Нечаянная радость

— Может быть, банкротство правда выход? — спросила Бет. — Вы ни с кем не консультировались?

— Это такое унижение…

— Но все-таки?

— Мы ходили в банк, — сказала Джулия. — Нам отсоветовали.

— Еще бы, — засмеялась Бет. — Ведь денег своих им тогда не видать.

— Бет, мне кажется, что такого позора я не вынесу. Мы все-таки платим по счетам, хотя бы по мере сил.

Бет снова рассмеялась, и все повернулись к ней.

— Очень благородно, конечно, но наступает время, когда собственная семья становится дороже гордости. У нас работал сосудистый хирург, который заявил о неплатежеспособности, и пристыженным он вовсе не выглядел. Ему пришлось отказаться от «феррари», но со своим домом площадью три тысячи квадратных метров, с бассейном, он не расстался! Тебе надо обратиться за профессиональной помощью.

— Нам и так два раза консолидировали кредит. Но счета продолжают расти.

— Я про то и говорю. Некоторые счета были, может быть, уже десять раз оплачены, если считать проценты. Такие ситуации разрешимы. — Все продолжали молча смотреть на нее. — Я на досуге читаю журналы о деньгах, — пояснила Бет.

Касси покачала головой:

— Господи, только тебе придет в голову читать для развлечения такие журналы. — И повернулась к Джулии: — Пока ты разруливаешь ситуацию, мы тоже могли бы помочь.

— Ой, ну нет, — замотала головой Джулия.

— Я не о деньгах говорю, — сказала Касси. — Я, например, обязуюсь два раза в неделю готовить мясные запеканки. В самой большой кастрюле. И еще поставлять к вашему столу все, что вырастет в саду.

— Я тоже обеспечу две запеканки. Джо не узнает, — заявила Марта. — Я их приготовлю в те дни, что он на работе, а я дома, и заморожу.

— Ну а поскольку я даже приблизительно не знаю, что такое стряпня, — вступила в разговор Бет, — что бы мне такое придумать?

— Покупать салат и помидоры сумеешь? — спросила Марта.

— Наверняка сумею, — улыбнулась Бет. — Мне как раз хорошо удается покупать именно овощи и фрукты. И еще хлеб, — добавила она. — Это, конечно, не решит проблем, но все-таки…

Джулия закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Ну вот, сейчас-то почему ты плачешь? — взволновалась Касси.

— Друзья обычно делают такое, когда кто-то умирает, — всхлипнула Джулия.

— Или когда кому-то немного не везет, — возразила Марта, сжимая ей руку. — Ты разве сама так не поступила бы? О чем ты плачешь?

— Сама не знаю, — прорыдала Джулия. — То ли мне стыдно, то ли вы так меня растрогали, то ли просто от слабости. Я ничего не знаю, я даже сама себя уже не понимаю…

— Ты не одна такая, — сказала Марта. — Я в последнее время чувствую то же самое. На днях мы сцепились с Джо, все из-за того же. Я разъярилась, что он не убирает за собой и не принимает душ. Я ездила по округе, потом зашла к Мартинелли купить домой еды, и кого, вы думаете, там встретила? Райана Чамберса!

— Вот как! И что ты сделала? — спросила Касси.

— Да ничего, просто поговорила с ним немного, ожидая, пока принесут мою пиццу… Джу, киска, хотела бы я, чтобы пара кастрюлек в неделю могла решить мои проблемы! Потому что мы с Джо едва ли сами их разрулим…

Разговор перешел на Марту и Джо, как часто бывало. Стоило одной пооткровенничать, и другие тоже начинали отводить душу. Обменяться секретами было для них привычным делом. Марта высказалась напрямик, что больше не желает спать с Джо, даже в одной комнате. Он начал отталкивать ее физически. Она содрогалась, представляя, как он усами трется о ее грудь. Она собиралась искромсать его трусы, потопить яхту, взорвать его проклятую плазменную панель. Ей хотелось романтических отношений, пусть даже случайных. Самым высшим счастьем для нее был бы побритый и чистый муж в постели.

