алые губы.

– Зачем бьешь, брат?!

Ванька смущенно потер костяшки пальцев, сказал сконфуженно:

– Ты тоже, сосед, виноват. Говори да не заговаривайся!
– и, повернувшись к Новокрещенову, заступился за пострадавшего: - Да не видел он ни хрена! Говорю ж - с улицы залезли!

– Ладно, - согласился Новокрещенов и указал ошарашенному Алику пальцем на дверь.
– Иди отсюда. И - молчок! Понял?

– Понял!
– угодливо закивал сосед, заколыхал животом согласно и удалился, пятясь.

– Что делать-то будем, шеф?
– Ванька обескураженно почесал пятерней сивые вихры на затылке.
– Я уж договорился с летунами насчет письма. Обещали передать в лучшем виде... У вояк там тоже кое-какие связи есть. А как теперь пацана из плена вытащить - ума не приложу... Интересно, какая все-таки падла у нас чечика стырила?

Новокрещенов досадливо поддел ногой крышку люка, захлопнул с грохотом, потом подошел к низенькому окну, нагнулся, осторожно коснулся пальцем ощерившихся в раме осколков.

– Нам с тобой, Ваня, отступать нельзя. Найти надо чечика.

– Да где ж его теперь ловить?
– жалобно шмыгнул носом приятель.
– Ищи ветра в поле...

Новокрещенов распрямился, охнув, потер поясницу.

– Радикулит, ч-черт... Я, кажется, знаю, кто нашего чеченца увел... потом поинтересовался буднично.
– Ты пистолет почистить собирался? Вот и займись этим прямо сейчас. А заодно покумекай, как глушитель к нему примастырить. Сможешь такую штуку сконструировать?

– Запросто!
– Ванька пошарил глазами по комнатке, схватил пыльную, давным-давно неизвестно зачем валявшуюся на полке большую, как почерневшая груша, клизму, сдавил, хрюкнул резиной.

– Во, в самый раз.

– Издеваешься, да? Мы к бандитам пойдем. Их клистиром не проймешь... вспылил Новокрещенов.

– Да вы не поняли, шеф, - обиженно возразил Ванька.
– Пипку вот эту срежу и донышко. Натяну на ствол - мировой глушак получится. Если, конечно, только пару раз стрельнуть. Больше не выдержит. Сколько выстрелов-то будет?

– Два, - твердо пообещал Новокрещенов и уточнил: - Один на поражение, второй - контрольный.

Глава 21

После полудня к Самохину прибежал новокрещеновский шнырь Ванька и поведал о таинственном исчезновении чеченца. А потом, видя искреннее недоумение и негодование отставного майора по поводу такого непредвиденного исхода тщательно разработанной и осуществленной операции, успокоил, намекнул на новый план, задуманный Новокрещеновым.

Для его обсуждения отставного майора приглашали на встречу в скверике, неподалеку от дома. Там его уже ждал Новокрещенов, сидя на лавочке и покачивая ногой.