Не забывай меня

— Я не прошу тебя, — сказал он, опешив. — Почему ты так злишься?

— Злость — неподходящее слово.

— Тогда что же? Очевидно, я расстроил тебя, но это не входило в мои намерения.

— Ты меня удивил, вот и все.

— Не очень приятный сюрприз, — пробормотал он и тяжело вздохнул. — Можно тебя кое о чем спросить? — не дожидаясь моего ответа, он спросил: — Как ты объяснишь тот факт, что я тебя помню? Все остальное вокруг в день моего несчастного случая туманно, но по какой-то причине, воспоминания о тебе кристально чисты. Думаешь, это какое-то совпадение?

«Нет». Я скрестил руки на груди.

— Да, думаю.

— Ну, не знаю. Я не верю, что ты так думаешь.

Его темный взгляд проникал сквозь меня, и половина меня хотела взять назад все те слова, что я только что сказал, и начать все сначала. Вернуться к тому времени, когда его губы были на моих, это было намного лучше, чем в моих снах. Но другая половина, логичная, реалистичная половина, сказала мне сохранять самообладание. Это было легче сказать, труднее сделать с тем, как мое сердце физически болело с каждым сильным ударом.

Я уловил момент, когда его уверенность поколебалась. Его челюсть сжалась, как будто он специально заставил ее закрыться, чтобы еще несколько слов не вывалились наружу. И с тем, что я не давал ему ничего взамен, кроме сильных ударов сердца, казалось, что его самообладание также побеждало.

— Это была плохая идея, — сказал он низким и неровным голосом. — Мне очень жаль, Олли. Жаль, что я не могу все вернуть, — он бросил на меня последний взгляд, покачал головой и прошел мимо. — Увидимся позже.

— Подожди, что ты делаешь?

— Я собираюсь уходить.

— Нет, Рид, тебе не нужно уходить…

— У меня нет причин оставаться. Ты высказал свою точку зрения. Спасибо за пианино, — затем, не взглянув на меня, он пошел по коридору.

— Рид, подожди! — наконец крикнул я ему вслед, но единственным мне ответом был звук захлопывающейся за ним двери.

Глава 10

— Не хочешь рассказать, почему ты выглядишь так, будто кто-то нассал тебе в кофе, или я должен попытаться угадать? — спросил Майк пару дней спустя, когда мы прогуливались по магазинам в городском торговом центре между вызовами. Он хотел подобрать несколько вещей на день рождения своей жены, и у меня практически не было выбора: либо пойти с ним, либо дуться в машине, как я делал это последние сорок восемь часов.

— Я не в настроении, — да, даже для моих ушей я звучал как угрюмый подросток, которого лишили привилегий айпада. «Печально».

— Нет? Во-первых, утром ты напугал интернов.

— Хорошо. Они чуть не облили меня из шланга, когда предполагалось, что они должны были мыть «Большую Берту».

— О. Ну, между нами, я просто сгреб все яблочные оладьи, а ты даже не попытался вырвать их из моей руки.

— Ты это сделал?

— Нет, но это доказывает, что ты ни хрена ни на что не обращаешь внимания.

— Ты уже нашел то, что тебе было нужно?

— Видишь ли, если бы ты обращал внимание, ты бы знал, что я не купил еще ни одной вещи. От тебя никакой помощи.

— Тебе не нужна помощь. Просто купи ей что-нибудь милое.

— Милое? — усмехнулся Майк. — Новая микроволновка — это мило. Заменить масло, чтобы ее машина хорошо ездила — это сверх мило. Ни одна из этих вещей не позволит затащить кого-то в постель.

— Ты женат, тебе не обязательно что-то покупать, чтобы потрахаться.

— Говорит человек, который никогда не был женат, — когда я даже не улыбнулся, Майк сильно толкнул меня. — Да что с тобой? Ты наконец-то сделал шаг к Синей птице, а он тебе отказал?

— Не совсем так, — я выбросил пустой стаканчик из-под кофе в мусорное ведро. — Он поцеловал меня.

У Майка отвисла челюсть, и отнялся дар речи.

— Да. У меня тоже была такая же реакция.

— Срань господня, Олли! Мы должны выпить шампанского и закусить шоколадом, — начал восклицать Майк, дергая плечами в такт тому, что щелкало в его тупой голове. — Да ладно, не заставляй меня праздновать в одиночку! — когда я не присоединился, он перестал танцевать и закатил глаза. — Чувак, ну в чем проблема?

— В чем проблема? Это должно быть очевидно.

— Э-э... — махнул он рукой, чтобы я уточнил.

— Он не гей. Он просто запутался. И он не должен был целовать меня.

Майк стоял и моргал, глядя на меня.

— Ты шутишь. Просто скажи мне, что ты решил вывести меня из себя и что ты не оттолкнул его или совершил глупость что-то в этом роде.

— Ты не поймешь, — сказал я, уходя.

— О боже. О, боже мой! — застонал Майк. — Скажи мне, что это не так!

— Я же говорил, что ты не поймешь.

— Прости, но мне нужно, чтобы ты вернулся и повторил все это в мое здоровое ухо. Потому что мне показалось, что ты говорил, что парень, в которого ты влюбился, целовал тебя целую вечность, и ты оттолкнул его, но это не может быть правдой, потому что ты не тупица.

— Я действительно так сказал.

— Тогда я передумал. Ты действительно тупица.

— Майк, дай мне передохнуть…

— Дать тебе передохнуть? Какого хрена, чувак? Что с тобой?

— Я не знаю, — слишком возбужденный, чтобы стоять и спорить, я начал расхаживать. — Он не понимает, что делает.

— Да ни хрена! Он все понимает!

— Рид все еще пытается выяснить, кто он, и все, что я делаю, только еще больше запутывает его.

— Ох, точно. Ты хочешь его. Он хочет тебя. Это никогда не произойдет, — Майк хлопнул себя по лбу. — Подожди, нет, все не так.

— Ты должен поставить себя на мое место.

— Взглянуть со стороны: «Я — гребаный придурок»?

— Я, вроде как, воспользовался выгодой его положения.

— Пожалуйста, напомни мне, как ты воспользовался выгодой, когда он поцеловал тебя.

— Ты забыл, что у него была серьезная черепно-мозговая травма?

— Э-э, нет. Я был там.

— Тогда бы точно знал, как это может изменить человека.

— А что, если он сейчас именно такой, какой есть? — когда мой рот открылся и закрылся без ответа, Майк кивнул. — Да. Что тогда?

Я не собирался доставлять ему удовольствие быть хоть немного правым, поэтому проигнорировал его и продолжил идти.

— Знаешь, в чем, по-моему, твоя проблема? — спросил он.

— Нет, но у меня такое чувство, что ты мне расскажешь.