Не женское дело (Тетралогия)

— Ты что! — крикнул он. — Блин, это же обезболивающее! Наркоз!

— А ведь и правда… — Галка растерялась. — И как я сама не подумала… Ну и как им пользоваться?

— Не знаю, — честно признался Владик. — Пить давать, наверное. Только я понятия не имею, в каких количествах. Это же от концентрации зависит. Мало дашь — не подействует, много — пациент окочуриться может. Главное, чтобы передоза не было.

— Ладно, — решительно сказала Галка. — Отнесем Леклерку, он лучше нас разберется. У него как раз сейчас раненые есть — вот пускай и проверяет… опытным путем. Только если половину парней при этом угробит, я ему быстро устрою олимпийский заплыв на три тысячи литров!

Так и сделали. Леклерк, разумеется, опять возмущался и опять был вынужден подчиниться. Жалко только, что надолго этого снадобья не хватило бы, поэтому его оставили для самых тяжелых случаев…

…Темные тягучие капли. Одна, две. Больше доктор растворить не рискнул, все-таки перед ним не могучий мужик, а маленькая худенькая женщина. Галка совершенно обессилела, а боль была такая, что начинала сводить с ума. Она покорно слизнула снадобье с ложечки, поморщилась.

— Вот и хорошо, — проговорил доктор, подоткнув одеяло. — Через некоторое время боль утихнет и вы уснете. А это именно то, что вам в данный момент и нужно.

Галка прикрыла глаза: скудный свет, проникавший сквозь цветные стекла кормового окна и занавески, начинал ее мучить. Очень плохой признак.

— Идите к раненым, — едва слышно сказала женщина. — За меня не волнуйтесь. Я… буду спать.

— Мадам, я не оставлю вас без присмотра.

— Доктор, вы нужны на палубе, — с нажимом повторила Галка, не открывая глаз. — Надо — пришлите сюда кого-нибудь, но сами займитесь ранеными.

Доктор махнул рукой: эта несносная женщина всегда настоит на своем.

— Будь по вашему, мадам.

И прислал… кого бы вы думали? Д'Ожерона. Может быть потому что ему, единственному на борту этого корабля, нечего было больше делать. А может, потому что он же был единственным, кому Галка не могла ничего приказать. Господин губернатор не только не возмутился таким произволом судового врача, но и как будто даже не был против. У них с мадам Спарроу частенько возникали противоречия, и дружбой их отношения тоже не назовешь, но все же присутствовала там какая-то неуловимая теплота.

Приоткрыв глаза, Галка узнала д'Ожерона и едва заметно улыбнулась.

— О, мадам, не думайте, будто для меня роль сиделки непривычна, — спокойным — каким-то «домашним», что ли — тоном заговорил месье Бертран, угадав оставшийся невысказанным вопрос. — Однажды моя дочь заболела. И, представьте себе, начала горько плакать, когда я покидал ее комнату. Пришлось два дня просидеть около ее постели, пока она не пошла на поправку… Да, мадам, вы правы: я вам не отец. Но вы мне в дочери годитесь. Потому не обессудьте, какое-то время я буду считать вас не адмиралом, а маленькой девочкой, которой нужен заботливый отец.

Галка ответила ему еще одной вымученной улыбкой и только тут заметила, что все перед глазами раздвоилось и поплыло. Началось действие опиума.

«Только бы крышу не снесло этой гадостью…»

5

Так прошло еще два дня. Влад носился по городу, самолично проверяя, перепроверяя, объясняя, ругаясь и растолковывая по десятому разу одно и то же. Пиратам и королевским французам — о дисциплине, бдительности и тому подобным вещам, о которых они забывали, казалось, уже через два часа после очередного внушения. Испанцам — о соблюдении комендантского часа, о запрете на выход из города и всяких сношениях с внешним миром. Эти тоже согласно кивали, все понимали — конечно, для их же собственной безопасности. А уже через час в гавани вылавливали какого-нибудь рыбака, который с невинным видом пытался проскользнуть между пиратскими кораблями. Как всегда находился кто-то, кто, разумеется, не слышал приказа. Снимать блокаду Влад пока не хотел: припасов в городе по его прикидкам должно было хватить хотя бы на неделю (нужно, кстати, произвести точный учет оставшегося провианта). В любой момент могла вернуться Галка — с добычей или без. И выпускать сейчас кого-либо из города — будь то свои или испанцы — означало подставлять сестрицу под удар. Неизвестно, оставались ли еще в Картахене любители легкой наживы, как капитан Роджерс, или все ушли с ним. Догнать Шаверни и «генерала Мэйна» они, конечно, уже бы не сумели, но засаду вполне могли и устроить. Если предположить худший вариант — несколько пинасс и шлюпов, выйди они из гавани — могли бы подстерегать Галкину потрепанную эскадру на подступах к городу и попытаться напасть на нее при благоприятных обстоятельствах. Тем же приемом могли воспользоваться испанцы, только используя более крупные корабли, если бы только они владели информацией о том, что происходило в Картахене. Поэтому нужно было исключить малейшую возможность дезертирства или предательства. Случаев мародерства вроде бы больше замечено не было: должно быть, та демонстративная казнь несколько отрезвила наиболее горячих поборников полной экспроприации. Хоть это немного утешало.

Сам он почти ничего не ел и практически не спал. Возможно, ему следовало бы как-то распределить хотя бы часть своих обязанностей между другими людьми. Но проблема-то в том заключалась, что людей у него не было. Кадоль также разрывался, как и он сам, а алькальда и Мартиньо допускать до управления городом было по-прежнему очень рискованно, хотя Влад теперь гораздо более внимательно прислушивался к их советам и даже просто случайно оброненным словам. И все время нарастала и увеличивалась тревога за Галку. Ну как она там? Удалось ли догнать Шаверни? Как прошел бой? Почему они так долго? Даже примерно предположить время их возвращения Влад не мог. Тем более не мог знать, как обстояли дела и насколько причудливо все закрутилось.

На третий день приключилась новая напасть. Влад находился в гавани, на складах, производил учет оставшегося продовольствия, когда к нему подбежал матрос с «Экюеля».

— Вас разыскивает дон Альваро, — запыхавшись, проговорил матрос и вложил ему в руку мятую записку, влажную от пота.

Торопливо развернув листок, Влад прочитал следующее: «Вас ждет Хавьер Варгас и еще несколько сеньоров».

Да, кратко, нечего сказать. Не мог алькальд поподробнее написать, чего нужно этому старому борову? Опять пришел требовать возвращения Исабель? Влад повертел в руках бумажку. Чернила уже начали расплываться на влажном листке — жара сегодня стояла неимоверная, верный признак скорой бури. Что делать? Бежать в дом алькальда? Ага, этот мерзавец Варгас только свистнул, и Влад тут же побежал к ноге! Сейчас! Не дождетесь! Но если дело касается Исабель? Впрочем, дон Альваро и тем более донья Мерседес девушку в обиду не дадут и из дома не выпустят. А если речь идет о еще каких-то важных вещах? Недаром Варгас не один заявился.

— Возвращайся в дом алькальда, — приказал Влад матросу, который отошел было в сторону, чтобы глотнуть воды из фляги, протянутой ему приятелем — одним из тех, что работали сейчас в порту, проверяя и пересчитывая мешки с сухарями и бочки с солониной. Тот немедленно вернулся на место, всем своим видом показывая готовность к действию. — Передай, что я буду через час. Пусть ждут, если у них ко мне такие важные дела.

Матрос кивнул и умчался. Влад закончил с подсчетами. На ближайшую неделю провианта должно хватить. А вот когда вернется основной блок эскадры — тогда уже придется туговато, не говоря уже о том, чтобы запастись провиантом для перехода. Эта зараза Роджерс уволок с собой чуть не половину, да еще и поджег склад напоследок — сколько сгорело, так и не удалось выяснить точно. Через полчаса работа была завершена. Влад наскоро ополоснулся и переоделся, а то ведь тоже был весь в пыли и в поту. Горизонт был ясным, небо и море — совершенно неподвижными. Но в этой неподвижной жаркой тишине существовала какая-то смутная угроза. Кадоль тоже с тревогой рассматривал плавившуюся в полуденном мареве синеву океана.

— Не нравится мне такая погода, — проворчал он, неторопливо набивая свою неизменную трубку.

— Мне тоже не нравится, — откликнулся Влад. — Неспокойно как-то. Кажется, будет шторм.

— Будет, и нешуточный, — ответил Кадоль и сунул трубку в рот. Влад знал, что больше от него слова не добьешься. Но и сказанного было достаточно. Старый шкипер слов на ветер не бросал, он в этом уже успел убедиться. А уж что касается знания моря и погоды, то в этом Кадолю равных не было.

Француз из Марселя, он уже чуть не сорок лет ходил в этих широтах и все французские Карибы знал как свои пять пальцев. И не только французские. Хоть и взял его д'Ожерон на Мартинике по рекомендации самого де Бааса, у Влада были глубокие подозрения, что прошлое шкипера было далеко не так безоблачно, как сегодняшнее небо. Наверняка ходил в молодости с пиратами. У Влада было совершенно четкое ощущение, что интуиция его не подводит, но спрашивать что-либо у Кадоля было совершенно бессмысленным: усмехнется в усы, пыхнет трубкой — вот и весь ответ.