Не вместо

Майлз тянется через стол и берет меня за руку. В груди что-то глупо и жалко екает вновь. Против такого жеста я бессильна.

— Стефан слышал, как Зак мне угрожал, как упомянул Джеймса. Я была вынуждена просить его не распространяться. Но беда в том, что, кажется, он на стороне Зака.

— В их ситуации сложно выбирать сторону, — пожимает плечами Майлз. — Джеймс устроил самосуд, на который не имел прав. И так слетел с катушек, что сам не понял, что сделал. Ему очень повезло, что Зак остался жив. Но это не отменяет тот факт, что тебе не стоит рассчитывать на помощь Стефана Фейрстаха. Этот человек торговал наркотиками.

Я хмурюсь. Зачем ему говорить это о Стефане? Откуда вообще он взялся в нашем разговоре?

— Какую помощь?

— С продажей мотоцикла, — легко отвечает Майлз.

— Ах вот оно что, — тяну я. — Ты за этим меня позвал? Предупредить, чтобы я не просила Стефана Фейрстаха помогать с мотоциклом. Так вот, ты ошибся: я не просила. И…

Я чуть было не ляпаю, что больше не собираюсь разговаривать со Стефаном, причем никогда, но это прозвучит так, будто я опять даю Майлзу право вмешиваться в мою жизнь. Он не будет выбирать мне окружение. Довольно того, что отец уже попытался это сделать! Как же достал этот бесконечный контроль.

— Я что, похожа на ребенка? Почему ты считаешь, что мне нужен присмотр?

— Потому что в моей памяти живет хрупкая маленькая девочка, которая не может сама залезть на лошадь и падает с чирлидерской башни.

Мои губы дрожат от этого воспоминания. Да, было дело, что Майлз прилетел из колледжа на мои соревнования. А я, вместо того чтобы показать себя и команду с лучшей стороны, упала и всех подставила. Была дико расстроена и зла, а утешилась тем, что Майлз нес меня до машины на руках.

— Но я больше не маленькая. И прекрасно справляюсь без няньки, — вскидываю я брови.

Он насмешливо повторяет мой жест.

— Я это заметил.

Мне кажется или этот вечер опять сворачивает не в ту сторону? Ремень безопасности и разговор о том, что я не маленькая. Надежда снова показывает свой уродливый нос из темной пещеры, в которую я загоняю ее раз за разом.

— И я тоже, — ступаю я на скользкую почву, хотя совсем не уверена в том, что говорю.

— О чем ты?

— О Масконо, с которым ты меня обсуждал, — отвечаю я, подкрепляя сказанное натянутой улыбкой. И делаю еще один глоток воды с самым надменным видом из своего арсенала.

— Шерри, я ни с кем и никогда тебя не обсуждаю. С чего ты взяла?

Он выглядит предельно серьезным и даже мрачным. Я была уверена, что это Майлз, но именно он не из тех людей, которые привыкли юлить и прикрывать свои поступки. Даже самые неблаговидные. Да и зачем? Докери выше критики.

— Что он тебе сказал? — хмурит брови Майлз.

— К сожалению, сказал он вовсе и не мне. Трепался во всеуслышание.

— Шер, я серьезно. Если просочилось что-то личное, то вовсе не из-за меня. Ищи утечку в другом месте.

Что-то личное. Я не могу сейчас взять и как на духу вывалить, что по университету поползли слухи о моем неровном отношении к Докери. Я не трусиха, нет, но гордость никогда не позволит мне признаться в своих слабостях.

Но все же кто? Кто мог знать и проболтаться? Быть может, появляйся мы с Майлзом перед моими знакомыми чаще, моя влюбленность и оказалась бы очевидной. Но нет же! Клэр знает, но она бы не стала. Ей ни к чему.

— Скажи лучше, что ты не знал о его зависимости. Или о том, что не подозревал, как она влияет на окружающих.

— Знал, — пожимает он плечами. — Он и не скрывался.

— Не от меня. — Говорю, ежась на своем стуле, вдруг ставшем неудобным.

В этом месте Майлз улыбается.

— Ты для этого слишком правильная.

Я настолько правильная, что Джастин Масконо уверен, будто я не способна сделать минет. И вообще гожусь на разочек: побороть любопытство. А Стефан Фейрстах, которому плевать, где и с кем, даже того самого любопытства в себе не обнаружил. И все это не отменяет того факта, что я разделась перед ним. Стояла голая и совершенно точно на все готовая. И это не говоря уже о ярости, с которой я накидываюсь на каждого, кто угрожает мне или моим близким, не стесняясь средств. Правильная — сил нет!

— Нет, Майлз, — отвечаю, качая головой с улыбкой. — Тебе только кажется.

Он награждает меня темнеющим, подозрительным взглядом и, кажется, даже хочет что-то сказать. Но в этот момент оживает его мобильный. Прежде чем Майлз успевает сбросить вызов, я замечаю на дисплее высветившееся имя: Меган.

— Передавай ей мои комплименты, — отвечаю я легко и непринужденно, хотя из пробитой груди хлещет кровью. — Она отлично поработала над твоим образом.

— Ты стала много придумывать, Шерри. Мне это не нравится.

Я лишь пожимаю плечами. Мне вообще очень редко что-то нравится. И уж точно не то, как ведет себя иной раз Майлз Докери.

20. Серенады двадцать первого века

Спустя всего несколько часов после напряженного расставания с Майлзом в мой сон вклинивается что-то странное. Кто-то зовет меня по имени. А точнее даже не только по имени, но и… Я подскакиваю в кровати, ошарашенная догадкой, и кошусь в сторону родительской спальни, будто сквозь стену можно увидеть, проснулись они или нет.

— Звездочка-а-а!

Выругавшись себе под нос, я слетаю с кровати. Пытаюсь впотьмах найти кардиган, но новый крик заставляет поспешить:

— Шерил! Ше-ерил!

Вовремя, потому что из родительской спальни уже доносятся голоса:

— Кто там, Генри? — спрашивает мама.

— Точно не Майлз Докери, — сонно отзывается отец.

— Я сейчас его прогоню! — кричу, не уточняя кого именно — его.

Плюнув на поиски теплой одежды, сбегаю вниз по лестнице. Под окнами родительского дома стоит убийственно пьяный Стефан Фейрстах.

С тех пор как мы плохо расстались у него дома, в университете я подчеркнуто его не замечала. Не просто игнорировала: по-настоящему делала вид, что передо мной пустое место. То есть иди мы в коридоре навстречу друг другу, я бы предпочла в него врезаться, а потом удивиться, обнаружив его на своем пути. С одной стороны, это ребячество, а с другой… Я бы хотела его уничтожить, как он это сделал со мной, но не могу. Не могу! Из-за Джеймса. Впрочем, это длилось всего один день и сложно не было вовсе.