Не злите добрую колдунью

Чтобы Дюк не вырвался на свободу и не начал куролесить в огороде, ища кем закусить, приткнула хлипкую дверь лопатой, как подпоркой. Он обиженно скулил, не понимая, за что темная хозяйка решила его запереть.

Возвращаясь в дом, я поймала себя на идиотской мысли, что придумываю, чем бы горемычного покормить, чтобы спасти школяра от участи добычи.

Нильс, между тем, виновато мялся посреди кухни. Я встала перед ним, скрестила руки на груди и некоторое время в молчании изучала покрасневшую от расстройства физиономию. Стараясь не встречаться со мной глазами, он жалобно буркнул:

— Начинайте уже, не томите…

Сразу видно: привычный к разбору полетов.

— Нильс, какое первое правило, если нос к носу столкнулся с воскрешенным мертвецом?

— В теории или на практике? — испуганно уточнил он.

— Да без разницы.

— Упасть и тоже притвориться мертвым?

— Полагаешь, он не сожрет себе подобного, да? — издевательски протянула я. — Ты кто?

— Нильс Баек, — выпалил тот. Хорошо, не прибавил сакраментальное "очень приятного познакомиться" или еще его любимое "к вашим услугам".

— Ты светлый чародей.

— И это тоже, — согласился он.

— Вот и бей заклятьем.

— Но вы же его ударили лопатой, — осторожно напомнил Нильс.

Я даже несколько растерялась от его во всех отношениях справедливого замечания и, чтобы уж закончить выговор, не упав, так сказать, лицом в тарелку с овсяной кашей, строго проговорила:

— Какое второе правило, светлый чародей Нильс Баек?

— Учитель, зачем вы задаете все эти страшные вопросы? — простонал он. — Я не знаю второго правила.

— Не можешь ударить магией — импровизируй, — щедро отсыпала я мудрости, самолично нажитой за время службы в ковене. — Бестолочь.

Все-таки есть плюсы в учениках. Неожиданно под боком появился тот, на кого можно поворчать, если попадется под горячую руку. А сейчас меня припекало, и руки дымились. В прямом смысле этих слов.

— Эй, фея, — Фентон вышел из кладовой с берестяным коробом в руках, в котором хранились засушенные грибы. — Ты говорила, что светлые чародейки не питаются солнечным светом.

— И что? — бросила я в его сторону недовольный взгляд.

— Непохоже. — Он продемонстрировал короб. — В кладовой я нашел только прошлогодние грибы.

— Позапрошлогодние.

— То есть, уже несъедобные? — Ведьмак снял крышку и принюхался к содержимому.

— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Ими расплатились за помощь.

— Ты вообще когда-нибудь деньги за работу брала? — расплылся в издевательской улыбке он.

— У светлых непринято называть цену за колдовство, — вставил свои пять медяшек Нильс. — Платят тем, чем могут.

— Судя по пустым полкам, помощью городу твоя наставница не утруждалась, — прокомментировал ведьмак.

— Предпочитаю придерживаться принципа сдержанности в еде, — огрызнулась я.

— Учитель, принципы — это прекрасно, но давайте я на быстренькую руку что-нибудь приготовлю, — оживился Нильс.

— Из чего? — фыркнул Фентон. — В кладовой от горя мышь повесилась.

— Ну так устроил бы ей пышные похороны, — вышла я из себя.

— Господа маги, не ссорьтесь. У меня все с собой, — радостно заявил школяр и неопределенно махнул рукой. — В сундуке запасов на седмицу лежит. Мама велела упаковать.

Неожиданно Нильс из нахлебника превратился в кормильца. Судя по количеству промасленных свертков, мешочков и закупоренных горшочков с солениями, мадам Баек опасалась, что ненаглядного сынишку на полном пансионе заморят голодом. В принципе, пока она была недалека от истины. Я-то не собиралась школяра оставлять и кормить.

Или же он попросту прожорлив.

— Кажется, твоя мать что-то подозревала, когда тебя сюда снаряжала, — не преминул съехидничать ведьмак при виде горы, заполнившей кухонный стол.

Пресловутые куриные яйца в корзиночке студенту тоже с собой положили.

— Просто она очень… заботливая, — пробормотал Нильс, с деятельным видом открывая то один, то второй сверток и принюхиваясь к их содержимому. — Сейчас сделаю супчик с грибами.

— Мне вполне могли от чистого сердца подарить мухоморы, — сдержанно заметила я.

— Никогда не ела похлебку из мухоморов? — поинтересовался Фентон.

— Нет.

— Напрасно, — поцокал он языком.

— Питательная? — хмыкнула я.

— Расслабляющая. Тебе точно не помешает, ты все время какая-то напряженная.

— Вот уж с чего бы? — с фальшивым недоумением протянула я.

— Похлебка от мухоморов расслабляет, но какое страшное потом похмелье. Жить не хочется, — со знанием дела поделился бывший студент и, заметив, как я заинтересованно изогнула брови, немедленно открестился: — Я не пробовал. Видел, как однокурсники мучились. Так их было жалко… Глупые, несчастные люди.

— Ага, — насмешливо хмыкнула я.

— Сварю-ка домашней лапшички…

Покраснев, он подхватил пару мешочков, несколько свертков и, прижав продукты к груди, быстро ретировался к очагу.

— Маме только про похлебку не рассказывайте, — донеслась жалобная просьба.

— Не дай бог, — пробормотала я. — Еще прискочит.

Через некоторое время по дому разлился одуряющей запах еды. Перестилая грязную постель, я ловила себя на том, что сглатываю слюну.

— Все готово, — крикнул Нильс. — Учитель, идите.

Фентон уже сидел за накрытым столом. Конечно, если стоящий в центре колдовской котелок с торчащей поварешкой, откупоренную бутылку с мятной настойкой и три ложки можно было назвать благородным словом "сервировка".

— Нормальную кастрюлю не нашел, а тарелок не дала бабулька из шкафа, — нажаловался на призрачную тетушку Нильс и непроизвольным жестом потер расцарапанную щеку. — Огрела дверцей по лицу и заперлась.

— Петунья, дай тарелки, — категорично велела я.

Та звякнула посудой, но не сдалась. С дурацким видом я посмотрела на витражные дверцы. В стекле отражался ведьмак. Развалившись на стуле, с любопытством он наблюдал, как я пытаюсь договориться с собственной нечистью.

Сконфуженно кашлянув, я вернулась к столу, забрала бутылку и снова обратилась к Петунье: