Небо на двоих

В пропасть. Следом за ним.

Огонь охватил мое тело раньше, чем я успела вздохнуть. Я вспыхнула вся, от кончиков волос до кончиков пальцев, в мгновение ока, но боль растворилась в мощнейшем ударе изнутри. Мне показалось, что мое сердце стало в разы больше, а потом... так и случилось.

Миг - и крылья за спиной подхватили воздух, я больше не падала. Я летела.

Два взмаха, удара, рывка, молнией отправляющих меня вниз - и я уже рядом с крохотной человеческой фигуркой. Подхватываю ребенка, осторожно, чтобы не причинить вреда, лапой со втянутыми когтями.

Надо бы взлететь, но во мне не хватает сил, все тело кажется раскаленным сгустком огня, который вот-вот рассыплется пеплом. Поэтому все, на что меня хватает - опустить Гаяра на камни, а после рваным рывком ненадолго подняться в воздух. В сторону. Чтобы упасть как можно дальше от него.

Огонь пожирает меня изнутри, я горю, и дым от чешуи поднимается в воздух. Дыхание вырывается чистым пламенем, земля под лапами и все, что на ней, превращается в угольки, и скоро таким же угольком стану я. Наверное, мне было бы легче, если бы сознание отключилось, оставив лишь звериную часть, но я остаюсь собой.

Теарин Ильеррской, плавящейся в собственном огне под таэрран. Рычание, от которого содрогается земля, раздается совсем рядом. На загривке сжимаются зубы: меня подхватывают и волокут наверх. Я вижу бегущих к мальчику хаальварнов, которые стремительно удаляются, как камни и дорожка огня, оставленная мной, так же, как скалы и замок. Наверху гораздо прохладнее, поэтому жар огня обжигает тело гораздо сильнее, он льется по чешуе, заставляя меня кричать, перетекает в дракона, который лишь на миг меня отпускает, а после...

Витхар обвивает меня собой, так яростно и так сильно, что я не смогу упасть, даже если мне откажут крылья. Мы поднимаемся над облаками, и теперь уже горим вместе. Земли больше не видно за пеленой, в ослепительном свете солнца, затмеваемом пламенем, мне вдруг становится невыносимо холодно.

Я бы хотела сказать то, что он когда-то сказал мне, но из груди вырывается только рычание.

Ответное заставляет содрогнуться, взгляд полыхающих глаз вонзается в самое сердце. Я понимаю, что мир перед глазами вот-вот померкнет, и делаю то, что должна была сделать, когда была просто женщиной. Обвиваю его собой, раскрываясь ему навстречу. Всем сердцем, всем телом, всем своим существом.

И падаю в темноту, но последними в ней гаснут его глаза.

Я снова маленькая девочка: я сижу на верхушке огромного дерева, под самой его кроной. Няня с большими глазами бегает по дорожкам, кричит, зовет меня по имени, но я не откликаюсь. Прижимаю ладони к губам, чтобы не рассмеяться и не выдать себя, когда вдруг наталкиваюсь на строгий взгляд отца.

Ой, кажется мне влетит! Или нет?

Потому что рядом с ним стоит мама. Она обнимает его, лица родителей лучатся счастьем. Я уже собираюсь спрыгнуть, когда отец поднимает руку:

– Возвращайся домой, Теарин.

– Но я же...
– оглядываюсь на дворцовый сад, который, как мне кажется, разросся и стал гораздо больше.
– Я дома.

– Нет, - мама мягко улыбается и качает головой.
– Уже нет.

И меня подбрасывает ввысь. До самого неба. Я кричу не то от страха, не то от восторга. Особенно когда за спиной раскрываются крылья, и мир вспыхивает всеми раскаленной белизной полуденного неба. Придется зажмуриться!

Полет.

Тишина. Биение сердца.

Чья-то ладонь, сжимающая мои пальцы...

Я широко раскрываю глаза и натыкаюсь взглядом на Витхара. Он держит меня за руку, наши пальцы сплетены так, что это кажется неестественным. Он сидит на подушках у моего ложа, напряженный, с закрытыми глазами. Я понимаю, что Витхар спит, что мои пальцы вполне себе человеческие, и что я... кажется, жива. Да, я определенно жива: моя грудь вздымается, и хотя все тело кажется чужим, я могу пошевелить кончиками пальцев.

Я могу приподняться...

И даже осторожно освободить свою ладонь из его. Витхар вздрагивает, но не открывает глаза. Я же осторожно, на слабых как хрупкие веточки ногах, поднимаюсь.

Что произошло?

Я помню только как шла к Мэррис, и...

И все остальное обрушивается на меня разом.

Меня начинает трясти, горло сводит от сухости и нехватки воздуха. Чтобы не упасть, приходится ухватиться за спинку стула, стоящего рядом с зеркалом. Взгляд скользит по белой как снега коже, под глазами у меня не то что круги, провалы, кратеры вулканов. Я вся дрожу от напряжения, кажется, вот-вот упаду. Натыкаюсь взглядом на шею, на которой... больше нет клейма таэрран.

Осознание этого приходит в ту же минуту, когда за спиной вырастает шагающий ко мне Витхар.

А потом поворачиваюсь к нему, и понимаю, что может. Витхар выглядит так же, как я, если не хуже. Он смотрит на меня как-то странно, а потом в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние и сгребает меня в объятия. Очень вовремя, потому что ноги перестают меня держать, и сейчас я держусь за него, точнее, это он меня держит - как тогда, в воздухе. Мне кажется, что я стала еще более хрупкой, что мои косточки вообще ничего не весят, и что если он сожмет руки чуть сильнее, от меня ничего не останется. А может быть, ничего не останется, если он меня отпустит?

Я не понимаю. Я пытаюсь понять, но не могу: на мне действительно больше нет таэрран, ведь нет? Мне приходится запрокинуть голову, и меня всю трясет в его руках. Я смотрю ему в глаза и пытаюсь спросить, как такое возможно, но язык больше меня не слушается. Как будто последние силы ушли в высказанные мною сомнения, и все дыхание, и все, что во мне сейчас происходит, напоминает огненный ураган. Он рождается у меня в сердце, раскручивается в груди, подхватывая меня и хрупкое чувство пустоты, заполняя его собой.

Витхар тоже смотрит на меня, и в этом взгляде гораздо больше, чем он мог бы сказать. Впрочем, он все-таки говорит:

– Зачем ты встала, Теарин? Тебе нельзя...
– Это звучит хрипло, и на последнем слове его голос срывается.

– Что...
– Я все-таки пытаюсь озвучить свои мысли. С трудом, но это мне удается: - Как?

– Ты умерла, - хрипло говорит он, хрипло и надломлено, будто выталкивает из себя каждое слово через силу.
– Ты горела неделю под таэрран. У меня на руках. А потом...