Не... спаситель мира?!
Шрифт:
— Время, да? — я заметил, как выражение лица синты неуловимо изменилось.
Девушка молча кивнула.
Ну что ж. «Я тебя бросил, потому что выбора не было, но взамен спасу наш мир, где ты спокойно сможешь жить дальше!» — звучит хоть и пафосно, но, во всяком случае, не выглядит жалкой отговоркой. Вполне себе хорошая, годная отговорка. Правда же?
Воздушный порт наукограда состоит из двух частей. Огромнейшая площадка для разгрузки дирижаблей напоминала космодром из фантастических книг: поистине безбрежное поле, заложенное без зазоров гиганскими бетонными шестигранными плитам. Поверх, разумеется, всё это пространство расчерчивали потертые и битые непогодой линии разметки, несколько ослабляя визуальный эффект «твердого озера» — но в остальном сразу чувствовалось,
Взлетно-посадочная полоса для крылатых и бескрылых машин тяжелее воздуха скромно притулилась у противоположной окраины Лобачевского, и на фоне соседа-гиганта казалась маленькой, прямо-таки камерной. Как и здание находившегося рядом вокзала ни в какой сравнение не шло с «небоскребом на боку» только длинной в три километра, тоже носящим гордое звание аэровокзала — только для неспешных небесных китов.
Местные байки гласили, что новички всегда путались, откуда им вылетать. И это несмотря на помощь умных программ и андроидов. Слишком уж, мол де, силен оказывался контраст, чтобы поверить, что вот из этого маленького уютного домика открывается быстрый путь в любую точку страны. Баек я этих успел наслушаться от инженеров, доводящих шасси Зэты до ума — потому сильно удивился, действительно почувствовав… некоторую неуверенность в правильности выбора пути, следуя за синтой по пустым лестницам и коридорам. Зал ожидания, конечная точка маршрута, и вовсе оказался маленькой опрятной комнаткой с мягкими диванчиками и трогательными тюлевыми занавесками на окнах. И он даже оказался, о чудо, не пустым!
— Тина-а… Что тебе непонятно во фразе «ты со мной не летишь»?
— Аргументация. Вам необходима моя поддержка в работе на территории НИИ, это прописано в вашем трудовом договоре. Филиал «Северо-восточный» относится к обособленной территории НИИ…
— Да я туда уже десять раз летал без тебя — в этот раз ты чего рвешься?! — перебил свою электронно-механическую секретаршу Михаил.
— Только четыре раза, и в роли подчиненного низового уровня, которому не требуется ничего организовывать, — безжалостно припечатала кибердевушка, сменившая ради поездки свой неизменный белый халат на тонкое модное пальто. И… что? Накрасила ресницы?!
— Покидать рюкзаки в попутный вездеход и самим влезть следом — вот и вся организация, — похоже, мы подошли к середине спора, а не к началу, Филиппов явно утомился общаться со своей помощницей. — И ты прекрасно сможешь отследить все удаленно, благо, сейчас не начало века… Я ведь, в конце концов, даже пассажирское место на тебя не забронировал.
— Я прохожу по разнарядке «оборудование», в ведомственном рейсе 4319 есть запас по грузоподъемности. А сидеть во время длительного нахождения в статическом состоянии мне не требуется, — мастерски проигнорировав предыдущий аргумент ученого, развернуто высказалась андроид.
Я уже знал, что помощников, точнее, помощниц ученых в предельно человекоподобной форме централизованно на всю страну выпускает опытное производство НИИ Система Автоматизации. По сути подобные роботы максимально возможно близко стояли к понятию «эмуляция искусственного разума». Когда здешними кибернетиками была доказана невозможность создания ИР из ИИ, именно по такому пути пошли ученые-роботехники и программисты из России. Да-да, тот самый «ассиметричный ответ» и «свой особый уникальный путь, не имеющий аналогов», как мы умеем.
Собственно, из-за этой особенности пэ-о своей помощницы Филиппов и не мог Тине прямо приказать отстать. То есть мог, но каждый прямой приказ, не связанный с непосредственной научной темой (то есть организационные и административные заморочки) потом требовалось писать пространную объяснительную. Потому мой уже можно с полным правом сказать шеф предпочел вяло спорить с машиной дальше. Точнее, продолжил, пока не вмешалась Зэта.
