Нечисть в мегаполисе

— У них все офисы в подобных местах, — пояснила я и, замерев, у зеленого здания с черной крышей, пропела, — пришли.

Я привычным движением толкнула двери, и мы вошли в просто обставленную приемную. Все просто: столы, стулья, диванчики, кулер, офисная техника и зависшая в воздухе лень. Тихо, нудно, слышно, как летают мухи, жужжит кондиционер и бессмысленно проходит жизнь офисных сотрудников. Жизненно, в общем.

— И это все, — разочарованно вздохнул Кир, оглядываясь. — А где обитые железом двери, привратник без глаза, загробная музыка из недр темных коридоров? Факелы хоть есть?

Я же говорю, маркетинг непобедим. Вон какая репутация, на все века осталась. Ничем ее не выведешь. Хуже тараканов.

— Окстись, — отмахнулась я, — мы не в Голливуде, здесь все простенько и со вкусом.

— Я думал, у людей жизнь скучная…

— А чем мы хуже? У нас все как у людей. Скука, тоска и отсутствие желания что-то менять, — прозвучал за нашими спинами голос.

Миша! Знакомьтесь, мой бывший, чтоб его перекосило. Увы, мои проклятия на него не липнут, инквизитор, мать его, заговоренный. А так когда-то хотелось, чтобы его накрыло всем тем, что я ему желала. Увы, не судьба. Ну и фиг с ним.

— Привет, киска, — и эта тварь нагло полезла ко мне обниматься. — Все-таки соскучилась?

— Иди в пень, Мыша, — огрызнулась я, отскакивая от протянутых ко мне рук. — Я не к тебе, я по делу.

Миша, все еще нахально лыбясь, смерил Кирилла придирчивым взглядом, потом снова глянул на меня. И что я в нем нашла? Типичный бабник, морда наглая, характер скотский, манеры жуткие. Но красивый, зараза. Иногда бутылка вина на праздник и отсутствие личной жизни заводят в такие дебри человеческих глупостей, что диву даешься. Ладно, прошлое в прошлом, и черт с ним. И с Мишей тоже. Кстати, черти — это по его части, он у нас по этой дряни куратор.

— Решила в профессию вернуться? — вопросил гад. — Поддерживаю, твоих талантов тут не хватает.

— Нет, спасибо, — шарахнулась я от мужчины, словно он мне торговлю человечиной предложил. — Мне по сей день кошмары снятся, я на пенсии.

— У нас пенсия, Асенька, только посмертная… — хохотнул Миша и, перестав елозить по мне своим сальным взглядом, серьезно уточнил:- Так какое дело?

Аллилуйя!!! А я думала, это затянется часа на три. С Мишей в момент гормонального обострения такое бывает. А обострение у него хроническое, «кобелизм» называется. И почему мне с мужиками так не везет? Вечно или мямли, или бабники. Вот только Кирилл и хороший, но он не мой. Увы, не с моим сиротским счастьем. Кстати, про Кирилла. Все это время, что мы с Мишей ласково поплевывали друг на дружку, оборотень стоял рядом, сложив руки на груди, и оценивающе разглядывал инквизитора. Вот знаете, иногда так куриную тушку хозяйка разглядывает, прикидывая, с чего начать ее расчленять. Миша поначалу делал вид, что не замечает, а потом незаметно переместился подальше от Кира и поближе ко мне.

— Вот друга регистрировать пришла, — мило улыбнулась я и схватила оборотня под руку.

— Новообращенный, значит, — протянул Миша и протянул оборотню руку. — Михаил.

— Кирилл, — сухо представился оборотень, и… и не подал руки.

— М-да, — изрек инквизитор, устав стоять с протянутой рукой. — Тогда вам к Виктории Дмитриевне. Только у нее сейчас оперативники. Посидите, подождите, — и, допустив паузу, эта зараза смазливая добавила: — Если не боитесь…

— Чего? — хмуро уточнил Кир.

