Не все умеют падать

– Так это по-настоящему был ты??? – удивилась белка.

– Ах, по-настоящему...
– потупился слон, - что такое «по-настоящему»... я всегда думал, что это слово значит так много...

– А шапочка?
– спросила белка.
– Та красная шапочка, она была настоящая?

– Ах, да, эта шапочка...
– начал было слон. На его губах заиграла нежная улыбка, и он посмотрел вдаль куда-то мимо белки.

– Это длинная история...
– сказал он наконец.

Белка ничего не сказала. Она нахмурила лоб и попрощалась со слоном.

Вечером она хорошенько закрыла окно и придвинула к нему шкаф. В эту ночь к ней никто не прилетел.

В ДЕНЬ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ КАРАКАТИЦА ПРИГОТОВИЛА ЧЕРНЫЙ торт и ждала гостей в пещерке на дне океана. Но приплыл только морской скат. Он распилил торт на черные куски и молча слопал их.

– Слегка горьковат, каракатица, - пробормотал он с набитым ртом.

– Да уж, - сказала каракатица и мрачно посмотрела на него.

Скат очень быстро справился с угощением и спросил:

– А песни будут?

Каракатица кивнула, вытянула перед собой щупальца и пропела отвратительную песню, которая состояла исключительно из фальшивых нот. Скату песня не понравилась, но вслух он сказал только, что ему пора плыть дальше.

– Пока, скат, - попрощалась каракатица.

– Пока, каракатица, - ответил ей скат. И каракатица осталась одна.

«Пропал день рождения», - подумала она. И по ее щеке покатилась чернильная слеза.

Она с отвращением доела остатки торта. Потом ей ужасно захотелось крикнуть: «Эй, ну где же вы все?!»- но она одумалась и промолчала. «Вот всегда я так, - пришло ей в голову, - вечно мне надо одуматься». И она представила себе, каково было бы однажды не одуматься и крикнуть взаправду, и тогда бы все ответили ей: «Здесь! Мы здесь!» - и все спустились бы к ней на дно... «Может быть, мы бы даже танцевали, - подумала каракатица, - в глубине и в темноте...»

Она почернела, погрустнела и в конце концов заснула в ложбинке на дне океана.

ОДНАЖДЫ УТРОМ ЛЕВ ТАК СИЛЬНО ИСПУГАЛСЯ САМ СЕБЯ, Что умчался прочь и спрятался в кустах под дубом. Он сидел там, дрожал и твердо решил никогда больше не рычать и не смотреть страшным взглядом. Но все-таки он понимал, что какие-то звуки ему нужны. Ведь никто не молчит. «Что же мне делать?
– подумал он.
– Пищать? Или жужжать?» Он не мог решить вот так сразу, весь сжался, не поднимал глаз, и его всякий раз бросало в дрожь, когда он вспоминал, как громко он рычал. «Теперь всё,- подумал он, - с этим покончено». В этот день мимо дуба проходила белка и увидела сидящего льва.

– Привет, лев, - сказала она.

– Привет, белка, - ответил лев. Он покраснел и попытался спрятаться в собственной гриве.

Потом он осторожно вытянул шею и поинтересовался:

– Можно у тебя кое-что спросить?

– Можно, - ответила белка.

– Как ты думаешь, что мне больше подходит? Пищать или жужжать? Или какой-нибудь другой тихий звук?

– А ты не будешь больше рычать?
– спросила белка удивленно.

– Нет, - смутился лев.

– Понятно, - сказала белка.
– Жужжать, жужжать... нет, наверное, лучше будет пищать.

– Спасибо тебе, - поблагодарил лев.
– Тогда я буду пищать.

Он принялся тихонько попискивать и поглядывал при этом так смущенно, что белка не выдержала и ушла. В этот же вечер лев появился на дне рождения жука.

Он остался стоять у двери, в тени, тихонько попискивал про себя и отказывался от всего, сьев только крошку торта. А когда муравей что-то спросил у него, лев зажмурился и ответил, что ничего не знает и никогда об этом не слышал. Он повесил голову и поплелся домой.

Так он теперь и жил, незаметный и трусливый. И только во сне он иногда громко и страшно рычал. Тогда кусты дрожали, деревья тряслись, а сам лев в ужасе просыпался.

– Помогите, - говорил он тогда сам себе и закрывал голову лапами.

Некоторые звери даже с тоской вспоминали тот ужас, который он когда-то на них нагонял. «Ох, как же мы тряслись от страха..!» - говорили они и качали головами. А мыши не понравилось, что лев тоже стал пищать. Да и к тому же ей казалось, что этот писк никуда не годится. Но когда она однажды сказала об этом льву, он вдруг захныкал. Мышь быстренько извинилась и сказала, что лев очень неплохо пищит.

– Да?
– спросил лев.
– Ты правда так думаешь?

– Правда, - подтвердила мышь.

– Спасибо тебе, мышь, - сказал лев и вдруг так расчувствовался, что мышь испугалась, как бы он не растаял.

«У ТЕБЯ НИКОГДА НЕ БОЛИТ ЖАЛО, ОСА?»– спросила однажды у осы пчела.

– Нет, - ответила оса, - А вот талия, к сожалению, иногда побаливает. А у тебя?

– Нет, - сказала пчела.
– Талия никогда не болит.

– Вот как, - удивилась оса.

Звери сидели рядышком на опушке леса, у реки, под ивой.

– А у меня иногда болят усы, - сказал морж.- Такая бывает тупая боль. Как будто усы гудят. Вот такая боль.

– А у меня, бывает, болит панцирь, - сказала черепаха.
– Особенно, если надо куда-нибудь идти с утра пораньше.
– Она замолчала.
– Тогда лучше всего отсидеться дома, - добавила она потом.

Олень рассказал, как у него болят рога: «Как будто они горят огнем, так это бывает». Улитка сообщила, что у нее иногда сводит рожки, а верблюд рассказал, как у него неприятно покалывает в горбах. Бегемот сказал:

– У меня болит вот тут. Он широко разинул рот и показал вовнутрь. Все заглянули туда, чтобы увидеть боль, но внутри было так темно, да и боль, видно, была так далеко, что разглядеть ничего не удалось.

– Обидно, - расстроился бегемот.
– Это ведь очень интересная боль.

– А у меня никогда ничего не болит, - вдруг заявил муравей.

Наступила тишина. Все уставились на муравья.

– Боль - это чепуха, - сказал муравей.

Белка вспомнила, как у нее иногда болело что-то внутри - она никогда не могла понять, что именно. Ей казалось, что это очень грустная боль. «Разве эта боль тоже чепуха?» - думала она. День был теплый. Речка серебрилась, и каждый думал о своей боли - не была ли она и на самом деле чепухой. Солнце зашло и поднялся ветер. Река заволновалась.

– Колики, - тихонько сказал вдруг муравей, - они у меня иногда случаются. Если

вы это называете болью, тогда я с вами согласен.

КОГДА БЕЛКА ПРОСНУЛАСЬ ОДНАЖДЫ УТРОМ, ОНА УСЛЫШАЛА тихий стук в стену.

– Кто там?
– спросила она.

– Это я, слон, - ответил голос.

И вдруг в стене образовалась огромная дыра, и в комнату вошел слон.

– Почему это ты заходишь через стену, а не через дверь?
– возмутилась белка.

– Ой, извини, - сказал слон.
– Какой же я неловкий. Мне выйти?