Небо на двоих

Погруженная в собственные мысли, я даже не заметила, что Витхар долго молчал. В себя пришла только от его голоса:

– Наверное, ты права.

Вот это прозвучало совсем неожиданно.

– Витхар Даармархский признает мою правоту, - хмыкнула я.
– Наверное, завтра Аринта замерзнет.

– Сегодня, - усмехнулся он.
– Ну а если серьезно, ты впрямь считаешь, что я никогда не думал над твоими словами? Над тем, что ты говорила мне раньше?

– Не знаю, - я пожала плечами.
– Мне ты этого не говорил.

– Сейчас я говорю тебе все, - серьезно сказал Витхар.

– Знаю, - так же серьезно ответила я.

И, возможно, слишком отвлеклась на игру ветра в листве, потому что движение рядом уловила не сразу. Когда уловила, было уже слишком поздно: меня подхватили со скамейки, смахнув несколько подушечек, и усадили к себе на колени. Возмутиться я не успела, потому что Витхар перехватил меня за руки и прижал к себе.

– Я больше не могу скрывать ото всех, что ты моя. В ответ на такое заявление я только моргнула.

– Знаю, что ты сейчас подумала...

– Если бы знали, местар, не стали бы меня хватать!
– все-таки выдохнула возмущенно. Правда, возмущение было скорее именно из-за того, что это получилось так неожиданно: не думаю, что кто-то во дворце еще тешил себя мыслью о том, что Витхар Даармархский рядом со мной исключительно потому, что пламя ценного политического союзника нестабильно.

– Знаю-знаю, - подтвердил он.
– Поэтому держу крепко. Знаешь, я хотел это сделать, украсив цветами комнату... на закате на центральном балконе или на побережье, но потом вспомнил, что мои романтические порывы далеки от твоих о них представлений.

– Сделать - что?
– уточнила я.
– Посадить меня на колени и заявить о том, что я твоя?

Вместо ответа Витхар осторожно коснулся пальцами моего подбородка, разворачивая лицом к себе.

– Это, - сказал он, отпуская меня и раскрывая вторую ладонь.

На ладони лежало кольцо, изящное маленькое колечко, в котором огнем горел рдяной камень.

– Я носил его с собой с того дня, как ты пришла в себя. С той минуты, как ты не сказала ни да, ни нет. Мне все время казалось, что слишком рано, но сейчас мне кажется, что уже слишком поздно. Ты выйдешь за меня, Теарин?

Я моргнула еще раз.

Да, что ни говори, а с романтикой у Витхара всегда были проблемы.

– Знаешь, - сказала я, осторожно загибая его пальцы.
– Давай будем считать, что этого не было...

Рука под моими пальцами стала просто каменной, а глаза потемнели. До той глубины, которая еще не ярость, но уже не воспоминания. Как назвать это состояние я не знала, но сейчас оно отозвалось в моем сердце холодом.

– Меня вполне устроит закат на побережье, - продолжила я.
– Видишь ли, я очень хочу выглядеть хотя бы чуточку не такой растрепанной, когда ты наденешь мне на палец кольцо.

Взгляд Витхара потемнел еще сильнее, ноздри раздулись.

– Когда-нибудь ты меня доведешь, Теарин, - прорычал он. Я приподняла брови.

– И ты не растрепанная.

– Разве? Учитывая, что ты утащил меня сюда задолго до завтрака, и я едва успела причесаться?

– Я хотел успеть к рассвету, но ты слишком сладко спала. Я пожала плечами:

– Со мной всегда так, местар. Привыкайте.

– Привыкаю, - неожиданно очень серьезно произнес он.
– К тому, что ты со мной... к тому, что я могу каждую минуту тебя коснуться. Дышать тобой.

В подтверждение своих слов он привлек меня к себе, коснувшись подбородком волос, глубоко и судорожно вздохнул.

– И к тому, что ты больше от меня не бежишь, - выдохнул хрипло.
– К этому особенно.

– Набегалась уже, - насмешливо ответила я, а потом подняла голову и попросила: - Поцелуйте меня, местар.

Кажется, я впервые его о чем-то просила... так. И та темнота, которая сейчас отразилась в его глазах, тоже имела особый оттенок. Густой, как цвет самой глубокой ночи со вкусом тысячи поцелуев.

Первый из которых случился сейчас.

– Ты прекрасна, сестра, - произнес Сарр.

Мы смотрели друг другу в глаза, я же чувствовала лишь как отчаянно колотится мое сердце. Мне не хватало воздуха, чтобы дышать, и не хватало слов, чтобы передать, что я сейчас чувствовала. Как оказалось, у счастья гораздо больше оттенков, чем у любого самого сильного горя. Оттенков, которые просто невозможно описать словами.

– Теарин?
– мягко позвал брат, и я разомкнула губы:

– Мне страшно.

– Страшно?

– Страшно, потому что нельзя быть настолько счастливой. Нахмурившийся было брат рассмеялся.

– Умеешь ты напугать. Я уже было собрался на мужской разговор с Витхаром.

Я шутливо ткнула его в плечо.

– Не позволю двум моим самым любимым мужчинам устраивать мужские разговоры.

– Какие же нам тогда устраивать?
– Сарр приподнял брови.
– Женские, что ли?

Я не выдержала и рассмеялась. Напряжение не стало меньше, разве что чуточку отпустило, а брат уже заключил мое лицо в ладони и коснулся лбом моего лба.

– Все будет хорошо. Я никогда не видел тебя настолько счастливой.

Если бы я в это верила. Мне каждое мгновение, каждую минуту казалось, что что-то случится, что я оступлюсь, или оступится Витхар, но... но мы вместе шагали по тонкой грани совершенно новых и незнакомых для меня чувств и жизни. В этой жизни каждый день начинался с улыбки и тепла в груди. С огонька на ладонях, когда мы вместе с Гаяром вместе учились справляться с пламенем. Последствия таэрран оказались непростыми, поначалу огонь отказывался мне подчиняться, словно я была несмышленым ребенком, впервые его открывшим. Витхар учил нас лично, и я была искренне счастлива, что однажды он предложил объединить занятия с его сыном. Только на этих занятиях Гаяр оживал, поначалу относясь ко мне настороженно, но впоследствии открываясь все больше и больше. Я видела, что Витхар для него значит, и видела, что он значит для Витхара, и великий местар рядом с нами тоже учился.

Показывать свои чувства.

У меня были свои покои, в которых Витхар не появлялся. Но неизменно встречал меня утром, чтобы предложить присоединиться к нему за завтраком. Разумеется, я соглашалась, и мы заново узнавали друг друга. Каждый день, каждую минуту, каждое мгновение. Когда мы определялись с днем свадьбы, Витхар настаивал на том, чтобы она состоялась как можно скорее, я же сказала, что хочу видеть среди гостей Сарра и Лирхэн. В итоге приглашение на свадьбу оказалось в Ильерре гораздо раньше, чем отправленные с гонцом новости: в один прекрасный вечер этот... дракон заявил, что не готов ждать целый год, обернулся и улетел.