Небо далеко СИ

Густая темь уже зачернила все окна, и Эллианна, стоя возле одного из них, видела во дворе лишь мутные оранжевые круги факелов возле врат да чёрные силуэты кустов внизу. Большой двор был тих и пустынен, все уже, видно, ушли спать. Только возле двери в подклеть, ей показалось, маячила фигура.

Эллианна отвернулась от окна. Ия, её служанка, уже зажгла все свечи и подошла к хозяйке, чтобы помочь ей разоблачиться. Пока она колдовала с многочисленными тесёмочками верхнего, кружевного, платья, Эллианна стала рассказывать ей про свои обиды (а их за сегодняшний день накопилось немало). Начала с визита к самочину и за три платья добралась до Унны с её глупым советом ждать. Сначала Эллианна говорила медленно и ровно, но постепенно напряжение тяжёлого дня дало о себе знать, она стала перескакивать с одного на другое, всхлипывать, и к тому моменту, когда Ия сменила её последнее, самое тонкое и длинное, нижнее платье на расшитую кружевами ночную сорочку, она уже пребывала в слезах и почти кричала:

– Подумай только, он вздумал проверять мои слова! Ведь он еще у двоих слуг спросил про ключи! В чужом доме нет никакого почтения к хозяйке! Зачем я только пошла к этому самочину. Всё равно от него толку никакого!

<p style="margin-left:18.0pt;">

Она вздохнула и села на лавку, чтобы дать служанке расплести её волосы.

Немного помолчав, она вдруг сказала:

– И вообще, все это очень странно, ты не находишь? Главные вельможи страны, одни, почти без слуг — один парень на всех! Женщина в дороге без служанки. Не понимаю! Да еще этот с ними... Зачем таким людям тащить с собой арестанта? Что у них, мечников нет? Куда они едут? Ты ничего не знаешь?

Почувствовав, что Ия замялась, Эллианна быстро повернулась к ней:

– Говори, что знаешь.

– Я, конечно, не поручусь, - Ия, молоденькая, хорошенькая девушка, остриженная, как и все смерды, очень коротко (что, впрочем, совсем ее не портило), складывала в небольшой ларь многочисленные заколки, снятые с волос госпожи, - но Иов, слуга господина, сказал, что они едут искать лекарство.

У Эллианны перехватило дыхание. Она и не подумала спросить, что за лекарство и от какой болезни. Какие тут могли быть вопросы — сейчас у всех на уме было одно и то же.

– Он, правда, вел себя как-то странно, да и сам он довольно странный, - Ия хихикнула.
– Как только пришел на кухню, разбил горшок и вылил горячий суп себе на ноги, потом уронил на себя шандал, стоящий у двери. И всё с таким видом, будто это его постоянные обязанности: всё ломать и ронять. Не знаю, стоит ли верить его словам. 

– И где это лекарство?

Ия пожала плечами:

– Больше он ничего не сказал.

– Хорошо, иди.

Ия посмотрела удивленно: хозяйка никогда не отпускала её так рано. Но Эллианна смотрела куда-то сквозь нее и о чем-то напряженно думала. Ия осторожно закрыла ларь и на цыпочках вышла.

А Эллианна уже обдумывала план, неожиданно пришедший ей в голову. С этой минуты в ней поселилась уверенность, что она должна ехать вместе с тиуном. Правда, она не представляла себе, как оставит сына. Но лучше, думала она, расстаться с ним на время и потом приехать с лекарством, чем сидеть рядом и ждать неизвестно чего. Она не верила лекарям: ни Унне, ни остальным. Прекрасное средство от болезни: ждать! Нет уж, ждите сами, а она будет действовать.

Эллианна долго расхаживала взад и вперед по комнате, стараясь обдумать все «за» и «против». «Против» было больше, но это ее не останавливало. Она долго пыталась придумать, что скажет тиуну. «Здрасьте-ста, я еду с вами» категорически не подходило. Должна была быть веская причина. Но тогда бы пришлось сознаться, что она знает о цели их поездки. Он, конечно же, станет все отрицать и скажет, что они едут на ярмарку, чтобы отдохнуть от государственных забот. Или, еще хуже, спросит вежливо: «А какое ваше собачье дело, куда и зачем мы едем? Вы кто такая?» В общем, эта часть ее раздумий была самая грустная. А вот дальше было веселее: воображать, как она привезет лекарство, как ее Премил проснется и скажет «мама», было очень приятно, и она совсем не думала о том, что понятия не имеет, что это за лекарство, где оно, через что придется пройти, чтобы заполучить его... И вообще, есть ли оно, или это всего лишь неудачная шутка заскучавшего слуги?

Утром гости засобирались в дорогу очень рано, но Эллианна была начеку. К тому моменту, как зевающий и потягивающийся Иов первым из гостей вышел из комнаты, её багаж был уложен, лошади запряжены, она и ее верная Ия (которая не зря заподозрила подвох, когда хозяйка отпустила ее раньше обычного, — спать в эту ночь ей не пришлось) были полностью одеты. В связи с особыми обстоятельствами Эллианна решила обойтись лишь одной служанкой: Ия будет ей и за кучера, и за горничную, и за кухарку. Эллианна с первыми лучами солнца уже была на дворе, чтобы не упустить минуту, когда выйдет тиун. Правда, вместо тиуна она совершенно неожиданно наткнулась на ипата: Родиволл спал прямо на земле возле двери в подклеть – видно, уверения Эллианны в том, что все ключи от этой двери были у него, его не убедили. Но у Эллианны уже входило в привычку ничему не удивляться, тем более, что сейчас её гораздо больше волновало другое: как сказать тиуну, что она намерена отправиться вместе с ними. До самого завтрака она так и не решилась подойти к нему. Наконец, когда слуги уже начали убирать со стола посуду, а тиун поднялся, чтобы идти во двор, Эллианна, поняв, что это её последний шанс, собрала все свое мужество и сообщила ему приятную новость.

Конечно она не ждала, что он обрадуется и попросит у нее места в ее карете. Но все получилось совсем плохо. Тиун сначала посмотрел на нее так, будто она внезапно заговорила на языке племени аборигенов острова Тхи-тоо, и он не понимает ни слова, потом, когда до него все же дошло, что ее наречие ему знакомо, он улыбнулся (что-то вроде «бывают-же-такие-сумасшедшие-дамочки») и четко и ясно сказал: «Об этом не может быть и речи» и повернулся к ней спиной. Его ответ был настолько прозрачен, что переспрашивать не было смысла. Конечно, она не была бы настоящей женщиной, если бы не переспросила. На этот раз тиун дал ей более подробный и обстоятельный ответ. Он прямо сказал ей, что их путешествие носит сугубо деловой характер, обусловлено исключительно государственными интересами и не предполагает участие посторонних лиц. И еще он намекнул, что женщине ее круга неприлично вести себя, как продажная девка, предлагающая себя кому попало. (Про продажную девку она, может, и преувеличила, но все равно было очень-очень стыдно и неловко.)

И вот она стояла на высоком крыльце дома и с грустью наблюдала, как ее слуги бегают по двору, изо всех сил приближая отъезд людей, которых ей так не хотелось отпускать без себя.

Вот уже запрягли лошадей в телегу, теперь на ее козлах устроился Иов (что было логичнее), уложили в нее всю кладь, из конюшни вывели оседланных лошадей. В последний момент Родиволл вывел из подклети арестанта. Тот, щурясь на солнце, поднял на нее глаза — и Эллианна вдруг увидела, что он гораздо моложе, чем показалось ей вчера. Пожалуй, ему не было и тридцати. И еще она не могла не обратить внимания, что парень был невероятно хорош собой, хорош настолько, что его не портили ни бесформенная грязная рубаха, ни ссадины, которыми в изобилии было покрыто его лицо. Родиволл грубо подтолкнул его в спину, так, что тот едва не упал. Эллианна, не отрываясь, следила, как они подошли к телеге и как Родиволл тщательно приковал его руки, несколько раз проверив и перепроверив, надёжны ли оковы. Следя за его действиями, Эллианна подумала, что он уж как-то слишком груб: с человеком, находящимся в твоей власти, можно было бы обходиться если не помягче или повежливее (Эллианна была уверена, что таких слов Родиволл и вовсе не знал), то хотя бы без излишней жестокости. Да и эта маниакальная забота об охране арестанта! Он ведь все время ни на шаг не отходил от него и думал, казалось, лишь о том, чтобы тот никуда не делся. Всё это было очень странно. Впрочем, странностей у её постояльцев было и без того предостаточно.

Пока Эллианна так размышляла, Немир и Унна успели усесться в сёдла, и мысли её переключились на них. Вот сейчас они уезжали, спокойные, равнодушные, сытые, хорошо отдохнувшие. Оба лишь чуть кивнули ей (знак вежливости, не более!), чтобы через пять минут забыть и про дом, где они провели ночь, и про его хозяйку, и про её больного ребёнка. Конечно, тиун сказал ей про важные государственные дела только, чтобы от неё отделаться. Она смотрела на то, как он не спеша раскладывал в руке поводья, и в её душе бушевала такая обида на этого холёного, избалованного излишним вниманием, всем довольного, не знающего горя человека, что она еле сдерживала слёзы. Конечно, как человеку, не имеющему никаких проблем и привыкшему, что любое мало-мальское затруднение решается само по себе, лишь по мановению его руки, понять горе женщины, недавно потерявшей мужа и теперь ночами не спавшей от страха потерять и сына. Вот сейчас он едет по поручению Правителя, рассчитывает, наверное, на очередную награду. И наплевать ему на то, что от того лекарства, за которым он едет, зависит жизнь многих людей. Эллианна вздохнула. Нет, не нужна мне ваша помощь, светлый господин тиун, я и без вас прекрасно обойдусь. Словно услышав ее мысли, Немир обернулся, обвел отсутствующим взглядом двор, еще раз поклонился ей с тем же безразличным и отсутствующим выражением лица и выехал за ворота.

<p align="center">

НЕМИР

Легенду о бессмертных Немир, конечно, знал. Вельможи ведь тоже люди и тоже когда-то были детьми. Холодными зимними вечерами, когда темнело рано, дети, жившие во Дворце, собирались на одной из кухонь возле печки, подъедали оставшиеся после обеда сладкие пирожки и рассказывали друг другу всякие чудные истории: про Огненную Птицу, которая может исполнять желания, если ее правильно поймать, про хитрого Переплута, обманувшего однажды самого Старого Правителя, про злых навок, таскающих детей, про Старшего Медведя – Правителя зверей и птиц всего Острова. И про бессмертных людей, которые живут с той самой поры, когда богиня Жаль сотворила на Острове жизнь. Люди эти бессмертные ничем не отличаются от обычных, разве что не стареют - остаются вечно молодыми и красивыми, и не умирают. Не берут их ни голод, ни болезни; если рубануть такого человека мечом, он через некоторое время встанет как ни в чем не бывало. Сказок таких было несчетно, дети их слушали, раскрыв рты. А были среди них и маленькие смерды – дети прислуги, и отпрыски живших во Дворце приближенных Правителя, такие как Немир, а нередко захаживал на эти посиделки и сам Наследник. Все дети, независимо от своего положения, любят сказки, легенды, разные чудесные истории. Но когда они вырастают, все это, конечно, забывается. И Немир был несказанно удивлен, когда оказалось, что Новый Правитель (бывший маленький Наследник), не просто помнит старую легенду, но и верит в нее. Как потрясен был Немир, когда Правитель, собрав всех мечистан и вельмож в мраморной зале – главной зале Дворца, огласил указ о начале «охоты на нелюдей» (Нелюди. Так стали называть этих таинственных бессмертных). Потом он долго наедине рассказывал Немиру о том, что появились очевидцы, описывающие, как упавший с огромного обрыва человек встал и пошел дальше, или как проколотый несколькими стрелами воин умер лишь на несколько минут, а потом «воскрес», и все раны чудесным образом зажили. К этому прибавлялись сведения о тайных планах нелюдей убить Правителя и захватить весь Остров, добытые из каких-то жутко секретных источников, которыми Правитель не мог поделиться даже со своим тиуном. Все это было похоже на выдумку, но Правитель относился к этому более чем серьёзно – поверил в это и Немир. Раз Правитель посчитал нужным идти на такие крайние меры, значит, у него были свои резоны. Немир за то время, что был тиуном, научился не задавать лишних вопросов. Надо так надо. И всё же не мог он равнодушно смотреть на потоки крови, которые полились с того дня, когда был обнародован указ. Ведь, что ни говори, а узнать, бессмертный ли человек, можно было лишь одним способом, – и Остров стал покрываться могилами людей, смертью доказавших свою невиновность. Кроме того, крутые меры не приносили никаких результатов: ни одного бессмертного еще не нашли.