Не заиграйся, детка!

– Отпусти! – рвусь из потных рук хохочущего болвана, делая себе только больнее.

– Не отпускай, я ее щас проучу… напомню щас, как мужа уважать должна, – воняя алкогольными парами мне в лицо, Толик хватается за собачку «молнии» на олимпийке и тянет ее вниз. – Я щас всю дурь из тебя вытрахаю! Штоб знала…

Это все не со мной! Это дурной сон…

– Да я забыла, когда ты меня трахал в последний раз… – выкручиваюсь, теряя последние силы, но тщетно, только злость от обиды растет. – Не боишься перед дружками опозориться?

– Ах ты тварь! Совсем страх потеряла! – замахивается супруг.

Последнее, что вижу, это его опухшее и перекошенное от злобы лицо, с пьяными бесцветными глазами.

– Мама-а-а… – визжу и сжимаюсь в комок, пытаясь спасти лицо от огромного кулака.

И ничего не чувствую. Удара нет. Тишина. И муж не орет, не треплет меня.

– Отпусти ее, – слышу спокойный, но грозный голос.

Через секунду я свободна, забиваюсь в угол дивана и закрываюсь подушкой. Удивленно наблюдаю, как Артём бьет в челюсть моего супруга, а сосед Валик, прижав одного из братанов к стене, пинает его по ногам. Всё как в замедленной съемке и без звука. Тот, который держал меня, пытается сбежать в прихожую, но Артём его настигает и мутузит уже возле входной двери, а потом вышвыривает за порог.

Всего несколько минут и в комнате никого, даже «хозяин» сбежал куда-то, а то храбрился перед собутыльниками.

– Цела? – мой спаситель осматривает меня, замечает багровые пятна на руках и шипит что-то нехорошими словами, а я заливаюсь слезами, не в силах справиться с эмоциями.

Меня еще никто никогда не защищал…

Глава 7.

Артём

Почему я не уехал? Сам не понимаю. Видел, что девчонка медлит, боится будто. Меня словно привязали. Похер на работу, отзвонился и взял неделю за свой счет. Я бы мог не работать, бизнес, в который вложился год назад, приносил бабло в достатке. Я не руковожу этим бизнесом, просто выгодно продал квартиру в приморском городе и всё вбухал в автомойки друга, Марата.

Год жил с матерью и ее мужем. Мне нравилось возиться с малявкой, двухлетней сестрой, моя дочь чуть старше Тасюхи, мать увезла ее в Париж и лишила меня отцовства. А я скучал, даже ревновал, представляя, как моя малышка называет папой левого мужика.

Но мать меня вывела своим нытьем о женитьбе. Я с провалом в памяти разобраться не могу, не до баб. Поэтому купил себе гараж и тачку, какую хотел. Обустроил себе логово на втором этаже и живу с единственной женщиной, которую люблю – моей чёрной «волькой». Бывший хозяин тоже здесь жил, оставил мне подвесную огромную кровать, остальную мебель увез, да мне на руку. Нанял крутых дизайнеров, сделали конфетку из мансарды над гаражом. Я всем доволен.

И тут в мою жизнь, как в открытую форточку врывается белоснежный мотылек, и я понимаю – а ведь пригодится этот подвесной траходром! Мысленно я уже поимел Киру во всех позах, осталось воплотить мечты в реальность. Но тут облом, у малышки в жизни хер пойми, что творится, и лезть к ней сейчас со своими секс-фантазиями просто неприлично. Вывод? Я должен разгрести всё это дерьмо, а потом уж взять в оборот прекрасную Киру.

Смотрю на ее подъезд и решаю, а прилично ли напроситься к своей училке на чай с тортиком? Я уже тянусь к ключу зажигания, чтобы сгонять в магазин за лакомством, и вижу, как дверь подъезда распахивается и оттуда выскакивает нетрезвый мужик. Он оглядывается в испуге, а потом несется на выход со двора. Я даже не помню, как оказываюсь в квартире Киры.

