Не вижу, не слышу, не чувствую боли

– Принцесса, одно слово, и он отсюда целым не уйдет, - угрожающе пообещал Увогин, но Курапика покачал головой.

– Нет. Это моя проблема сейчас, - улыбнулся тонко, глядя в чужое лицо, с, будто выжженными на щеках, символами звезды и капли. Интересно, он чувствует что-то? Близок ли со своей сущностью, что повторяет в реальности существующее лишь на уровне ауры... или наоборот - аура проникает в реальность, воздействуя на своего проводника?
– в любом случае, Финкс разрешил мне выбраться из той песочницы, куда сам меня и посадил, и ни в жизни не поверю, что он не продублировал вам свое разрешение. Я прав?
– на это Шалнарк страдальчески закатил глаза к небу, но согласно кивнул. Курапике не нужно было видеть этого жеста, он почувствовал чужое движение, рассмеялся негромко. Он стоял на расстоянии, максимум метра, с фокусником, чувствуя кипящую ауру своей семьи за плечами и обжигающий лицо, сладкий огонь со стороны лиса.

– Что, решил со всеми в этом мире помириться?

– глаза мужчины горели золотым огнем, от одного взгляда на мальчишку перед ним.
– Боюсь, не получится. Особенно учитывая, сколько чужой крови я на тебе чую. Ты заляпан ею, с ног до головы, каким бы чистым не хотел казаться... принцесса, - он специально использовал это прозвище, видя, как зло дергается Уво, его и придумавший. Усилителю никогда не нравился этот шут, и очень часто, между ними, разве что молнии не били. Но Куроро, всегда пресекал любой конфликт на корню. Сейчас же, мужчиной овладело желание ужалить больнее, напиться чужой боли допьяна. Он провоцировал и дразнил, ведь маленькие друзья Курута так забавно реагировали на откровения о своем товарище. Потом, возможно, у него будет тяжелое похмелье, и он осознает, как собственными руками разрушил хлипкий карточный домик доверия, который прокладывал между собой и этими мальчишками, но пока, в крови горит ярость и желание выпотрошить, вывернуть наизнанку, посмевшего играть с ним по своим, а не по его правилам, оппонента.

– Даже не собирался, - качнул головой мальчишка, и уже подсохшие волосы, выбившиеся из косы, чуть качнулись в свете факелов, отбрасывая золотые блики вокруг. С лица, даже не смылся водостойкий макияж - Курута знал, что, скорее всего, придется нырять и принял некоторые меры, чтобы не выглядеть раскрашенным пигмеем с потекшей краской на лице.
– Я наслаждался каждой пролитой каплей крови и планирую делать это впредь.
– Посмотрел снизу-вверх, не отводя взгляда, прямо в хищные золотые глаза фокусника, - более того - каждый, кого я убил - заслужил своей участи.
– В противовес жестким словам, от которых у Гона и у Киллуа мурашки забегали по телу, а у Биски волосы на голове зашевелились, он улыбается чрезвычайно мягко - как в первую их встречу после амнезии, там, в парке аттракционов, - ты не разозлишь меня сейчас, если конечно, не решишь нанести вред моим друзьям.
– Пожал плечами. В ответ на такое, лис расхохотался не громко, но безумно совершенно, закрывая лицо когтистой рукой и глядя на Курапику, поверх хищно искривленных пальцев.

