Нечестивец

Брайану оставалось только одно — не слишком спешить, удаляясь от паба.

* * *

Камилле необходимо было выбраться в город, но сделать это оказалось труднее, чем представлялось поначалу. Шелби уехал куда-то с графом Карлайлом. Доктор готовился к отъезду. Алекс, похоже, успешно сражался с остатками яда в организме — но все же она боялась оставить его в одиночестве.

Камилла заметила, что Корвин заступил на пост возле двери вместо Шелби. Он любезно поздоровался, когда она входила в комнату. Уходя, она решила поговорить с ним:

— Корвин, а граф уехал?

— Ага, мисс.

— Мне надо, чтобы вы отвезли меня в Лондон.

Он нахмурился:

— Мисс, я не могу оставить пост. И граф ничего не говорил мне о том, что вы собираетесь в город.

— Корвин, я же не в заключении, правда?

— Нет, конечно.

— У меня… назначена встреча. Сегодня. Для исповеди.

— Исповеди?

— Я католичка, Корвин. — И она замолчала, ожидая, не падет ли кара небесная на ее лживую голову. Но в глубине души она была уверена в чистоте своих намерений, поэтому знала: Бог милостив к ней.

— А, католичка, — пробормотал он. И недоуменно добавил: — Но сегодня суббота!

— Корвин, я знаю. В субботу принято ходить на исповедь, чтобы милость Господня снизошла в воскресенье. Прошу, отвезите меня в Лондон! И подождите, чтобы отвезти обратно, — добавила она для вящей убедительности.

— Я не могу оставить мистера Миттлмэна одного.

— А вы и не оставите его одного. Ральф и Тристан присмотрят за ним.

Корвин призадумался.

— Мне обязательно надо попасть на исповедь! — настаивала она.

Слуга кивнул:

— Как пожелаете. Я подожду вас, не беспокойтесь.

Камилла отправилась к Тристану — он был у себя и играл с Ральфом в шахматы. Опекун выглядел молодцом — выбрит и приодет.

Она поцеловала его в щеку и шепотом подсказала ему возможный ход. Взгляд Тристана оживился, он сделал ход. Ральф почесал затылок.

— Камилла, это нечестно! Я сейчас содрал бы с него три шкуры, не иначе!

— Прости, Ральф! Ты прав, ни к чему мне вмешиваться со своей помощью. Ведь он уже приходит в себя, и не надо делать ему поблажек, как больному, правда?

— А как там твой друг, Алекс? Идет на поправку? — спросил Тристан.

Она кивнула.

— Тристан, вот о чем хотела поговорить с тобой. Я… Мне очень нужно съездить в церковь.

— Церковь? Но сегодня суббота, — заметил Тристан.

Камилла вздохнула:

— Знаю, но… — Она лгала. Это, несомненно, грешно. Но у нее было важное дело. — Знаешь, у меня назначена встреча, надо поговорить, — уверенно закончила она.

— Так поговори со мной.

— Ей надо говорить со святошей — куда нам! — усмехнулся Ральф.

— Я знаю, что это важно для спасения моей души.

— Камилла, насколько я вижу, твоя небесная душа пребывает в хрустальном сосуде! — заметил Ральф.

— Боюсь, она в смятении, — улыбнулась Камилла. — И вы тоже внесли свою лепту! — В ее словах не было укора. — Я попросила Корвина отвезти меня в Лондон, но боюсь оставлять Алекса одного. Я имею в виду… — она замялась, — я хочу сказать, что его нельзя оставлять одного ни на минуту.

Тристан мрачно взглянул на нее.

— Я присмотрю за ним, — торжественно пообещал он.

— Ральф, если Тристан отлучится, замените его, — спросила она.

Ральф мрачно кивнул.

Камилла поблагодарила обоих.

Теперь оставалось самое главное — выскользнуть из дома незаметно: так, чтобы Эвелин Прайор не догадалась, что она уезжает!

* * *

Он знал: как только выйдет на улицу — не важно, что вокруг полно прохожих, спешащих на субботний рынок, — за ним будут следить.

Он влился в рыночную толпу и задержался у прилавка с овощами. Рыбаки нахваливали свой улов, а фермеры настойчиво предлагали попробовать свой урожай. Он шел от лавки к лавке, осматривая горы фруктов — вот только что, утром прибыли с юга, — и каждый раз замечал за спиной одного и того же субъекта.

Стерлинг купил пакет апельсинов — свеженьких, прямо из Средиземноморья, как уверял продавец. Пакет приятно оттягивал руку. Брайан снова пошел по улицам, заботливо переступая через пьяных и иногда бросая монетки малолетним попрошайкам.

Наконец он нашел то, что нужно, — заросший бурьяном пустырь, удобренный бутылками из-под джина и строительным мусором.

Тот парень шел следом за ним.

* * *

— Мне предстоит долгая исповедь, — предупредила Камилла Корвина. — Если пожелаете, можете выпить чаю или пинту пива, — я вернусь примерно через час или даже позже.

— Как скажете, мисс Камилла, я буду ждать здесь, — твердо обещал он, расставаясь с ней у ворот храма Девы Марии.

Камилла быстро пошла вверх по тропинке к величественной входной арке. В храме она тут же ощутила груз вины за эту ложь. Девушка не была католичкой, но перекрестилась перед высоким алтарем и поспешила вон через скрытую галерею.

На улочке позади церкви Камилла остановила кеб. Когда она появилась у музея, там уже толпились страждущие посетить экспозицию. Их не остановило печальное происшествие минувшего вечера. Наоборот, они непременно желали полюбоваться экспонатами из Древнего Египта и таяли от суеверного ужаса, обозревая проклятое место.

Пробираясь в толпе праздных зевак, Камилла слышала обрывки разговоров. Она прошла через зал — вчера здесь стояли празднично украшенные столы, но теперь все экспонаты снова на своих местах, словно и не было никакого торжества. Исчез только террариум.

Камилла взбежала по ступенькам и прошла в кабинет. Сэр Джон отсутствовал, но его сюртук висел на спинке кресла. Она догадывалась, где его искать, и поспешила вниз, в запасники.

Удивительно — дверь была распахнута. Она вошла и окликнула:

— Сэр Джон?

Ответа не последовало.

Она прошла дальше, в полной уверенности, что он где-то здесь, неподалеку.

— Сэр Джон!

По-прежнему нет ответа. Она прошла по длинным проходам между стеллажами и ящиками к дальнему отсеку, где покоились массивные контейнеры с саркофагами, привезенными из последней экспедиции. Многие ящики были теперь вскрыты.

Раздался звонкий щелчок! Свет, и без того слабый, совсем потускнел — под потолком лопнула одна из ламп.

— Сэр Джон?