Я вижу ее, с растрепанными волосами, какой-то удод бухой держит девушку на коленях, скручивая руки, а другой пытается раздеть ее. О, как я вовремя! Вся стычка длится минуту, и я падаю на колени у ее ног, ища побои. Вроде все в порядке, только ошарашена малость. Храбрая девочка! Боролась с этими сволочами до последнего. Тот, который раздевал ее, видимо муж, раз она ему такие слова кричала, я прямо впечатлен. Не трахал ее давно, значит. Что ж, мне на руку, уговорю подать на развод и заберу Киру к себе.

– Завтра же на развод подам… – шепчет девушка, будто читая мои мысли.

Как она прекрасна, с огромными глазами, с трясущимися розовыми губками, волосы волной пенной до пояса, так бы и зарылся в них, вдыхая нежный карамельный аромат. Кожа белая, полупрозрачная… фарфоровая…

Сажусь рядом на диван и обнимаю, губами утыкаюсь в мягкую шелковистую макушку и дышу ею, чувствуя, как мелкие искорки наполняют кровь, придавая сил.

– Поехали отсюда, – шепчу тихо, она уже не плачет, уткнулась в мое плечо, но отрицательно качает головой. – Поехали ко мне. Здесь небезопасно.

– А у тебя безопасно? – поднимает голову девушка и огромными зелеными глазищами разглядывает мое лицо. Хмурит красивые темные брови, поджимает сладкие губы.

– Я тебя не трону. Даже могу к матери ночевать уехать, – уверяю ее, успокаиваю.

– Я тебя не боюсь! – улыбка освещает губы мотылька, я ловлю ее шелковые локоны и прохожусь по ним пальцами, улыбаясь в ответ. – Но и не поеду.

– Почему?

– Потому что это ничего не изменит, уеду сегодня, завтра же вернусь. Это мой дом, половина этой комнаты моя…

– Так и будешь жить с этим упырем? – вскакиваю, вот же настырная.

– Он ничего мне не сделает, я придумаю что-нибудь, чтобы разменяться… то есть…

– Вот именно! Даже на две комнаты в общаге не наскребешь. Так и будешь видеть эту пьяную рожу, сидеть будет на твоей шее, да кулаками махать.

– Не будет. Я скажу, что ты мой любовник и, если он меня хоть пальцем тронет, ты ему снова накостыляешь. Он трус, будет тебя бояться.

Я удивленно смотрю на Киру, она хохочет. Истерика? Непохоже. Любовник, значит… может, ее слова станут пророческими? Она стоит у зеркала и поправляет волосы, заплетает косу. Затем пробегается по комнате, устраняя последствия погрома. Выскакивает из комнаты, и я следом, боюсь выпустить ее из виду будто. Она стучит в соседнюю комнату.

– Любовь Аркадьевна, вы спите? – тихо говорит в дверь. – Вам пельмешки сварить? Будете?

Потом толкает дверь и входит, а через пару секунд вылетает обратно и несется к соседней комнате.

– Вали-и-ик! – тарабанит в створку. Выходит парень, который помогал раскидывать пьянчуг. – Валик, а ты не видел куда ушла Любовь Аркадьевна?

– Ха, ушла. Увезла ее «скорая». С утра сегодня бухара, и она с твоим и его дружками веселилась, пока не вырубилась, – говорит сосед, почесывая пресс.

Какого хера он перед моей Кирой кубиками светит?

Кира хватается за голову и что-то бормочет. Потом натягивает куртку и хватает меня за руку.

– Тём, поехали, пожалуйста. В больницу нужно.

Ладно, в больницу. А потом в логово. Я ее сегодня не отпущу.

Глава 8.

Кира

Проснулась. Вчерашний день был самым ужасным в моей жизни. И самым прекрасным. Новые эмоции смягчили горечь прошедшего дня. И подарил мне эти эмоции человек, который сладко спит рядом. Милый…