– Молодец, - протянул.
– Прекрасная маска, в разы лучше, чем все, что я видел на твоем личике когда-либо. Научился ей у Куроро?
– произнес совершенно невинно, но смотрит не мигая.
– Как он там, кстати? Еще не поубивал большую часть своих?
– склонил голову на бок. Пальцы мужчины подрагивают, он готов сорваться от малейшего намека на агрессию или на слабость. Смотрит жадно, впивается почти в чужое лицо, выискивая трещину в том спокойствии, которым Курута себя окружил. Его слова попадают в цель - прямо по центру, выбивая максимальное количество очков. Курапике больно до крика, при воспоминаниях, о мужчине, голоса которого он не слышал уже несколько месяцев. Его не выпускают за пределы Острова Жадности - Пауки жестко выполняют приказ босса. Люцифер знает, что делает - и если он велит причинять принцессе боль, удерживая его вдалеке, но в безопасности, то точно так, семья и сделает. Информация приходит через третьи руки - от наемника из семьи Золдик, которому Риодан платит бешеные деньги за слежку, через Фэйтана, который так же дозирует получаемые факты, в основном сводя их к "жив, здоров, занимается своими делами". А дела Куроро действительно - только его. Даже Курапика не имеет права совать в них нос, и он осознает это прекрасно. Он сам согласился на подобное, позволяя заклеймить себя чужим рукам и губам. Но ничего из этого вскрытого нарыва, полного беспокойства и тревоги, не вытекает наружу. Он позволяет боли пройти через себя - пусть она не физическая, но все равно остается болью. И превращает ее в наслаждение, в жар и сладость вишни на губах, от того, что он подчиняется лишь тому, кого выбрал сам, от того что тот знает - как поступить сейчас правильнее, указывает ему - все еще слепому маленькому котенку, путь, на котором он сможет стать взрослее и сильнее.

– Нет, он слишком упрям для этого, слишком целеустремлен, - Курапика плавно придвигается ближе к мужчине.
– И в отличие от тебя, вполне смог сопротивляться паразиту на себе, - глаза фокусника вспыхивают, а из горла вырывается негромкий выдох. Он... восхищен. Не Курапикой, но Куроро, который оказался еще сильнее, чем могло показаться. Теперь раздражение вспыхивает уже на самого себя - что он поспешил, счел интересную игрушку сломавшейся, а та, вдруг, поднялась и двинулась дальше, не расколовшись под давлением обстоятельств.

– Что же...
– усмехнулся еще чуть более безумно, но уже не так зло, пожалуй.
– В таком случае, мои поздравления. Но отпустить тебя сейчас отсюда я не могу просто так... принцесса, - он снова облизнул губы, словно желал лучше распробовать чужой запах и вкус.

– Думаю, я не против, - пожал плечами Курута и одним плавным жестом скинул на песок свою сумку, чуть толкнув ее назад, к Паукам, все это время, напряженно следившим за разворачивающимся действом.

– Это давнее и обоюдное желание, - улыбнулся, чтобы в один миг отпрыгнуть от Хисоки в сторону свободного пляжа, словно приглашая за собой. На правой руке, у него материализовалась цепь с острым навершием на конце, она затанцевала у его ног коброй заклинателя змей. И Хисока не заставил приглашать себя столь откровенно дважды.

– 25-

Словно две волны, подгоняемые, каждая своим течением, ауры схлестнулись, переплелись, и разбились на миллион брызг, летящих в разные стороны. Вокруг не изменилось ровным счетом ничего - остров все так же дремал в жаркой тропической ночи, но внутри него, некто вздрогнул, выбираясь из объятий давнего беспамятства. Здесь царили темнота и пустота, и даже собственного дыхания не было слышно. Тело ощущалось несговорчивым, расслабленным - но одновременно, он ощущал ток жизненной ауры в мире, пропускал ее через себя, был частью системы, которой согласился стать, не так уж и давно, по своим меркам. Условие ставилось лишь одно - пробуждение, когда наверху происходило нечто действительно интересное.

Мгновение тянулось за мгновением, веки снова тяжелели, желая сомкнуться. Видеть сны, было не самым худшим времяпрепровождением для него - оно скрадывало прошедшие годы один за другим, скрашивало, это вынужденное заточение. Но вот, вспышка наверху снова повторилась и в размеренное биение жизни на острове, влились огненные искры чужого безумия, пополам со вспышками болезненно-сладкого удовольствия. Тот самый адреналин, ускоряющий кровоток, позволяющий начать шевелиться, пробудиться сильнее и сдвинуться с места. Совсем рядом, раздался тихий выдох и первый шорох. Похоже, его не одного разбудила бушующая сверху, над поверхностью, чужая аура. Он заставил свои губы медленно расползтись в усмешке - тело уже почти забыло, как двигаться, мышцы одеревенели от столь долгого бездействия.

