Не вместо

Было бы что исправлять. Может, наша договоренность и добавила ему трудностей, но я прекрасно помню, как виртуозно он выкрутился в прошлый раз. И в следующий тоже сумеет. И, если честно, что-то внутри меня довольно жмурится от мысли, что я нарушила ему налаженную схему. Наверное, то же самое, что с наслаждением отдавалось ему на комоде.

Несколько секунд мы со Стефаном смотрим друг другу прямо в глаза, и вокруг нас начинает зарождаться знакомое электричество. Тянет меня к этому парню. И мысли все время к нему возвращаются. Ничего не могу с этим поделать. Но после того, как жестко прошелся по моей семье Майлз, последнее, на что я хочу оглядываться, подходит мне Стефан по каким-то соображениям или нет. По его кривоватой улыбке становится понятно, что мое колебание не прошло незамеченным, но — к черту.

Радуясь теплу дома после более чем зябкой поездки на мотоцикле, я даже не сразу вспоминаю о свидетеле моего прошлого падения — комоде. Зато стоит бросить на него взгляд…

— Он не кусается, — шепчет Стефан мне на ухо, проходя мимо. Даром что не насвистывает. Неужели так заметно, что меня сводит с ума мысль о том, что между нами было и как именно оно было?

Вздохнув, я следую за наглецом в кухню. Может, комод и не кусается, зато воспоминания — вполне. И, если честно, укусы эти настолько приятные, что меня радуют длинные рукава рубашки: под ними не видно кожу, собравшуюся мурашками.

— Люблю начинать с плохих новостей, чтобы поправить настроение хорошими. Так что там с пресс-конференцией?

Не дожидаясь дозволения, я направляюсь к кофемашине, засыпаю в нее новую порцию зерен. Не думаю, что кто-то из здесь присутствующих будет против подкрепиться.

— Я распределила обязанности по привлечению журналистов между «дельтами», и они проявили «инициативу». Одна из них пригласила человека, который громко высказывался по поводу твоего переезда сюда и зачисления в Калифорнийский в частности. Меня отец на конференцию не допустил, но Майлз намекнул, что эту тему горячо обсуждали. И конференция прошла совсем не так, как нужно. Понимаешь? Тебя могут опять привлечь к теме наркотиков.

— Ясно. И все?

— Что — все? — спрашиваю я, нажимаю кнопку и раздраженно оборачиваюсь. — Ты не доучился в Бостоне, теперь тебя и отсюда могут исключить. Или вообще начать новое судебное разбирательство.

— И по какому же поводу? В этом штате я к наркоте даже не приближался. Сдам анализ волос — и нет никаких претензий.

Мне нравится думать, что он говорит правду, но я боюсь, что отец попытается прикрыть задницу, попросту исключив Стефана. Наплевав на макияж, я тру глаза пальцами. Фейрстах подходит ближе и отнимает мои руки от лица.

— Ты переживаешь за все на свете. Так нельзя, — переводит он тему. — Я не из тех, кто пропадет, вылетев из университета. Я вообще не из тех, кто пропадет.

— Я верю, но…

— Шер, тебе до меня какое вообще дело?

— Понятия не имею, — отвечаю честно.

И правда — какое? Да, он немножко похож на моего брата. Да, он взялся мне помогать, а это сближает. Да, он сделал со мной что-то странное, проник под кожу и не идет из мыслей. Любая из причин может быть той самой. Или они все. Но разве это важно? Это же работает не так, что разобрался — и из сердца вон.

— Как бы то ни было, я должна перед тобой извиниться, — говорю я. — За то, как сбежала. И за жесткий отказ. И за пресс-конференцию тоже. — Я делаю паузу… и вдруг сама не понимаю почему, но начинаю нести какой-то бред: — Люди, которые меня окружают, привыкли усложнять даже на пустом месте. И я, к сожалению, такая же. То, что говорят обо мне всякие Бо с Масконо, — это правда. Я живу рассудком, в нем нет места сексу на комоде и без контрацептивов. Мне подобные вещи выносят мозг.

— Тебя что, пытали? — неожиданно фыркает парень в ответ, впечатлившись потоком моих откровений.

— Вроде того. Ужасный день, — признаюсь вымученно.

— Ладно, — не продолжает расспросы Стефан. — Садись, у меня есть что тебе показать.

— Тогда доделай кофе.

Сажусь на табурет, а Фейрстах кладет передо мной ручку и лист бумаги со списком имен. Я пробегаю его глазами и обнаруживаю, что некоторые из них мне знакомы.

— Это актуальный список серфингистов Эммерсона. Подчеркнутые имена помнит твой друг Эйдан. Возможно, нескольких еще вспомнишь ты. Нужно установить, кто ушел после стычки Зака и твоего брата.

Я разворачиваюсь к Стефану всем корпусом.

— Как ты это достал?

— Нашел среди тусовки Эммерсона человека, которому позарез нужны деньги, и заплатил, — фыркает он. — Вообще ерунда. Думал, придется научиться стоять на доске и пробираться самому. Повезло. Не отвлекайся, Звездочка. Твоя задача — определить, кто поменялся в компании. На обороте опять же имена от Эйдана. Не смотри туда пока. Вдруг собьет с настроя.

— Но зачем ты ищешь пропавших?

— Все потом, — качает головой Стефан, лишь усиливая мое беспокойство.

Никогда не жаловалась на память, но сегодня самое время начать. Перед глазами стоят лица и разноцветные доски, но имена вспоминаются тяжело и смутно. А фамилий большинства ребят я и вовсе не знала. Приходится предполагать по именам. Эйдан в этом плане куда больший молодец. Но, справедливости ради, он и времени проводил с ними больше. А я… я раньше была куда невнимательнее к людям, хотя многие скажут, что это невозможно.

Пока я мучаюсь со списком, Стефан ставит передо мной чашку кофе. Я в абсолютной задумчивости делаю глоток, второй… и вдруг чувствую знакомый запах. Миндальное молоко? Я вопросительно поднимаю брови.

— Не отвлекайся, — отвечает Стефан со смешком. Выглядит он при этом нереально довольным. Значит, мне не показалось.

Как тут не отвлекаться? Скорее наоборот: не сосредоточишься. В голову вдруг лезут совершенно нелепые вещи. Например, что купил он это молоко для меня. А с другой стороны, для кого еще? Парни редко заморачиваются о таких вещах. И едва ли у Стефана найдется много подружек, жаждущих сберечь организм от воздействия «самого вредного продукта нашего века».

Наконец, кое-как собравшись, я дописываю одно имя и сдаюсь. Но Стефана это не расстраивает.

— Теперь нужно будет пробить тех, кого вы с Эйданом вспомнили. Есть шанс, что кто-то из серфингистов забыт, но должно повезти, — задумчиво бормочет он. — Пять — не так уж и много. За выходные можно успеть.

— Объясни, — устало требую я.

Он вдруг сворачивает лист и подбирается. Обходит стол, садится на соседний со мной стул. Внутри сразу начинает тревожно звенеть. Серьезный Стефан — это что-то новенькое. Я таким его еще не видела. Как будто успокаивать меня собрался…

— Когда Джеймс рассказал тебе о том, что убил человека, он прямо назвал имя Эммерсона?