Не жизнь, а сказка

— Так! Интересно, кузнец починил мои доспехи? Пойду, потороплю, мне ехать срочно надо!

— Ты же ему только сегодня утром отдал, — рассудительно сказал Иван-дурак, — значит, не готовы. А чего это ты засобирался? Вроде, только что никуда не торопился.

— Я тебе позже расскажу, — пообещал Людвиг, уже убегая к кузнице.

Конан широко улыбнулся и крикнул ему вслед:

— Слабак! Испугался девки большой!

Царь, сделав нейтральное выражение лица, продолжил рассказ, словно его и не прерывали:

— А я боярину и говорю, мол, девица твоя по всем статям Конану подходит. Он большой, она тоже. Дети будут богатырями…

Киммериец вытаращился на Гороха, задумчиво почесал нос и сказал:

— Пойду-ка я, погляжу, что с Людвиговыми доспехами. Он же бестолковый, сам кузнецу объяснить не сумеет. А скоро ехать надо…

Тролль было рассмеялся при виде спешащего варвара, но его улыбка быстро завяла.

— … ну, и что, что страшновата невеста? Грыст наш тоже не красавец, чего уж кривить душой. Вот, думаю, пара подходящая получится! О чём боярину и сказал.

Зеленокожий великан стал салатового цвета — надо понимать, побледнел, вскочил, опрокинув ковш с пивом, и бросился вслед за товарищами. Иван-дурак чуть ли не катался от смеха.

— Ой, батя, развеселил! Умеешь ведь шутить!

— Не пойму, ты-то чего смеёшься? Какие шутки? Миодов наотрез отказался от моих предложений! Тогда я и подумал, а почему бы тебя на Настасье не оженить? А чего, ты про Василису всё равно забыл — искать её и не думаешь. А Наська — девка хоть и немаленькая, да страшненькая, но всё ж боярского роду. Миодов, как услышал мои слова…

Иван, как услышал эти слова, рванул в сторону кузни с полной спринтерской скоростью. Даже знаменитейшие американско-негритянские бегуны не смогли бы его догнать. Конечно, не смогли бы, ведь это не над ними нависла угроза женитьбы на боярской дочке. Вот он, секрет скорости — надо бы тренерам наших спринтеров этот способ на заметку взять.

Горох усмехнулся — как удачно сегодня боярин заявился. Царь, честно говоря, уже изрядно утомился выслушивать жалобы горожан на проделки непутёвого сына и его друзей. Да и дружина в полном составе привыкла прятаться по углам, когда на горизонте появлялась богатырская четверка — не ровен час, на поединок вызовут. Отказаться, вроде как, воинская честь не позволяет, а результат поединка заранее известен: шею намнут. Поскольку дружинники предпочитали иметь свои шеи ненамятыми, они весьма преуспели в искусстве пряток. Вот и сейчас, в царском дворе не видно ни единого стражника. Воевода Сполох — Красный нос, тоже ежедневно одолевал царя просьбами услать подальше заезжих богатырей. Ваня пока один был — половину дружины перебил, тренируясь воевать Кощея, а уж когда четверо…

Но нельзя же сказать "убирайтесь" героям Ратного поля! А они, без сомнения, герои — далеко не каждый богатырь может похвастаться тем, что бился с самим Кощеем! Даже Илья Муромец! А Ванька, хоть и непутёвый вдоль и поперёк, даже дважды дрался со злобным скелетом! Кое-кто из бояр сомневался, что Иван-дурак выбил два зуба Бессмертному — мол, приврал, но даже им пришлось поверить в то, что Кощею наваляли на Ратном поле — уж Варя придумывать не стала бы. И всё-таки, ратные подвиги — это одно, а шалопайство в мирное время — совсем другое.

Вот почему Горох так обрадовался, когда Миодов стал домогаться руки Людвига для своей дочери. Идея, пришедшая ему в светлую, царскую голову была проста и незатейлива, однако, оказалась вполне действенна.

— Надо бы поглядеть, куда они подались, — проворчал себе под нос Горох, — а то ведь уедут, не дождавшись отеческого благословения.

Четверка нашлась около кузницы. И все четверо давали умные советы кузнецу, который ненавязчиво пытался избавиться от непрошенных советчиков.

— Шли бы вы… в винный погреб, да работать не мешали! Сказал же, починю доспех! Через неделю.

— Да что тут чинить! — кипятился Людвиг, припрыгивая от нетерпения. — Дел-то на пять минут: распрямить, залудить, сделать пять заплат!

— Шесть заплат. И ещё поножи новые сделать, — добавил Конан.

— И шлем ещё, — вставил Грыст.

— И наплечники. Мы тебе поможем, — сказал Иван-дурак. — Давай молот!

— Не дам я тебе ничего — у тебя силища дурная! Кто мне в прошлый раз железных лепешек вместо подков наделал и кувалду сломал? И вообще, раз вы такие умные, то сами свои доспехи и починяйте! — рассердился бородатый кузнец, указывая рукой куда-то на землю.

Царь пригляделся: возле стены кузницы лежала горка металлолома, в которой даже учёные археологи, собаку съевшие на реконструкции древностей, не смогли бы узнать полный доспех рыцаря.

— Это как же вас угораздило так доспехи изломать? — изумился царь.

— А тебе какое дело? Шел бы ты… — не оборачиваясь, сказал приветливый Конан, но, получив толчок от Людвига, посмотрел на говорившего и тут же поправился: — в кузню, нам помогать.

— Вот я тебе по шее помогу! — сказал Горох, глядя на варвара снизу вверх.

Конан смущённо поковырял ногой землю: послать дважды за утро царя — это даже для киммерийца чересчур. Ваня пришёл на выручку побратиму:

— Мы, батя, вчера спор давний вспомнили, вот и начали выяснять, кто кого глубже в землю вобьёт. Я Людвига почти по пояс вбил, — с гордостью завершил оправдательную речь Иван.

— А я только по колени, — застенчиво молвил Грыст.

— Это потому, что у Людвига доспехи уже покорёжены были, — великодушно сказал Иван-дурак. — Они мешали вбиваться. Да и место ты вчера выбрал утоптанное…

— Точно! — Конан хлопнул себя по лбу. — Я ж его тоже вбивал на тропинке. Ха! Вань, на грядке и я бы его по пояс вбил!

Горох ошеломлённо покрутил головой. С ума сойти!

— То есть, дырки в земле от Людвига остались? — на всякий случай ещё раз уточнил он. Получив радостное подтверждение от всей богатырской четверки, царь начал закипать. — Ну почему, как богатырь — так балбес-балбесом? Вам силу девать некуда? Тогда я вот что скажу: используем вас завтра же — нам надо столбы ставить. Чтобы люди работные ямы не копали, вы будете дырки делать. Опыт, я вижу, у вас уже есть… Конан и Грыст забойщиками будут, Людвиг вместо копра сойдёт. А ты, Ваня, на смену рыцарю готовься — твоей голове и без доспехов ничего не станет.

Кузнец стал фиолетовым, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, Конан покраснел, Грыст вновь приобрёл салатовый оттенок, Людвиг пожелтел. Горох подумал, что если Ваня посинеет, то вскоре весь царский двор сможет наслаждаться неожиданной радугой. Ваня не посинел, но торопливо заявил:

— Батя, никак нельзя нам столбы ставить! Мы же наказ дядьки Святогора вспомнить не могли. А вот только что вспомнили: он нам велел Вия найти!

— Ну? — вытаращил глаза Горох. — И зачем?