Не время. Часть вторая

А там эта девчонка. Такая мелкая, смешная. Я и подошёл-то к ней лишь потому, что она мне напомнила именно щенка. Потерянного и испуганного. Просто огромные глазища, Длинные косички, и платье, словно кукла с полки. Вся сопливая и мокрая.

А вот через пару часов мы вернулись домой. Где меня ждал мой личный палач, внезапно вернувшийся из командировки. Непредвиденные обстоятельства, так сказать.

И ему не понравилось то, как я его встретил. Не с тем выражением лица, не с той интонацией, не теми приветственными словами. Плюс ко всему, ему позвонили из школы и настучали про мои прогулы. И ещё один плюс, ему доложили, что видели меня с сигаретой. Да, тогда я уже начинал баловаться. Но вот кто ему об этом рассказал, для меня по сей день остаётся тайной покрытой мраком.

Но папе этого было достаточно, чтобы взяться за моё воспитание. Своими методами. Елены в тот момент не оказалось дома. И ему это сыграло на руку.

В тот день он сломал мне нос. Хотел, думаю, пощёчину. Но я подставился неудачно. Кровь текла, словно краник открыли. И то, Гарик оскалившись, кинулся на отца. А тот так опешил, что все силы растерял. Запер меня в комнате. Про щенка узнал. И велел охране его вывезти в лес. Помню, как выбирался из чёртового окна, как скатывался по покатой низкой крыше. Бежал за машиной. Снова. Бежал, в надежде, что они остановятся и отдадут животину мне. Но они не остановились. А я заплетающимися ногами ковылял по загородной трассе. Оступился, и скатился в кювет. Разодрал себе спину об какую-то корягу. Да так сильно, что мерзкий шрам растянулся вдоль моих лопаток. Каждый день напоминая мне о том, какое я мелкое ничтожество. Отец поместил меня прямо-таки в спартанские условия. Закалил меня на совесть.

И вот вечером, снова находясь в своей комнате, я рыдал. Рыдал, блять, как девчонка. Размазывая по морде собственные сопли, и вспоминая ту самую девчонку. Она рыдала точно так же. «Фу, сопливая!» Какая ирония.

Уже позднее ко мне в комнату зашла мама. Она тоже плакала. Гладила мою голову и целовала мои щёки и распухший нос. Выходила в коридор и что-то кричала. Уже и не припомню что. А потом приволокла ко мне в комнату большой чемодан, и начала швырять в него мои вещи.

– Я увезу тебя отсюда, милый. Увезу от него. Слышишь? – Бросая на меня короткие взгляды, и снова окунаясь в мой шкаф. – Мы уедем все вместе. И будем жить втроём. Хорошо? Я, Игорь и ты. Понимаешь?... Какой зверь. Я ведь предупреждала его однажды. Я ведь говорила, что не потерплю такого. Он обещал…

И мы почти уехали. Почти.

В тот вечер Елена долго кричала. Я до этого вообще ни разу не слышал, чтобы она кричала. А он молчал. Слушал её упрёки и не поднимал глаз. Думаю, это потому, что я стоял рядом с ней. Крепко сжимая кисть мамы.

Нас с Гариком вывела из дома охрана и отвлекала во дворе игрой в ножички.

Что Елена ему говорила, я не в курсе. Только лишь через час за нами вернулась гувернантка и попросила зайти в дом. Там была такая зловещая тишина. Мы с Гариком в ту ночь спали вместе. Мне было страшно. В густой ночи я почувствовал на своей скуле мягкие губы. И приятный аромат шлейфом разлёгся в моей комнате. Она любит меня. Только они любят меня. Мой брат и моя мама.

Уходя, Елена оставила дверь приоткрытой. А я ещё долго собирал слёзы, вновь и вновь вспоминая ту ревущую девчонку из парка.

* * *

Она разревелась, как дура. Какая муха её вообще укусила? Открыла глаза ни свет, ни заря, и встала в итоге, не с той ноги.

Всё началось с того, что Варя пролила чай на свой макет. Эту работу девушка кропотливо склеивала уже которую неделю. И сегодня всему пришёл конец. Теперь придётся всё делать заново. Продолжилось всё тем, что она разбила любимую чашку, пока, ругаясь, несла её к раковине. Масло в огонь добавила стирка. Варвара закинула туда постельное бельё, совсем забыв, что там лежали чёрные джинсы, не самого лучшего качества. Горячая стирка сделала своё дело. И теперь Варя, со слезами на глазах, тянула ткань из барабана и тихо скулила, видя, во что превратилось её нежно-розовое бельё.

