Небесные девушки
Шрифт:
— Это большой отель, — сказала мне Альма. — Очень красиво обставлен. — Это действительно был большой отель, и он действительно был хорошо меблирован. Мы все шли и шли, впереди мистер Куртене, говорящий об одном и том же с Донной, пока наконец не пришли к просторной арке, которую перекрывал толстый красный бархатный канат. У каната стоял одетый в форму лакеи, в чьи функции входило поднимать его и пропускать вас, если он считал, что вы на верном пути. Мистер Куртене щелкнул пальцем, и лакей, съежившись, с подобострастием поднял канат, причем так быстро, что едва не повредил лодыжку.
Мистер Куртене сделал широкий жест.
— Милые молодые леди. Это наш маленький
Я не могла произнести ни слова. Мы были в его власти. Он показывал дорогу, а мы следовали за ним. Я думала о семи долларах и пятидесяти центах в моем кошельке и о долларовой бумажке, приколотой у Альмы на пупке, и думала, слава Богу, что Донна оказалась достаточно дальновидной и взяла сто долларов. Но, возможно, и это было заблуждением. Потому что «Комната Короля-Солнца» была не просто громадной; она была так потрясающе украшена, и столы были такие большие и так далеко поставлены друг от друга, и покрыты таким столовым бельем, и сервированы такими сосудами и серебром, что всякий дурак поймет, что и корка сухого хлеба будет стоить здесь целое состояние, особенно по заказу. Потолок был покрыт миллионами ярдов волнующегося серого атласа, собранного в центре и закрепленного огромной золотой брошью в форме солнца с лучами. На трех стенах были яркие росписи, изображавшие, я полагаю, различные любовные сцены из жизни короля-Солнца, а четвертая стена была совсем не стеной. Это было огромное закругленное окно, один конец которого открывался на террасу, где играл оркестр и танцевало несколько пар.
— Как в Риме, — сказала Альма.
Теперь мы превратились в процессию. Перед мистером Куртене шел метрдотель по имени Генри и три рядовых официанта. Ресторан был полон людьми, и казалось, что они были очень взволнованы нашим появлением среди них. Донна в своей паутине от Чиапарелли была несомненно центром притяжения, но Альма и я получили свою долю взглядов, и я чувствовала, как все время краснею до пят.
Наконец мы добрались до столика. Официанты выдвинули три стула для нас, дали нам меню размером с «Нью-Йорк таймс», но сделанное из пергамента или из чего-то в этом роде, затем мистер Куртене вскочил и начал произносить новую речь. Он, очевидно, был помешан на ораторском искусстве и не мог открыть рта без того, чтобы не выплеснуть речь, и он произносил речь с таким страстным рвением, что это довольно нервировало.
— Мои дорогие юные леди, — начал он. — Это первый ваш вечер с нами в «Шалеруа». Позвольте мне повторить, что я говорил раньше. Это замечательно, это восхитительно, что вы с нами. Итак, сегодня, вы должны быть нашими гостями. Этот отель — ваш. Я прошу вас заказывать все, что вам захочется. Абсолютно все. Нам будет только приятно.
Пока он говорил он не сводил глаз с Донны, а она открыла широко свои глаза и смотрела с сияющей улыбкой на него.
— Конечно, мистер Куртене! Какой вы милый! Девочки, разве мистер Куртене не самый милый мужчина?
Он густо покраснел.
Альма стояла с открытым ртом. Я тоже.
Мистер Куртене сказал:
— Генри позаботится о вас, Я скоро вернусь. — И удалился.
Генри был тощим мужчиной с тощей шеей, и он изгибался вокруг нас, как шпилька, булькая приветливым тоном:
— Итак, что предпочитают молодые леди? Может быть, начнем с креветок Боттичелли?
Даже попытка мысленно узнать креветки Боттичелли причинила боль моему желудку.
Донна проговорила:
— Генри, принеси-ка мне двойной мартини.
Я, понизив голос, сказала:
— Донна.
Не валяй дурака.— Что ты имеешь в виду, милая?
Я сказала:
— Послушай, ведь нас могут окружать люди из подготовительной школы. Если они увидят тебя с двойным мартини, беби, тебя выгонят. Помнишь правила?
— Знаешь что, Кэрол? — ответила Донна. — На этот раз ты права. — Она минуту подумала: — Слушайте, Генри, принесите мне двойную водку, но в стакане для воды с большим количеством льда. О'кей? Мы просто должны немного закамуфлировать ее.
— Я понял, мадам. Вы можете положиться на меня.
— Донна, — сказала я.
Она серьезно проговорила:
— Милая, пусть кто-нибудь отличит стакан водки от стакана воды с двадцати шагов. Они совершенно одинаковы.
— Вы хотите заказать ужин после аперитива? — спросил Генри.
— Я точно знаю, что хочу, Генри. Бифштекс с косточкой, с кровью и немного зеленого салата. Принесите это как можно быстрее.
— Да, мадам. — Он повернулся ко мне: — Мадам?
— Гамбургер и чашечку кофе.
Он выглядел шокированным.
Я поинтересовалась:
— Вы не подаете гамбургеры?
— Как таковые нет, мадам. У нас есть, собственные деликатесные особые, филе-миньон «Барбаросса». Оно очень популярно у наших клиентов.
— Прекрасно, — сказала я. — Но что это такое?
Он вздохнул:
— Это гамбургер.
— О'кей. И кофе.
Он повернулся к Альме:
— Мадам?
На ее губах играла легкая задумчивая улыбка. Она сказала:
— Грус.
Все молчали какое-то мгновение. Потом Генри вежливо прошептал:
— Вы сказали «грус», мадам?
— Да. Грус. Грус. Я без ума от груса.
Генри посмотрел на меня. Посмотрел на Донну. Пожал плечами.
Я спросила:
— Альма, ты, должно быть, имеешь в виду гуся, не так ли?
Она оживилась:
— Я не имею в виду гуся. Я имею в виду груса. Вы охотитесь на него с ружьями. Он прячется. Он очень хитрый. Вы не можете его найти…
Донна сказала:
— Черт. Она имеет в виду лося.
— Я не имею в виду лося… — воскликнула Альма. — Вот он здесь, в меню.
Она порывисто размахивала меню перед лицом Донны.
— Gzonse [1] а lа maniиze de la сhвtean dе Ваlmoral [2] .
Посмотри сама. Шотландский грус. Из Шотландии.
— Простите меня, мадам, — сказал Генри. — Конечно, граус. Не хотите ли выпить бутылочку вина с ним?
— Еще бы, — сказала Альма. — Что идет к грусу, Кэрол? Белое вино орвьето или лакрима Кристи? Или красное? Небьоло? Сайта Магдалена? Бароло?
1
Тетерев (путаница связана с произношением Альмы).
2
Тетерев по-балморальски (фр.). Балморал — королевский замок в Шотландии. Здесь и далее примечания переводчика.
Это становилось слишком утомительным. Меня окружали алкоголики. Я cказала:
— Альма, вспомни правила. Тебе не разрешается пить на людях. Это мгновенная смерть, если они застанут тебя. Ты не можешь обойтись стаканом холодной воды?
Она побледнела:
— Я? Я из Рима. Это моя обязанность — пить вино. Вода! Ты знаешь, что делает вода? Она вызывает ржавчину. Я не хочу, чтобы мои трубы были покрыты ржавчиной. — Она обратилась к Генри: — У вас есть хорошее орвьето, скажем, 1954 года?