Небеса не для нас

— Больно?

— Не больно, приятно, продолжай… — выговорила я, скрестив ноги за его спиной и с силой прижав его к себе руками.

Он начал двигаться во мне. Я продолжала чувствовать давление, меня словно распирало изнутри, и эти движения вызывали такие ощущения, что со стонов я перешла на крики.

— Нравится? — улыбнулся Макар.

— Да! — простонала я.

Он ласкал мои бедра, грудь; эти крики звучали все жалобнее и протяжнее. В какой-то момент напряжение начало нарастать в геометрической прогрессии, удовольствие стало нестерпимым, и мое тело сотряслось в невыносимых конвульсиях. На какое-то время я совсем опьянела и даже словно потеряла сознание.

Власов перевернул меня на живот, раздвинул мои бедра руками, снова вошел в меня, и это начало ощущаться немного иначе, но, наверное, я могла бы заниматься этим вечно. Я почувствовала усталость уже после первого оргазма, но ощущать его в себе было так… приятно, горячо, и этими прикосновениями, движениями я еще не насытилась.

Скоро меня настигла следующая волна пронзительного удовольствия. Власов снова повернул меня лицом к себе, его темп становился быстрее, а я уже совсем обессилила. Я смотрела на него полуприкрыв глаза, его торс покрывали капельки пота, руки, плечи и грудные мышцы напрягались с силой.

— Ева, скажи мое имя.

Мой голос прозвучал как нежный шепот:

— Макар.

Он прижал меня к груди. Последнего оргазма я достигла в одно время с ним, и он получился особенно пьяным и будто бы трепетным, наполненным чувством.

Макар лег рядом со мной, ласково провел ртом по моей шее, поцеловал меня в губы и обнял одной рукой. Засыпая, я подумала, что он, наверное, все-таки хороший человек после всего этого.

Глава 10. Огромная ошибка

Утром меня разбудил свет еще только начинавшего восходить солнца; он бил мне в глаза сквозь незнакомое панорамное окно с двух сторон обрамленное темно-синими шелковистыми шторами. Откуда-то доносилось печальное посвистывание первых птиц, обычно начинающих петь еще в предрассветной тишине - довольно неожиданный звук для московского центра.

Повернув голову, я увидела Макара, мирно спящего рядом лицом ко мне. В моем мозгу крутились обрывки воспоминаний о его ласках, поцелуях и объятиях, и на осознание произошедшего у меня ушло совсем немного времени.

Переспала с Макаром Власовым…

Мой живот пронзило ощущение горячего стыда и ледяного ужаса. Я переспала с парнем, которому не доверяла, которого так и не простила, с ненавистным, презираемым мной парнем. Дала ему то, чего он хотел, проиграла спор с самой собой, позволила ему сделать еще одну зарубку на кровати. Но что самое невыносимое…

Я изменила. Изменила тому, кто все это время помогал мне, уважал меня, поддерживал, с тем, кто относился ко мне с пренебрежением, ни во что не ставил, смеялся надо мной. Я пала так низко, ниже некуда. Изменила. Предала дорогого мне человека.

Почему я не вспомнила о Вите этим вечером? Когда перебирала в голове причины, почему то, что я делаю - ошибка, почему я не подумала о той, самой важной причине, почему не должна была позволять Макару делать это с собой?

«Мне с тобой так повезло, что даже не верится иногда! Ты такая красивая и милая, и яркая, и умная…»

Мое сердце пронзило болью, чувством вины настолько чудовищным, что какое-то время я и вздоха не могла сделать. Мне захотелось умереть. И я чувствовала, как умираю изнутри.

Знала я девушек, которые изменяли своим парням и без стыда мне об этом рассказывали. Такой была моя вторая подруга, Ника. Не то чтобы я сильно осуждала ее за это, хоть и понимала, что сама не могу доверять ей до конца после таких признаний. Изменяет, значит, может предать. Предает, значит, на нее нельзя положиться.

Не осуждала, но знала точно - я не такая, я не предаю, не бросаю друзей в беде, не совершаю низких поступков. Знала, что жить не смогу с таким грузом на совести.

Что же я наделала?..

Взглянув еще раз на Макара, я осторожно и неслышно выбралась из постели. Мне захотелось как можно скорее оказаться дома, как будто от перемены места все произошедшее могло стать неправдой. Похватав свои вещи, раскиданные по комнате тут и там, я вышла в вестибюль пентхауса и беззвучно прикрыла за собой дверь.

Очень красивый дом, как и следовало ожидать - вид на набережную Москвы-реки из панорамных окон, открытая терраса за большими раздвижными дверьми, современный дизайн помещений, дорогая мебель, эффектная подсветка, множество произведений искусства, развешанных по стенам и убранных во встроенные витрины за стеклом. Наверное, дом известного криминального авторитета я представила бы себе немного иначе, но все равно было понятно, что здесь живут по-настоящему богатые люди.

Одевшись и накинув на себя пальто, я прошла, было, к входной двери, но на секунду задержалась перед висящим в коридоре зеркалом. Вид, как ни странно, был приличный, только макияж выглядел несвежим. Зато на щеках горел здоровый румянец, и в целом я смотрелась полной сил красивой девушкой.

Секс полезен для здоровья, а Власов отличный любовник…

Господи. К моим щекам прилила кровь, и румянец зажегся еще ярче. Все это было так… безумно хорошо, просто потрясающе, и все же, вспоминая эту ночь, я сгорала от стыда и мечтала провалиться под землю.

Я словно стала еще уязвимей перед Макаром, я отдалась ему и полностью раскрылась, эмоционально, физически, а теперь не знала, что с этим делать. Наверное, если бы он был моим парнем, и между нами были доверительные отношения, мне не было бы так неловко вспоминать все эти стоны, крики и движения.

Лишиться девственности с врагом - не самая лучшая идея.

Внезапно раздался звук ключа, провернувшегося в замочной скважине, и тут в квартиру вошел какой-то мужчина. У него были похожие тонкие черты лица, как у Макара, и каштановые волосы. Замерев на месте, я сжала в руках свою сумочку. А я так надеялась, что уйду отсюда никем не замеченной, но увы…

— Здравствуйте, — поздоровалась я чуть слышно.

Мужчина окинул меня мрачным холодным взглядом:

— Что вы здесь делаете?

Я покраснела:

— Меня Макар пригласил.

— А сам он где?

— В комнате. Спит, — я покраснела еще гуще.

— Ясно.

Мужчина прошел внутрь, а я быстро выбралась за дверь, спеша поскорее уйти из этого дома, подальше от его обитателей. Проехавшись в сверкающим стеклянном лифте до первого этажа, я вышла из здания на набережную Москвы-реки.