Касси рассказала, как чуть не стала жертвой насильника, и Марта с Бет вместе ахнули. Она призналась, что подружилась со своим спасителем. Но их встречи не имеют ничего общего с любовными свиданиями, тут она тверда как скала. Уолт просто приятель, с которым хорошо коротать время.

Единственной из подруг, которой нечем оказалось поделиться с другими, была Бет.

Бет понимала, что скрывать свою болезнь не только будет неправильно, но и невозможно. Во-первых, ей придется сказать начальству в больнице, что она начинает лечение, которое не только отразится на ее графике дежурств, но и скажется на ее физической активности и возможности по-прежнему выкладываться на работе. Конечно, она могла рассчитывать на поддержку коллег, тем более клиника была женская. Сотрудники каждый день имеют дело с такими же проблемами у пациенток, и, к сожалению, кое-кто из персонала тоже столкнулся с подобными заболеваниями. Старшая медсестра перенесла рак груди, главный врач подверглась несколько лет назад гистерэктомии в связи со злокачественной опухолью в матке.

Остальных же Бет надеялась держать в неведении, по крайней мере, до тех пор, пока не начнет терять волосы.

Бет всегда была скрытной, но не из-за нелюдимости, а оттого, что глубоко и сильно переживала все, что с ней происходит, и ей требовалось время, чтобы обдумать происходящее, прежде чем выставить чувства напоказ. Частично это было врожденное качество, частично вошло в привычку во время стажировки, когда ей казалось, что молодой неопытный врач является предметом всеобщей критики. И борьба с болезнью лишь усилила ее скрытность.

Она училась тогда на третьем курсе медицинского института, и у нее выстраивались вполне обнадеживающие отношения с Марком, хирургом ординатуры. Он был настроен серьезно, даже выбрал практику в том же городе, где училась Бет. Когда ей поставили неутешительный диагноз, они уже несколько месяцев жили вместе и вовсю строили планы пожениться, как только она окончит институт и получит диплом. Марк был первым мужчиной в ее жизни.

Известие о болезни потрясло Бет, она впала в глубокую депрессию. В конце концов, она была еще такая молодая и, конечно, встретила страшное известие слезами. Родители немедленно приехали к ней, хотя утешать они плохо умели. Бет прежде никогда не видела мать такой раздражительной, а отца — беспомощным. Они всегда чурались быта, и теперь в доме дочери скорее мешали, чем помогали с хозяйством. Марк в два дня сошел от них с ума.

Подруги действовали на нее лучше, особенно Касси, прирожденная сестра милосердия. Все девочки были хозяйственными, заботливыми, они хорошо знали, как создать уют, навести порядок и приготовить вкусненькое. Они благоразумно приходили по очереди, а не всем скопом, но в их глазах Бет постоянно читала боль, жалость и страх. Они были тихими, предупредительными, тщательно подбирали слова, удерживались от смеха, прежде постоянно звучащего в их компании.

Бет перенесла операцию и неплохо справлялась с химиотерапией, ей не пришлось даже брать академический отпуск, хотя она много пропустила. Чтобы родители не приезжали к ней «помогать», она сама ненадолго заезжала домой, давая им возможность убедиться, что пусть она немного побледнела и осунулась, но держится молодцом. И все это время она чувствовала, как Марк отдаляется от нее.

Это происходило так постепенно, что она до самого конца не была ни в чем уверена. Лечение длилось полгода, и было сложно проследить, что происходит с их отношениями — врачи на первом году стажировки пропадают на работе целыми днями. Его частое отсутствие дома сначала не казалось чем-то странным.

Прошел год, прежде чем к ней снова вернулись силы и энергия. Томография показала неплохие результаты, похоже, наступила ремиссия, если не полное исцеление. Румянец вернулся на щеки Бет, закудрявилась шапочка волос. И однажды Марк сказал: