Нечаянная радость

— Извини, я понимаю, что поступаю ужасно, но нам надо расстаться. Я даже не знаю, дело в твоей болезни или это все равно неизбежно случилось бы. Богом клянусь, что ни в чем не уверен.

— В чем я виновата? Что сделала не так? — спросила Бет.

— Ты ни в чем не виновата, — ответил он. — Бет, я восхищаюсь тем, как ты прошла через все это. Но возможно, на этой стадии мы все равно расстались бы. Возможно, нам просто не судьба быть вместе. Прости.

Ей не верилось, что хирург, любящий свое дело, а не просто зарабатывающий операциями, не вынес зрелища ее обезображенной груди. Но постепенно после его ухода она поняла, что дело было именно в ее болезни. Ему в двадцать восемь лет хотелось иметь семью, как и ей. И он не хотел остаться вдовцом в тридцать и не хотел иметь жену, не пригодную к материнству. Бет не умела угадывать будущее, но думала, что, будь они женаты, он все же остался бы с ней, как у разбитого корыта.

Его уход тогда подействовал на нее ужаснее, чем болезнь и лечение. Но она считала, что преодолела и то и другое.

— Не думайте об этом как о продолжении болезни, — сказал доктор Паттерсон. — На самом деле это не такая редкость, как вы, наверное, считаете. Редкость — это рак груди в двадцать пять лет. Потому мы и проводим такое тщательное обследование, наблюдаем вас так внимательно на случай, если это предрасположенность. Сейчас лечение будет несколько более сильнодействующее, активное, чем в прошлый раз, и ваши шансы на выздоровление очень высоки, как у всех, начавших правильное лечение на ранних стадиях болезни. Бет, вы ни в коем случае не должны думать, что это приговор.

Ей нравился доктор Паттерсон. Она не могла ему полностью поверить, но сам он ей был симпатичен. Он назначил ей витаминный комплекс, который она сразу начала принимать. Спустя неделю после ее визита к нему ей стали делать облучение. Еще через две недели — химиотерапию. Бет начала долгий трудный одинокий путь к избавлению. Уже два месяца она проходила комплексное лечение. И все чаще стала чувствовать слабость и упадок сил.

Билли принес с работы большую папку с отделениями и принялся молча складывать в нее чеки, платежные регистры и всякие другие денежные документы.

— Что ты делаешь? — удивилась Джулия.

— Освобождаю тебя от этого дерьма. — Он затолкнул последнюю пачку в папку и повернулся к ней. — Эта напасть довела тебя до стресса. Я слишком много на тебя взвалил.

— Нет, нет! — испуганно закричала Джулия. — Не забирай все бумаги! Я хочу быть в курсе наших дел.

— Я не собираюсь ничего скрывать, Джу. Просто хочу избавить тебя от всего этого. Тебя это слишком допекает. Это было все равно как свалить на тебя всю работу в доме, во дворе и уход за автомобилем и ждать, что ты справишься в одиночку. Ты же сама меня много раз просила помочь, а я был слишком занят работой.

— Билли, я старалась, как могла, — проговорила она сквозь подступающие слезы.

Он бросил папку на кровать и обнял ее.

— Я забираю их не потому, что ты плохо справлялась, детка. Хочу, чтобы ты хотя на время выбросила их из головы. Я только разберусь немного, что к чему, и мы выработаем новый бюджет, с которым можно жить. Я стану откладывать каждую неделю какую-то сумму. Больше не допущу, чтобы ты ела овсянку!

— Лучше бы я тебе этого не говорила! — Она шмыгнула носом и прижалась к его груди. — У меня был просто выплеск эмоций. Я и дальше смогу выкручиваться. Я набралась опыта. У меня была своя система…

Он провел рукой по ее спине. В системе Джу было слишком много отчаяния и страха, она ее просто убивала. Она заставила ее рискнуть ребенком, а прежде, как бы жизнь ни поворачивалась, Джулия всегда радовалась новому ребенку. После того, как свыкалась с мыслью о нем.

— Я спрошу тебя поподробнее о твоей системе, перед тем как начну оплачивать, но сейчас я просто хочу понять положение дел, и тогда, может быть, смогу хотя бы частично разгрузить тебя…

— Как ты сумеешь? Работая на двух работах.

— Посмотрю, можно ли что-то сделать в депо. У нас ведь бывают и простои, и многие парни прямо на работе занимаются счетами. Один наш сотрудник вообще учится, каждую свободную минуту пытается завершить образование. Двое готовятся к экзаменам на капитана. С этим все в порядке. Я каждый день стану делать по чуть-чуть.

— Не получится, — всхлипнула она. — Ты не сможешь нормально работать с мыслями об этом.

— Я же работаю, и нормально, с мыслями о тебе и о детях. А о вас я думаю каждую секунду. У нас половина всех случаев — это несчастья с детьми. — Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Как ты себя чувствуешь?

— Физически нормально, — пожала она плечами. — А что касается чувств… я ужасно жалею…

— Давай не будем тратить на это силы, хорошо? Все позади. Теперь надо двигаться вперед.

— Но по тебе не похоже, что все позади. Ты смотришь на меня не так, как раньше. И не спишь со мной!

— Тебе нужно шесть недель, чтобы прийти в форму, — сказал он. — Ну, по меньшей мере четыре.

— Раньше ты начинал после двух…

— Я не хочу тебе повредить, — сказал он, быстро отводя глаза.

— Ты не прижимаешься ко мне. Не целуешь, не спрашиваешь сто раз, люблю ли я тебя. Ты до сих пор злишься на меня!

— Нет, девочка, мне не на что злиться. Просто в последнее время мне надо о многом подумать.

— Обо мне и ребенке, да? О том, что я сделала…

— Джу, — оборвал он ее. — О том, что можно сделать, чтобы что-то улучшить в нашей жизни. Я говорил с Челси. И я…

Она резко отпрянула от него:

— Ты говорил с Челси?

— Перестань. Я спросил ее насчет продажи автомобилей. Я подумывал о какой-нибудь другой работе на выходные — получше, чем резать доски. И она предложила мне поработать…

— Уж конечно, она предложила!

Билли усмехнулся:

— Продавать «хаммеры». Не бойся, я не на Челси стану работать. Что бы она ни говорила, я не верю, что у них дела идут так уж блестяще. Вполне вероятно, она сильно преувеличивает. Но комиссионные от продажи новой машины вполне приличные. Дело только в том, что я не смогу долго это проверять без реального вознаграждения, времени у нас мало. — Он поцеловал ее в нос. — Позволь мне все разведать. Потом мы обсудим.

— Билли… Надеюсь, что ты не разозлишься еще больше, но я все рассказала Бет. Она спросила, не думаем ли мы о банкротстве. — Джулия беспомощно пожала плечами. — Тогда многое станет проще…

Он нахмурился:

— Я знаю, что такое банкротство. И все-таки хотел бы заплатить все наши долги. В конце концов, долг есть долг.

— Но, Билли…

— Мы вернемся к этому позже. Сперва я должен разобраться в наших делах. Ты мне позволишь, надеюсь? Это ведь не только твои счета, но и мои тоже. Я вообще должен был с самого начала лучше контролировать ситуацию.

— Думаешь, ты хоть когда-нибудь сможешь простить меня? — спросила она. — За то, что не посоветовалась с тобой? По-настоящему простить?