– Варя?

Вот, что добило её окончательно. Голос, от которого волоски на её теле поднимаются по стойке смирно. Кажется, что скажи он «равняйсь», и волосинки сделают и это тоже.

Всё ещё теряясь в его присутствии, Варвара не хотела, чтобы он вновь видел её слабой. Снова слёзы. Когда-нибудь, ему это надоест. Плакса.

У него такие горячие руки. А взгляд. Когда-нибудь, он кремирует её этим взглядом. Несколько настойчивых фраз и его касания. Нежные и одновременно жёсткие. Кажется, она безнадёжно привыкла к этому. К такому Горькому. К настоящему. Всматривается в его лицо, а после давит на газ. Срывается с места и впивается в брюнета, что есть сил. Впечатывается, но ей кажется, что этого неимоверно мало.

«Это он». Сейчас девушка так чётко это осознала, что никто теперь не сможет переубедить её в обратном. Наверное. Всматривалась в его спящее лицо, перед тем, как подняться из тёплой постели. Похож. Теперь, рассматривая и сопоставляя, она сложила этот пазл. Тот самый мальчик. Это он. Так похож. Ей захотелось разгладить пальцем складку между бровями, что искажала всю картину. Но вовремя одёрнула себя, вспоминая о том, что он упоминал о своём беспокойном сне. Или бессоннице.

И вот сейчас, сидя на полу в их тесной ванной, Варя плакала в его грудь. Не потому что, больше было некому. А потому что осознала. Она нашла его. Пусть поздно. Пусть не такого, каким представляла. Но это он. И она вот-вот наберётся храбрости и скажет Антону об этом. И наплевать, если он не помнит об этом пустяке. Она просто с ним поделится. Впервые.

Парень немножко отодвигает её и смотрит так… словно пытается прочитать её. Что-то ищет там. В её зарёванных глазах.

– Варь? – Дождался её кивка. – Давай мы отсюда выйдем, и ты мне всё расскажешь? Хорошо? – Снова кивок и он помогает ей подняться на ноги.

На их кухне слушает трёп Арины и продолжает сверлить Варвару сосредоточенным взглядом. Боится спросить. Боится ошибиться. Показаться полным придурком.

– Мне нужно уехать на несколько часов. – Перебивает блондинку и отодвигает от себя пустую кружку. – Я наберу тебя вечером. Можно?

Он это серьёзно? Он спрашивает у неё разрешения? Одобрения? Горький, ты с каждым разом удивляешь всё больше!

– Да. – Как-то неуверенно. Варя забирает его кружку и относит в раковину. – У меня тоже дела есть. – Видит, как Антон хмурится и тут же исправляется. – Макет. Я же говорила, что испортила свой макет утром.

Горький оборачивается к окну и окидывает взглядом то, что Варя назвала макетом. Сдвигает брови и закусывает нижнюю губу.

– Я помогу.

– Что?

– Я помогу тебе сделать новый макет. Лучше в сто раз.

Глава 34

– Мне иногда кажется, что я умру не от старости, а от количества выпитых мною таблеток. – Мужчина грузно увалился на мягкую кровать, утопая в множестве маленьких подушек в изголовье.

– Не говори глупостей, Виталик. – Елена протягивает ему стакан с тёплой водой и присаживается рядом. – Вот без них ты точно станешь слабее. – С укором глядя на то, как морщится супруг, запихивая в рот очередную капсулу. – Пей и не ворчи.

– Без чего я стану слабее, так это без тебя. Точнее «без кого». – Проглатывает лекарства и отдаёт стакан женщине. – Иногда боюсь даже представить, что с нами было бы, если бы не ты. – Нежно обхватывает руку жены и тянет к себе, чтобы пройтись губами по каждому её изящному пальчику. – Ты – наш ангел-спаситель. – Тянет ещё ближе, вынуждая супругу отставить стакан на прикроватную тумбу и опуститься рядом с Виталием.

– Скажешь тоже… - Она задумчиво уставилась в противоположную стену, рассматривая их семейные фотографии, обрамлённые рамками. – Я люблю тебя. Вот и весь секрет.

– А ещё ты любишь меня ругать. – Мужчина ведёт рукой вдоль её рыжих волос, и пропускает пряди через свои пальцы. Тихо смеётся. – Ты видела Антона сегодня? Он не заезжал?

– Нет. – Она машет головой и кладёт свою ладонь на его широкую грудь, что виднелась из-за расстегнутых пуговиц его белоснежной рубашки. – Но он звонил мне. Спрашивал как ты.