Небо цвета индиго

— Самоан?

— Да. Как бы тебе объяснить. Самоан — это растение, которое является для нашей цивилизации самым узнаваемым, символичным. Ну, например, как для России берёза, а для Японии сакура, только в тысячи раз сильнее. Можно сказать, самоан так или иначе присутствует в любых явлениях нашей культуры. Он везде. С рождения до самой смерти его образ присутствует в жизни каждого из нас. И Предтечи любили наносить его изображение, куда только можно.

— Они ваши предки? — спросил Игорь, присев на корточки и касаясь пальцами вырезанных в металле канавок.

— Никто не знает. Прямых указаний нет, — вместо Лито ответила Лайла, тоже забравшаяся на монолит. — Но самоан дал повод для теорий о том, что мы — коренные жители галактики, а крайги пришли позже.

— Самые радикальные представители историков даже предположили, что крайги — потомки тех, кто разрушил цивилизацию Предтеч. В любом случае, это было так давно, что установить истину теперь затруднительно, — добавил Лито.

Игорь их почти не слушал. Его переполняла энергия, зов маяка стал почти ощутимым, даже на языке появилось ощущение какого-то давно забытого вкуса.

Выражение лица Зуды, который рассматривал маяк, встав немного в стороне, тоже стало задумчивым.

— Что же получается? — спросил он скорее сам себя, чем своих друзей. — Во всех этих мирах, в бесконечности космоса, есть только несколько существ, которые могут изменить саму сущность мироустройства? И эти люди — мы?

— Я так думаю, — пожал плечами Лито.

— Как же так? — повторил Зуда. — Зачем Предтечи создали какие-то ключи? Почему маяк просто не отзывается тем, кто имеет право его включать?

— Спроси об этом Предтеч, — Лито спрыгнул на песок и, не оглядываясь, пошёл вверх по раскопу.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг закричала Маргарита, указывая на вязь символов, которые опоясывали верхнюю грань маяка. — Они двигаются!

Лито одним прыжком оказался рядом.

Загадочные иероглифы медленно перемещались в длинном жёлобе, незаметно перетекая один в другой, но при этом оставаясь рельефными и выпуклыми.

Лито смотрел на эту картину во все глаза и его лицо озаряла настоящая широкая улыбка.

1 час 30 минут до перехода

Остров Дассенайленд, Южная Африка

Яхта тихо покачивалась на воде, пришвартованная правым бортом возле причала, тянувшегося под прямым углом к берегу. На борту по-прежнему никого не было видно, за стёклами мостика тоже никто не двигался.

Жестом показав Алексу, что следует держаться позади, Богомол настороженно подошёл к сходням, ведущим на палубу яхты. Остановился, прислушался, втянул носом воздух и опустился на одно колено. Алекс сделал то же самое.

— Здесь недавно стреляли, — тихо сказал Богомол.

— Может быть, охотились?

— Сильно сомневаюсь, что кто-то охотится гранатами.

— Так рыбу же глушили! — возразил Алекс.

Богомол покосился на него и ничего не ответил. Его намётанный взгляд различил и царапины на борту яхты, и длинный ряд отверстий на стене надстройки. Как бы охотники не увлекались, вряд ли они стали бы уродовать дорогое судно.

— Не нравится мне всё это, — тихо сказал он. — Как бы нам забраться на борт незамеченными?

— По-моему, ты принимаешь всё слишком всерьёз. Профессия накладывает свой отпечаток, так что ли?

— Есть такое дело.

— Брось, старик, всё нормально. Хочешь, я пойду вперёд?

— Иди, — легко согласился Богомол, — только не сразу, а когда я подам знак. А пока изобрази, как будто у тебя что-то случилось с ботинками. Шнурки развязались, например.

— А у меня на ботинках нет шнурков… — начал было Алекс, но быстро сообразил, что имелось в виду.

Он встал, подошёл поближе к сходням и поставил ногу на бортик, якобы завозившись с обувью.

Богомол же свернул в сторону, обошёл яхту со стороны направленного к берегу носа. Здесь он заметил якорный канат, уходивший в воду под небольшим углом. Очевидно экипаж не полагался на прочность швартовов и использовал дополнительный способ для безопасной стоянки.

Богомол подошёл к самому краю дощатого пирса, примерился и прыгнул, уцепившись руками за канат. Качнулся пару раз, потом зацепился ногами и быстро пополз вверх, к самому борту. Когда упёрся головой в обшивку, то отпустил канат и сразу же ухватился за леер. Осторожно развернулся лицом к палубе и выглянул над бортом.

Убедившись, что и сейчас никто не появился в поле зрения, Богомол подтянулся и через мгновение уже стоял на досках палубы. Сначала он решил проверить мостик, а потом уже спускаться вниз, в жилые каюты. Поднялся по короткому трапу на левое крыло мостика, осмотрелся. Отсюда хорошо просматривалась белая вилла и Лито с ребятами, бредущие вверх по дороге.

Алекс сидел возле сходней и смотрел на Богомола. Увидев приглашающий взмах руки, он тоже вскочил и взбежал вверх, на палубу с правого борта. Там тоже было пусто.

Что бы здесь ни произошло, но экипаж и пассажиры куда-то исчезли.

Богомол распахнул дверь, которая вела на мостик и заглянул внутрь. Никого. Он перебросил за спину винтовку стволом вниз, чтобы не мешала и шагнул через высокий порог.

Какой-то отблеск в стекле одного из многочисленных приборов привлёк его внимание. Если бы не это случайное отражение, то в следующую секунду Богомол лишился бы головы.

Человек в чёрном костюме стоял сразу за дверью, прижавшись спиной к стене, и как только Богомол шагнул внутрь, попытался снести ему голову широким поварским тесаком.

Богомол нырнул вперёд, использовав единственную возможность уклониться от удара, но врезался в стойку какого-то прибора, на секунду потеряв ориентацию. И тут же почувствовал, как его шею зажали стальные тиски.

Человек, державший его сзади, обладал невероятной силой. Как Богомол ни старался, он не смог разорвать его сцепленные в замок руки. Они топтались вдвоём, не издавая ни звука, только один пытался задушить другого, а тот, в свою очередь, выражал полное несогласие с такой программой действий.