Вспышка. Затем еще одна. Сердце бьется быстрее, мысли обретают живость, а воздух вокруг вкус, и он с силой расправляет плечи до хруста, сдвигаясь на своем каменном ложе. Под пальцами крошатся наросшее за последние десятки лет кристаллы соли, легкие расправляются, заполняясь запахом морской воды, что плещется на дне древней пещеры, впрочем, никогда не меняя своего уровня. Соль же ссыпается с кожи, когда мышцы приходят в движение, и он слизывает ее с губ, вновь вспоминая какого это - жить, а не существовать скучно и серо. Чуть в стороне, раздается тихий хриплый смех, и он садится, наконец, ощущая, как расползается на теле, превратившаяся так же в соль одежда. Подземный грот наполняется шорохами, звуками, и где-то чуть выше, отодвигаются камни, пропуская внутрь тусклый свет, бьющий по глазам неприятно даже в таких количествах, после десятилетий сна.

Высокий, плотно сбитый мужчина, спускается вниз осторожно и медленно. На его коммуникатор пришло предупреждение от близнецов, что их... коллеги, пришли в себя и проснулись, реагируя на странную активность, которую засекло поле совсем рядом с Соуфраби, на побережье. Он бы отправился туда, посмотреть, что, черт побери, происходит, но чужое пробуждение смешало все карты, заставляя никого и ничего не боящееся сердце дрогнуть, вспоминая о тех, кто спал в тишине столетий в этих землях, пока сюда не явились представители Ассоциации, желая использовать никем не занятый остров. Но оказалось, что местные жители здесь есть. И все закончилось бы трагедией для пришедших, не скучай эти... существа, так сильно. Мужчина спустился вниз бесшумно по ступеням, скорее по привычке, чем, пытаясь быть действительно незаметным - все равно, ОНИ уже услышали его, почувствовали. В почти полном мраке слышится едва ощутимый шепот - как белый шум, давящий на уши - чужой язык не воспринимается нормально, слишком эти создания ушли далеко от человеческой природы. Лишь бы, в этот раз, они наигрались побыстрее, до того, как пробудятся окончательно. Он шкурой ощущает взгляды - как касания бритвенно-кинжальных когтей, не враждебные, но внимательные. Захоти они его убить, и сделали бы это очень легко.

"А ты изменился. Заматерел", - голос обретает форму и четкость, подстраиваясь под чужое ущербное восприятие.
– "Хоть за пределы, так и не вышел", - снисхождение, как при разговоре с ребенком, даже не бесит - скорее пугает, учитывая, КТО говорит эти слова. Мужчина выдыхает и чуть склоняет голову, приветствуя чужое пробуждение и мысленно жалея о том, что именно он согласился смотреть за этими существами, вступать с ними в контакт, обеспечивать покой и выполнять чужие прихоти... в разумных пределах конечно. Еще, мужчина в курсе - его мысли для них не секрет. Не из-за телепатии, такой талант и в их века был редкостью, что уж говорить о нынешнем времени. Но мимика, жесты и запах расскажут им практически все, про его чувства и желания. Он уже не тот сопливый мальчишка, что познакомился с ними впервые, но точно знает - эти существа, куда более высокого уровня, нежели он, даже в нынешней форме. Их аура странная, развитая гораздо больше, чем у любых Нен-пользователей. Пусть, не всегда огромная, но чувствительная чрезвычайно. Некоторые особенности тел и восприятия, превращают данных существ в опаснейших противников. Можно лишь молиться всем богам, какие только существуют, что они всего лишь СКУЧАЮТ, а не желают крови, как столетия назад.