— По моему анализу, организационная помощь вам, Михаил Сергеевич, может пригодится в предпоследней точке маршрута, полевом постоянном научном лагере «Эль-четырнадцать», — сообщила спорщикам синта. — Однако, для работы там требуется техника стандарта защиты не ниже шестого. В том числе и по климатическим причинам. Коэффициент отражения вашей искусственной
кожи, Тина, показывает, что деполимеризация силиконового композита начнется уже через тридцать минут при внешней температуре минус двадцати пяти по Цельсию. А косметика кристаллизуется и осыплется и того раньше.Ого, значит, мне не показалось на счет ресниц!
Электронная помощница научного сотрудника, выслушав спич, замерла на секунду, а потом молча повернулась на каблуке — и вышла из зала.
— Спасибо, — устало поблагодарил меня руководитель нашей маленькой экспедиции. — Не знаю, что на Тину нашло. В последние несколько дней она ведет себя страннее обычного. Но тесты проходит.
В подтверждении слов Михаил продемонстрировал мне экран своего ПКУ с зелеными отметками.
— С другой стороны, менять помощника — все проклянешь. Они когда новые — дурные-предурные, все приходится объяснять… Так что лучше буду как все, терпеть.
— Вы отдали Тине распоряжение «приглядывать» за тем, как ведутся работы над моим шасси, — опять вмешалась Зэта. — Это не типовая задача, скорее всего поведенческий сбой как-то связан с этим фактом.
— С-спасибо. За информацию, — в этот раз благодарность досталась по адресу, синте. Впрочем, Михаил, конечно, не понял, что именно она имела в виду, а я-то сразу вспомнил её первые шаги в новом теле. И феноменальную реакцию инженеров — тех самых, что до последнего проводка и гайки корпус Зэты ранее изучили. Занятно, что Тину именно на этом моменте переклинило. Занятно и очень показательно…
…И абсолютно бесполезно для нас на данный момент. Всё, экспедиция началась — время сосредоточится на главном.
Глава 19 без правок
Северо-восточный филиал встретил нас ярким солнце и морозом всего в минус пятнадцать. Субъективно даже казалось, что тут теплее, чем в оставленном несколько часов назад Лобочевском. К сожалению, рассмотреть островок из закаленного стекла и высокопрочного бетона в бескрайнем море тайги у меня толком и не получилось: вездеход-двухзвенник до нужного нам Л-14 нашелся буквально сразу же и уходил в рейс он спустя всего час после посадки нашего транспортно-пассажирского ведомственного борта. Пока нам выделили место в пассажирском кунге, пока навьючили на внешний багажник на крыше наш нехитрый скарб — времени на экскурсию не осталось.
Зэту, кстати говоря, сначала попытались отправить кататься на крыше вместе с вещами, признанными недостойными грузового отсека (или туда не влезшими). Но Михаил так и не успел вмешаться, запрещая перевозить мультиизмерительный комплекс вместе с мощным вычислительным модулем вне защищенного от внешних воздействий объема — синта справилась сама.
Простодушно улыбнувшись командиру двухзвенника (да-да, именно командиру — не путать с водителем!), моя девушка сообщила, что с радостью примет задачу внешнего охранения во время движения и скромно попросила модифицированную под элекроподжиг «сайгу». И тут же добавила, что если передача оружия никак не возможна, то она прямо сейчас сделает рогатину из подручных материалов сама — ведь безопасность людей, движущихся сквозь дикую тайгу, прежде всего!
Судя по лицу командира, видение, как чужой андроид насаживает на пику медведя-шатуна, случайно попавшуюся на пути рысь или росомаху поразило мужика в самое сердце. Или, скорее, то место организма, которое у него отвечает за любовь к составлению развернутых отчетов о нештатных ситуациях на пути следования. Короче, синту мне едва ли в руки не всучили, и очень ласково попросили не отпускать от себя. Совсем. Пока не доедем.
Асфальтовых эстакад в аномальной зоне никогда не строили — до открытия тут трех порталов относительно (по меркам необжитой тайги) недалеко друг от друга, эти десятки тысяч квадратных километров кедровников, бурелома и дикого зверья и человека-то, что называется, только по большим праздникам и видели. Сейчас через лес пробили и продолжали поддерживать просеки (в словосочетании «северные джунгли» не так много шутки, как может показаться), а грунтовые дороги и броды летом могла одолеть и легковая машина, немного адаптированная к бездорожью. Вот зимой и в межсезонье двухзвенники реально решали, оставаясь единственным доступным средством передвижения на дальние расстояния.