Небесное Сердце

Только Калэхейн знал, что никакого плана у Лаккомо на сей раз нет. Знал и молчал. В душе нарастала паника. Старший помощник заранее просил прощения у всех Предков, Духов, Святынь, Истока... и всего, что смог припомнить.

– Всех несогласных с моим текущим приказом я лично сдам под трибунал, - холодно отчеканил в эфир капитан.
– Посему прошу уважаемых капитанов заткнуться и следовать указаниям моего навигатора.

Эфир затих. Скандал улегся сам собой. И десять минут спустя эскадра вновь нырнула...

...чтобы дерзко всплыть на самой высокой орбите Борда и дать «Стремительному» навести на планету главный калибр.

– Говорит командующий эскадры Объединенного Космического Флота Федерации генерал Сан-Вэйв, - заговорил на весь эфир капитан, когда связь с властями планеты была установлена.
– От лица Лазурного Престола прошу немедленно прекратить все боевые действия против Федерации, отвести от эскадры орудия и предоставить условия для дальнейших переговоров. В противном случае при отказе от выполнения хотя бы одной просьбы я буду вынужден открыть огонь на поражение.

Байки про главный калибр торийского флагмана ходили одна другой страшнее. Пустили их наверняка сами конструкторы и небольшая засекреченная группа обслуживающего персонала. Рассказывали всякое. Одни уверяли, что оно может сжечь в пыль любой корабль. Возможно. Другие, что сжечь дотла планету. Уже тянет на бред. Третьи придумывали ещё более немыслимые теории. Фантазеры! А всё потому, что овеянное ужасами орудие никто не видел. Федералы, что называется, носом землю рыли в попытках узнать технические характеристики, а главное, мощность того, что болтается у них в космосе под боком. Сами торийцы молились о том, чтобы никогда это орудие не применять.

А тут - над Бордом.

Во всей красе.

– Железный броненосец понимает только железный кулак у носа, - пробормотал Калэхейн, разряжая напряжение на мостике, и вытер испарину со лба.

Потекли минуты томительного ожидания. Напряжение, зримое, осязаемое, тягучее, разлилось в воздухе и затащило экипаж в свои сети. Вцепившись взмокшими ладонями в терминалы, люди застыли, как ископаемые насекомые в янтаре. Капитан обратился в статую, и казалось, разучился дышать.

И наконец, в эфире прозвучал долгожданный ответ:

– От лица Верховного Кайена заявляем: Борд согласен на выставленные условия. Корабли Железной стражи отозваны на родину. Дальнейшее обсуждение условий вестников Федерации предлагаем продолжить на планете с соблюдением всех пунктов дипломатической неприкосновенности.

По мостику прокатился всеобщий выдох. Каким-то чудом капитан остался стоять на ногах, экипаж колотила сдерживаемая дрожь. Они позволили себе расслабиться только тогда, когда Золотой Журавль отбыл на переговоры.

– Повоевали...
– убирая трясущиеся руки от орудийной панели сказал Даинес.

– Всегда бы так, - ответил ему кто-то.

– Да гори зеленым дымом такая война!
– воскликнул Кролэ, откатываясь на своем кресле от монитора.
– По мне так лучше как обычно, по чести, чем такие нервы.

– Да, смотри потом всем в глаза, если б пальнули, - не обращая внимания на старпома, Даинес вообще забрался на кресло с ногами. И как только сумел уместиться удобно?

– Кто-нибудь знает, а оно вообще стреляет?..

– Поверь, когда надо - выстрелит.

– Дъерк с тобой! Не накликай, - шикнули на «знающего».

– Так, а ну кончать разговоры, - не отрываясь от монитора, напомнил о своем присутствии Калэхейн. Команда враз замолчала.

На его радаре одинокая точка капитанского челнока отделилась от «Стремительного» и поплыла в сторону планеты. Лаккомо обещал держать связь, но дал понять, что эти сутки он намерен провести в тяжелых переговорах.

– Закругляемся и спать. И чтобы я ни одного бездельника тут не видел, - одновременно набивая сообщения дежурной вахте, огласил старпом.
– В ближайшие часы даже они с той стороны в наш адрес дулом не поведут. Перерыв.

Самому Калэхейну отдых после такой встряски просто не шел.

Он ждал новостей у терминала, ходил по мостику, общался с дежурными, успокаивался, снова переживал, считал часы в ожидании.

И наконец, завис на своем рабочем месте перед монитором, лениво вспоминая последнюю суетливую неделю и мечтая раздобыть «бедному мальчишке» ещё целый танкер терпения и спокойствия. Как он там? Какой словесный бой сейчас ведет? Сколько новой седины появится в его волосах после этих клятых переговоров?

Как медленно ползет время... Тускло светятся диодные узоры по стенам. С обзорного экрана хищно пылает солнце Борда, выплывая из-за полосатой туши Кефейра и озаряя бок «броненосца». Как хотелось увидеть родное светило, казавшееся сейчас добрым и ласковым! Как хотелось голубого неба, не нарисованного на потолке оранжереи!

«Стремительный» дрейфовал в пространстве, повернувшись левым бортом к планете. Под ним расстилалась алмазная белизна снегов и облаков - на Борде властвовала суровая зима. Правый борт отражал космос.

Старший помощник не спал. Дожидался. И через сутки, зависнув на грани сна и яви, не сразу обратил внимание на вспыхнувший на радаре маркер. Пару мгновений он бездумно смотрел на экран. Потом вскочил, запросил идентификацию... И громко вознес хвалу Истоку.

– Возвращается!

Всё прошло.

Спокойно пристыковался к «Стремительному» серебристый королевский челнок. Лаккомо вернулся в свою космическую крепость. Живой, здоровый, без тени загруженности.

Закончился беглый разговор с Калэхейном. Отдан приказ на сборы. Эскадра готовилась к отбытию на Цинтерру.

Прошло всё.

Но даже долгожданный горячий душ не прогнал холод из сердца капитана.

Тяжелые капли стекали по мокрым волосам и падали на руки, ползли вниз по локтям и собирались лужицей на деревянной столешнице. Совсем недавно флагман со всей эскадрой нырнул в долгий суточный прыжок до метрополии. Миссия выполнена, солдат нужно сопроводить домой, а самому опять явиться пред очи начальства. Наверняка там у Них найдется своё мнение на подобную боевую операцию. Пусть. Главное - славная Цинтерра может спать спокойно, не боясь за свой драгоценный бюджет.