— Кого, — спокойно поправил Миша. — Но вы же добропорядочный оборотень. Вам, наверное, нечего бояться оперативников…

И утопал. Сволочь. А я осталась, и хмурый Кирилл тоже, и ситуация дурацкая никуда не делась. Вот все у меня так, хоть вешайся. Потоптавшись рядом с ликантропом, я радостно рванула к кофейному автомату, в надежде, что совместное распитие растворимой дряни с кучей добавок вернет непринужденность нашему с Кириллом общению. А еще народ в приемной пялится. Работы у них нет, что ли? В общем, нужно прикрыться хоть чем-то, пускай и бумажным стаканом.

— Хочешь кофе? — скармливая автомату купюры, вопросила я у Кира.

— Нет, — усаживаясь на диванчике, буркнул Кирилл.

И вот это что такое? А? Сидит, физиономия кислая, взгляд злой, ноздри раздуваются. То, что Кирилл злится, я понимала, а вот по какой причине — нет. Не из-за Миши же оборотня так перекосило.

— Кир, а ты вот такой зачем сделался? — подсаживаясь к мужчине, решила выяснить я.

— Какой «такой»?

— Злой. Ты на Мишкины намеки обиделся? Так забей, он редкий идиот, и нести чушь — это его кредо по жизни.

— Почему ты позволяешь так с собой обращаться? — со злостью процедил оборотень. — Кто тебе этот Миша?

Перефразирую классику и выражу свои мысли так: «Куда, интересно знать, делся мой привычный и положительный во всех смыслах Кирилл и откуда, интересно знать, взялся этот альфа-самец?»

— Ошибка юности, — вслух призналась я, мешая так называемый «капучино» палочкой.

— Ясно, — как-то особенно зло процедил Кир.

Что ему ясно, я не знала, но мне было ясно, что в данный момент я наблюдала пробуждение волчьих инстинктов в человеке. Собственнических замашек альфы в отношении… хм. Кого? Самки? И что это значит?

— Это давно было, мы расстались еще два года назад, — отмахнулась я. — А он никак не успокоится.

— Хочешь, я его успокою? — спросил Кирилл с таким тоном, что сразу захотелось добавить «навечно».

— А? Зачем? Я в инквизиции появляюсь раз в пятилетку, — пожала я плечами. — А вне инквизиции мы не встречаемся.

— Точно? — успокаиваясь, уже не так враждебно вопросил Кирилл.

— Точно, — кивнула я и отпила кофейку, для успокоения, так сказать.

Похоже, только что мне представилась редкая возможность лицезреть сцену ревности оборотня. И мне, благодаря дичайшей спокойности Кира, досталась версия «light», так как, с учетом темперамента ликантропов, в лучшем случае у меня бы были переломы, в худшем — «тяжкие телесные, несовместимые с жизнью». Ну, теперь-то я знаю, что Кирилл меня приревновал… как самку. И что мне с этим знанием делать?

— А что это за оперативники и почему я их должен бояться? — резко очеловечившись, спросил прежний, непробиваемо спокойный Кирилл.

— Те инквизиторы, про которых написано в летописях и которыми пугают маленьких ведьмочек, — охотно поддержала я смену темы. — Мол, не будешь есть манную кашу, то придет злой дядя инквизитор и поведет тебя на костер.

— Я люблю манную кашу, — улыбнулся прежний Кирилл.

— Это хорошо. А если ты еще и людей кушать откажешься, то тогда совсем здоровски будет.

— Я понадкусываю слегка, — подмигнул Кир.

— Святое дело.

Далее разговор съехал с обсуждения Миши, потом и от обсуждения инквизиции; перед тем как нас пригласили к Вике, мы с Киром обсуждали перспективу повторного похода в кино на выходных. Дверь нужного нам кабинета открылась, выпуская в коридор двух крепких ребят в черном. С виду парни и парни, накачанные, физиономии умные, глаза цепкие, косая сажень в плече. Одним словом, УХ! Только у таких, как я, волосы дыбом от этих персонажей. По большей части оперативники стали причиной моего ухода из инквизиции, ведь для них каждый оступившийся нелюдь — это всего лишь сухая запись в отчете: «ликвидирован». А я каждую такую запись принимала как личное поражение, ведь не удалось спасти того, кто просто раз поддался искушению. Холодные глаза, бесстрастные лица и аура смерти, фонящая за десятки метров, что даже у меня, добропорядочной ведьмы, поднимается в душе первобытный страх быть пойманной и сожженной.