Небо в алмазах

— Дешевыми фокусами не занимаюсь, — ответил Шумов, расстегивая пальто. — Просто самые простые слова приобретают особое значение, если при этом приставить человеку пистолет к пузу. К большому пузу, в которое невозможно не попасть.

— Ах вот оно что... — понимающе закивал я.

— Я на самом деле очень хочу есть, — виновато сказал Шумов, усаживаясь за столик. Я сел рядом, и первое, что бросилось мне в глаза, был сверлящий взгляд Карабаса. Кажется, он действительно меня больше не любил.

Только что же мне теперь — плакать, что ли?

4

Основной контингент посетителей «Антилопы» еще не пришел в себя после милицейского шмона, устроенного по поводу скоропостижной кончины подполковника Лисицына. Поэтому людей было немного, а свободного времени у Карабаса, наоборот, навалом. Первую же свободную минуту он использовал для того, чтобы подойти к нашему с Шумовым столику и выплюнуть изо рта изжеванную зубочистку, целясь мне на плечо.

— Мимо, — сказал я. — Обломись, Карабас.

— У меня таких зубочисток два ящика, — угрожающе сообщил Карабас.

— Зачем мучиться? Просто пристрели меня, — предложил я. — Это тебя утешит.

— Вот именно, — поддержат меня Шумов. — Проше застрелить человека, чем накормить его. Как тут была дыра при прежнем хозяине, так и осталась...

Карабас в бешенстве переводил взгляд с Шумова на меня и обратно, не в силах решить, кого он ненавидит больше.

— А кто из вас, козлов, явился сюда со стволом? — гневно просопел он. — У кого хватило наглости...

— У меня, — сказал Шумов и поднес к самому носу Карабаса очередную красную книжечку из своей коллекции. На этот раз он не стал затягивать демонстрацию удостоверения и тут же убрал его в карман, добавив для изумленного Карабаса: — Отдел общественного питания при ГУВД. Проводим рейд-проверку эффективности служб безопасности на предприятиях общественного питания. Оценка вашей службе безопасности — «ноль». Я пронес в обеденный зал пистолет, а ваш жиртрест на входе не смог меня остановить. У второго вашего охранника, кажется, начался брачный сезон, и он вообще ничего не замечает...

Карабас покосился в сторону Антона и тихо выматерился.

— Это что еще за отдел у вас там завелся? — запоздало отреагировал он на удостоверение Шумова. — Я ничего такого не знаю...

— Может, вы не знаете и то, что сейчас в городе проходит месячник «За безопасное питание»?

— Э-э...

— По лицу вижу, что не знаете, — заявил Шумов. — Боюсь, что с вашей лицензией придется что-то решать... А вы, Александр, — Шумов серьезно посмотрел на меня, — начинайте составлять акт.

Слово «акт» Карабаса добило окончательно. Он тихо присел на соседний с Шумовым стул и, заискивающе поглядывая то на меня, то на Шумова, проговорил:

— Неужели все так серьезно?.. И неужели нельзя ничего решить по-хорошему? Я вот с Александром в очень хороших отношениях был... То есть — и сейчас тоже. Я, наверное, зря предложил ему покинуть пост начальника нашей службы безопасности...

— Это даже не вопрос, — сухим официальным тоном объявил Шумов, приглядываясь к стройной шатенке за соседним столиком.

— Саша, ты не хотел бы вернуться? — быстро сориентировался в обстановке Карабас. — Об окладе потом переговорим...

— Хм-м, — мстительно ухмыльнулся я, чувствуя соблазн расквитаться с Карабасом за вчерашнее его предательство: иначе я не мог это назвать. — Я подумаю...

— А пока он будет думать, я буду есть, — деловито сказал Шумов. — И пить. И говорить по телефону. Мне нужно срочно отчитаться перед начальством о проведенном рейде.

Я еще никогда не видел в «Золотой Антилопе» такой скорости обслуживания.

5

После яичницы с беконом и салата Шумов снова вспомнил о своей теории позитивного пьянства и так заактивизировал красным вином свои клетки мозга, что идеи из него поперли со страшной силой.

— Карабас разбавляет вино, — предупредил я Шумова.

— Ну и что? С этим борются так — во сколько раз его разбавили, во столько раз больше его нужно выпить.

По мере усиления борьбы с разбавленным вином Шумов становился все болтливее, но болтал он не со мной, а со своими телефонными собеседниками. Одного он громко именовал «товарищ подполковник», и Карабас, слыша это, морщился, как при звуке зубоврачебного сверла. Вторым шумовским собеседником, насколько я понял, был некто из окружения Гиви Хромого. Про третьего собеседника Шумов рассказал мне сам:

— Это секретарь Орловой. Она назначила нам аудиенцию на одиннадцать вечера. И она настроена очень свирепо — в больнице умер ее шофер. Двое других тоже вряд ли вы карабкаются.

— А что мы будем делать до одиннадцати? — спросил я, взглянув на часы.

— Сами будем принимать посетителей, — весело сообщил Шумов и подмигнул шатенке за соседним столиком. — Они скоро появятся...

Вот насчет этого Шумов не соврал, и минут через сорок в «Антилопе» появился первый из запланированных гостей. Это был высокий мужчина с короткой стрижкой и — это я заметил уже позже — с непроходящей печалью в карих глазах. Мужчина чувствовал себя не очень уверенно среди антилоповской публики, но и публика сразу испытала некоторый дискомфорт, памятуя о вчерашнем печальном происшествии и о последовавшем налете милиции. Самые нервные немедленно потянулись к выходу, а самые умные отправили делегата пошептаться с Карабасом. Кара-бас проследил путь мужчины от входа до нашего столика, облегченно вздохнул и успокоил делегата. Вечернее веселье продолжилось в прежнем ключе, и все старались не обращать внимания на мужчину с короткой стрижкой, который сел напротив меня. Он ничем бы не отличался от остальных, если бы не эта грусть в глазах. И если бы не форма подполковника милиции.

— Я не пойму, зачем ты меня заставил вырядиться в форму, — проворчал мужчина, тиская ладонь Шумова в своей. — Чувствую себя полным идиотом...

Я мог бы объяснить вновь прибывшему суть просьбы Шумова, но не был уверен, что Шумов одобрит мою откровенность. Тем не менее форма сделала свое дело, и у Карабаса, видимо, исчезли последние сомнения насчет сотрудника отдела общественного питания при ГУВД. Шумовского приятеля обслужили еще быстрее, чем нас, и в довершение всего официантка поставила на столик вазочку с тремя красными гвоздичками. На моей памяти такое последний раз случилось, когда в «Антилопу» неизвестно каким ветром занесло Ирину Салтыкову.

Подполковник тем временем тряс шумовскую ладонь, а потом вдруг, не сдержавшись, обнял сыщика за плечи и стиснул их, шепча Шумову на ухо какие-то слова. Карабас внимательно следил за этой сценой, и по выражению его лица я понял, что сейчас нам пришлют бутылку неразбавленного вина. На моей памяти такую честь оказывали лишь одному Гиви Хромому, потому что в мозгу Карабаса твердо засела истина: грузины знают толк в вине.

— Это Гарик, — представил Шумов подполковника. — А это Саша... Саша здесь как бы начальник службы безопасности. Поэтому нас тут так душевно принимают.