Не все трупы неподвижны

— Так вы нас покидаете? — огорчается мама Буэно. — Очень жаль. С кем же мы теперь будем играть в карты? Сокровище, ты понял? Наши друзья оставляют нас.

— Играйте с мсье Россом, милочка, — изящно улыбается Жанна ровными отбеленными зубками.

Мама Буэно добродушно хохочет:

— Наш сеньор Росс интересуется совсем не картами.

Я хмурюсь. Начинается! Обычные бабские пересуды.

— Что вы имеете в виду, дорогая Корнелия? — спрашивает Жанна своим ломким голосом.

— Его интересует вон тот ангелочек, — кивает на Кассандру сплетница. — Правда ведь, сокровище?

— Не понимаю, о чём это вы, Корнелия, — бормочу я и торопливо, но с достоинством покидаю столовую под женское хихиканье.

Понедельник радует пятнадцать тысяч жителей Лурда и одиннадцать тысяч паломников полным отсутствием дождя. Как я узнал, что сегодня в Лурде находится одиннадцать тысяч паломников? Просто разделил на калькуляторе четыре миллиона ежегодных гостей городка на триста шестьдесят пять дней. А что? Надо было сделать не так? Ну, извините, я же не математик.

В это утро свинцовое небо не обрушивает на нас лавину воды. На нас — это на меня и Кассандру в солнцезащитных очках. Взявшись за руки, мы широко шагаем по проспекту Маршала Фоша к белым башням санктуария. На бледных улицах сыро и безлюдно. Сверху начинает пригревать золотое солнце, рядом с моим плечом подпрыгивает золотая копна кудрявых волос. Одной ладонью я сжимаю ладошку девочки-эльфа, другой — ручку пустой канистры. В общем, баланс поддерживается.

Немного не дойдя до памятника генералу де Голлю, предлагаю своей маленькой спутнице сделать небольшой привал. После той нагрузки, которую вчера получил мой организм, он чувствует себя неважно. Кассандра не против. Она тоже выглядит усталой. Сворачиваем в тенистый скверик, разбитый возле старинных дворцов местной знати. Скверик скупо украшен мраморной статуей какой-то греческой богини. Или не греческой. Или не богини. На потемневшем от времени и городского смога мраморе резко выделяется белая обнажённая грудь. Усмехаюсь про себя. Если бы «женщина с титьками» была живой, на её чудесном бюсте мог бы отдохнуть усталый путник.

Занимаем в скверике одну из скамеек, с наслаждением вытягиваем ноги.

— Ты совершенно напрасно пошла со мной, — говорю я Кассандре. — Лучше бы осталась дома.

Опустив голову, юное создание водит носком туфли по земле.

— Я боюсь оставаться в отеле одна. С тобой мне спокойнее, мой герой.

Хмыкаю.

— Зря ты так думаешь. Я ведь тоже боюсь. Считаю, что тебе нужно скрыться из Лурда, начать жизнь с чистого листа. Здесь стало слишком опасно.

Кассандра поднимает остренькое личико и смотрит мне прямо в лицо. Непроницаемые тёмные очки скрывают её глаза.

— Я остаюсь.

— Почему?

— Мне нравится здесь жить. Нравится «Галльский петух», река, Пиренеи на горизонте, калейдоскоп приезжих. Иногда я даже представляю себя настоящей Кассандрой.

Неубедительно. Жизнь дороже Пиренеев на горизонте. Я в знак несогласия качаю головой. Вот чокнутая девчонка! А всё-таки интересно, почему Анибаль называет её мертвецом?

Немного переведя дух, шагаем дальше. На улице Грот Кассандра внезапно тянет меня за руку в одну из бесчисленных сувенирных лавок.

— Давай зайдём сюда на минутку!

— Зачем? — упираюсь я.

— Просто я так хочу.

Ну что ж, это веская причина. Заходим. Хозяйка лавки, энергичная дама средних лет, любезно приветствует нас по-итальянски, потом непринуждённо переходит на французский:

— Что я для вас могу сделать?

Кассандра награждает итальянку своей лучезарной улыбкой.

— Мы сейчас что-нибудь выберем, мадам.

— О, разумеется! — с энтузиазмом восклицает хозяйка и оставляет нас в покое. Она устремляется к пожилому африканцу, входящему в лавку следом за нами.

— Что я для вас могу сделать, мсье?

Пока итальянка с африканцем оживлённо обсуждают достоинства и недостатки изображений святой Бернадетты, в чудовищном количестве заполняющие полки, мы с Кассандрой рассматриваем кожаные браслеты. На них красиво написаны мужские и женские имена и слово «Лурд». Перебрав все браслеты, Кассандра разочарованно отталкивает их от себя.

— Ты что дерёшься с сувенирами?

— Здесь нет нужных имён.

— Каких?

— Неважно. Всё равно здесь их нет. Давай поищем в другой лавке?

— Что я для вас могу сделать? — снова подскакивает к нам хозяйка. Африканец уже ушёл.

— Очень жаль, мадам, но я не нашла браслеты с нашими именами, — недовольно трясёт своими искусственно перепутанными волосами Кассандра.

Итальянка принимается бурно жестикулировать перед нашим носом. Аж ветер подул.

— Нет-нет-нет! Вы ошибаетесь, мадемуазель! Я могу написать вам любые имена! У меня есть большой запас чистых браслетов из натуральной кожи и специальная несмываемая краска! Диктуйте, мадемуазель!

— Ты не жди меня, Вадим, — шепчет Кассандра по-немецки. — Иди к санктуарию. Я скоро тебя догоню.

Меня забавляют эти тайны мадридского двора. Ну и ладно. Вывожу себя из лавки и веду по улице Грот к Старому мосту. Хотя я двигаюсь медленно, всё же успеваю перейти мост с непривлекательной цыганкой на замызганном коврике, прежде чем девочка-эльф меня догоняет. Догоняет и делится прекрасным.

— Вот, возьми на память! — говорит Кассандра, протягивая браслет кофейного цвета с моим именем. Её тонкое запястье обвивает точно такой же браслет. Ловлю её руку и читаю: «Кассандра».

— Разве тебя так зовут?

Кассандра строптиво вздёргивает носик.

— Какая разница? Носить браслет буду я, а святая Бернадетта пусть хранит Кассандру Камбрэ, если она до сих пор жива.

— Что это ты вдруг придумала? — удивляюсь я, надевая подарок.

— Просто так. От нечего делать.

— Спасибо.

Кассандра оглядывает меня с ног до головы.

— Знаешь, Вадим. Ты только не обижайся.

— Да?

— Иногда ты кажешься очень умным, а иногда настоящим недоумком, хуже Анибаля.

После пробега от «женщины с титьками» до санктуария я опять нуждаюсь в отдыхе. На этот раз приземляемся на берегу Гав-де-По перед гротом и молча наблюдаем за нескончаемой цепочкой паломников, истово приобщающихся к благодати. Отмечаю про себя, что в Лурде истеричность, свойственная истинно верующим, непостижимым образом исчезает.

— Что сегодня в отеле на обед? — нарушаю я прозаическим вопросом торжественную тишину священного места.

— Тушёная цветная капуста. Правда, супер?

Я с детства терпеть не могу цветную капусту. Ворчу: