Небесный шкипер

Двухсотмильная зона, чтоб её! Та самая, в пределах которой хозяин может защищать своё имущество любыми силами и средствами, включая эскадры океанских кораблей, воздушные и морские десанты и прочее «счастье», вплоть до объявления войны возможному агрессору. Ну, а пока владелец не определён, всё те же силы, только в меньших масштабах, используются обеими сторонами для доказательства своего права на безлюдные островки посреди океана, правда, без официального объявления войны, ибо не комильфо. Соседи засмеют… или, что ещё хуже, вмешаются в «делёж», пытаясь обернуть его к своей пользе. И ладно, если попытаются отжать кусок под видом участия в мирных переговорах, могут ведь и собственные вооружённые силы направить. Для «принуждения к миру». И кому после такого финта достанется делимое имущество, бо-ольшой вопрос. Поэтому никаких войн, всё по-тихому и вежливо так, почти мирно: «локальный конфликт», «масштабная провокация» и прочие эвфемизмы, за которыми скрываются сотни, а порой и тысячи трупов честных вояк, отправленных «защищать исконные территории нашего государства от наглого захватчика». Что, впрочем, не отменяет присваиваемого таким вот местам, статуса «театра военных действий»… страховщиками. Со всеми вытекающими повышениями страховых ставок, понижениями рейтинга безопасности и прочими торговыми «фишечками». И плевать им на то, как называют происходящее сами стороны конфликта, и на то, что такое вот признание никак не вяжется со здешним хиленьким, почти не существующим международным правом. Ведь по мнению государств, не частным и, что уж совсем ни в какие ворота, иностранным лицам дозволено определять, что есть война, а что лишь «мелкое пограничное недоразумение». И плевать, что по факту, страховщики говорят правду. Честность торгашей, да… Кто бы мог подумать, что и такое бывает?

С другой стороны, опасность-то при доставке грузов в подобные места, действительно превышает среднестатистическую, да и для владельцев судов, что морских, что воздушных, перспектива лишиться трампа в результате его конфискации какой-нибудь из сторон конфликта, тоже не фонтан. Это сам факт ведения войны участники конфликта будут отрицать до последнего, а воспользоваться правом силы, запрещая посторонним шляться по «их» территории и отбирая средства «шляния», кто ж откажется! Тем более, что потом можно будет с шумом и гамом свалить исчезновение чужого трампа на наглого противника. Понятное дело, что в такой ситуации и я не горю желанием попасть в число «пропавших без вести», и в зону боевых действий сунусь только с поднятой гондолой и в режиме максимальной маскировки.

Понимал ли я при заключении контракта, что груз будет «горячий»? Понимал, конечно. Как и рыжий айриш прекрасно понимал, что меня не обманут никакие печати и штампы на сопроводительных бумагах. Реальный вопрос только в одном… насколько горяч наш груз. Узнаю, что лежит в этих ящиках, смогу сопоставить «опасность» груза с данными мне Алистером намёками, а значит, смогу представить, насколько перспективен господин Алистер в качестве серьёзного контрагента, и можно ли иметь с ним общие финансовые интересы…

Ведь, одно дело — везти, допустим, телефонные аппараты и катушки кабеля к ним, и совсем другое дело — артиллерийские дальномеры. Будь то морские или воздушные, не суть важно. Первое, конечно, продукция двойного назначения, и может применяться как для телефонизации какого-нибудь посёлка, так и для прокладки линий связи на обороняемой территории. А вот второе, как ни крути, чисто военный груз, даже перевозить который, не всякий трамп имеет право. С таким, и в обычном-то порту попавшись при выборочном досмотре, да без специальной лицензии на руках, живо в кутузке окажешься. А там суд, и если не сможешь доказать обмана грузоотправителя, то почти гарантированно получишь очень немалый срок. Одной конфискацией тут уже не отделаешься.

Опасно? Да, конечно. Но в «контрабасы» трусы вообще идут неохотно. А те, что всё-таки решаются заняться этим ремеслом, обычно долго не живут. Они ведь, чуть что, при малейшей опасности груз в распыл пускают. А потом их хозяева «потерянного» начинают искать. И ведь находят… а потом долго и вдумчиво расспрашивают, пока горе-контрабандист не «сточится». Его пример другим наука. Зато у удачливых «контрабасов», и имя, и репутация такие, что с ними, порой, и официальные власти не брезгуют поручкаться. Кроме таможенников да пограничников, разумеется. Но это уже издержки профессии.

Так, за размышлениями не заметив, как добрался до трюма, я остановился перед первым из доброго десятка ящиков, принайтованных вдоль переборок, покачался с мыска на пятку, и решительно ухватившись за пломбу, подал энергию на рунные цепочки. Ладони чуть засветились, и тонкая сталистая проволока в моих руках почти мгновенно раскалилась докрасна. Рывок. Подхватив кругляш пломбы, едва не улетевший под пайолы, я спрятал это свидетельство нарушения условий доставки в карман и рванул на себя боковую крышку ящика.

Ну-у, что сказать? Лицензий этот груз, конечно, не требует. Но и попадаться с ним любопытным досмотровым группам, пожалуй, не следует, по крайней мере, в зоне боевых действий.

Глава 6. Стёжки-дорожки

— Ну, что скажешь, Фёдор? — спросил я, с полчаса понаблюдав, как младший Трефилов, ради такого случая освобождённый от очередной вахты на техпалубе, крутится у одного из ящиков, им же и распотрошённого.

— Это, несомненно, двигатель, шкипер, — протянул матрос, вытирая ветошью руки, измазанные машинным маслом.

— А то я не понял, — фыркнул в ответ, поглядывая на знакомые обмотки рунированных трубок, плотным коконом «обнимающих» рабочую камеру движка. Но Фёдор даже ухом не повёл.

— Только странный он, — как ни в чём не бывало, продолжил «дозволенные речи» Трефилов, и я с любопытством уставился на матроса. Уж очень интересно, к каким выводам он придёт. — Для сухопутного, слишком велик. Разве что, на тяжёлый грузовоз поставить, вроде наших русских дальнобоев? Так, Фареры — не Транссиб, где там таким монстрам кататься? Мелкие дирижабли типа шлюпа? Тоже не годится. Даже нашей «рыбке» таких двигателей штук шесть нужно, иначе не летать будем, а дрейфовать по ветру. Да и вес великоват… Может, действительно, это мотор для сеялок? Или какую-нибудь стационарную машинерию крутить. А что, если использовать его вроде нашей «шотландки», может неплохо получиться.

— На, почитай, — я сунул Фёдору буклет, найденный мною в том же ящике. Трефилов покрутил в руках напечатанную на неплохой бумаге книжицу и, усевшись прямо на пол, принялся с интересом её листать. Но уже через минуту недоумённо нахмурился и, оторвавшись от чтения, уставился на распакованный нашими совместными усилиями двигатель.

— Тысяча двести лошадиных сил на двух тысячах оборотов… это ж, зачем такой монстр нужен-то, а? Шкипер? — протянул Фёдор, недоверчиво глядя на меня. Можно подумать, это я ему такую загадку подс… а, ну да. Только какой с меня спрос? Что нашёл, то и всучил… — На тот же шлюп проще обычный нагнетатель поставить, расход мировой энергии, конечно, повыше будет, зато масса куда меньше, и водяной тендер, как этому паровику, не нужен… Нет, не понимаю. Может, он, действительно, для сеялки, трактора или ещё какой сельскохозяйственной машины предназначен?

— Как ты себе представляешь трактор с двигателем массой в добрых три тонны? — я покачал головой.

— Никак. Я вообще трактор плохо себе представляю, — вздохнул Фёдор и хлопнул буклетом по ладони. — Идиотизм какой-то!

— Зашоренность, а не идиотизм, — поправил я матроса. Тот подозрительно прищурился. — Что?

— Шкипер, ты знаешь, для чего нужна эта дура, — ткнул он в меня обвиняющим перстом. Я развёл руками.

— Не знаю, а предполагаю. И ты, кстати, мог бы прийти к схожим выводам, если бы дал себе труд подумать. В описании что сказано? «…Герметичное исполнение внешнего корпуса машины… устойчивость к коррозии и воздействию морского климата…» Так куда можно поставить такой мотор, учитывая его характеристики?

— На лодку какую-нибудь? Морскую яхту? Ну, не разбираюсь я в этой ерунде мокрохвостой! — недовольно нахмурился Фёдор. Я же недовольно цокнул.

Ну да, как всякий небесник, Трефилов относится к «предкам»-мореходам с лёгкой снисходительностью. А потому, неудивительно, что при всей своей двинутости на механике и технике, Федя даже не задумался о таком применении стоящего перед нами двигателя. «Всё, что ниже горизонта — не в счёт», так, кажется, говаривал капитан Гюрятинич. А ведь он не просто небесник, а купец! Эх, сгубит здешних профи кастовость и склонность к ненужной фанаберии! Впрочем, почему «сгубит»? Уже в гроб загоняет. Вон, тех же коллег-артефакторов вспомнить! Сидят как сычи по дуплам, гордые знатоки руники, поплёвывают на «невежд-обывателей», да свою паранойю выращивают, всё боятся, что их секреты кто-то вызнает, и в таких замечательных специалистах отпадёт надобность. А то и вовсе забьются под крыло всяким «департаментам», а те и рады стараться! Любую ерунду в государственные тайны запишут, только волю дай. Оттого и науки здесь в загоне. А откуда взяться их развитию, если нет обмена информацией?! Из страха, из презрительного: «быдлу не понять», молчат как рыбы об лёд, и на тот свет уходя, с собой же все знания и забирают. А последователям да ученикам приходится тот же путь по десятому разу проходить, только потому, что померший мастер, видите ли, боялся передать им какую-нибудь мелочь микроскопическую, чтоб конкурентов не наплодить. Вот и буксует здесь прогресс со страшной силой. Тьфу, идиоты!