Нечисть в мегаполисе

— Этот человек работает с Кириллом?

Пасьянс не сошелся. Что и требовалось доказать. Чудно, и почему у меня чувство, что я знаю эту стерву с манией колдовать и привораживать? Хотя что меня удивляет? Это очень умно — приворожить не одного, а сразу двух мужиков. И свобода выбора, и запасной вариант, и двойное количество подарков. Видимо, Марк был «пробным вариантом», Кирилл, как директор фирмы, — объект куда как привлекательнее. М-да, многостаночница наша… Итак, идем дальше…

— Приворот делала Инна? — я уверена в вопросе, но все же решила проверить.

Вот не люблю оказываться правой. Естественно, пасьянс сошелся. И почему я не удивлена?

— Она делала один приворот?

Ответ «нет». Да, процесс этот затягивает, если еще и учесть непробиваемость Кирилла. И меня интересует последнее:

— Последний приворот был перед припадком Кирилла вчера?

Естественно, «да». Итак, что мы имеем? Имеем мы лошадь Пржевальского с манией величия и желанием зацапать всех имеющихся самцов со стабильным доходом в радиусе «куда ручки загребущие дотянутся». А это плохо. Почему? Потому как Инна — простой человек, и на подобные финты способна с большим трудом. Один приворот — это еще ничего, терпимо. Два — тоже. Но она проводила усиливающиеся обряды, каждый раз черпая все больше и больше силы.

Дело в том, что вселенная не дремлет и за любую манипуляцию с пространством в целом и сознанием людей конкретно наказывает. За каждый обряд идет отдача. И чем сильнее обряд, тем сильнее отдача. И что это значит? А это значит, что ей помогают. Уже помогают, пускай она этого еще и не знает. И тогда, если этот помощник задумал зацапать себе еще одного рекрута, то Инна не угомонится, пока Кирилл не приползет к ней с букетом в одной руке и сердцем в другой. А это значит, что Кира и дальше будут обстреливать заклинаниями, истощающими его и без того нестабильную ауру. Инну мне не жаль, а вот Кирилл…Убью на фиг за моего лохматика.

Со вздохом сгребла со стола карты, допила остывший чай. И почему каждый раз мне так гадко, словно я виновна в человеческой глупости? Знаю я таких самоуверенных идиотов, играющихся во всесильных магов. Проводят малопонятные обряды, приносят жертвы, говорят странные слова и думают, что потусторонние силы им подчинились. Только вот мир духов редко признается в своих истинных намерениях и за выполненную копеечную услугу требует порой непосильную плату. Итак, дождусь Кира, и вечером выдвинемся по нужному адресу. Лучше пускай эта дура сама все снимет, а то если я возьмусь всю ее кашу расхлебывать, девчонку скрутит так, что и за год в интенсивной терапии не раскрутят. А еще нужно разобраться с той тварью, которая уже обжилась рядом с Инной и толкает ее в удобном для себя направлении. Я взяла в руки телефон, набрала врезавшийся в память до самой смерти телефон. Сколько раз я ему звонила? Вспомнить страшно.

***

Ожидание вестей из застенков инквизиции плохо сказались на моих ведьминских нервах и вылилось в варку борща. Настоящего такого, по всем правилам, еще по бабушкиному рецепту. Но мне жарить все, что я приволокла из магазина, было лень, так что, зашвырнув картофель в кипяток, я принялась по очереди зашвыривать туда все остальное. Морковку, свеклу, лук, капусту, специи, масло растительное — по причине отсутствия в доме старого сала. М-да, без этого ингредиента борщ не тот, но имеем что имеем. Звучит жутко, но попробуйте хоть раз и поймете, что это незаменимая вещь. Итак, убавив огонь до минимума, оставила это добро томиться на огне. Еще томата плесну, и все.

— Держи, там на балконе завалялся один, — Сеня заявился в кухню, неся в руках зонтик укропа. — Ты так огурцы и не засолила.

— Я их сырыми съела, — огрызнулась я, но укроп взяла.

— Томат лила? — уточнил домовой, забираясь на табурет и заглядывая в кастрюлю.

— Нет. Рано еще, — очищая чеснок, отозвалась я.

— Аська, ты готовить умеешь!!! — пораженно изрек домовой.

— Я тщательно это скрываю, — усмехнулась я.

— Зачем? — возмутился домовой.

— А я не хочу быть еще и рабом у своей домашней нечисти, — ехидно пояснила я.

— Нам Кирилла небо послало, — всплеснул руками домовой. — Такие тайны раскрылись после стольких лет…

Сеньку я прогнала, замахнувшись на него полотенцем. Дальнейшее измывательство над домашней нечистью прервал звонок в дверь.

— Это дядя Леша, — сообщил выплывший из коридора Федя.

Я устало вздохнула и, вытерев руки, пошла открывать.

— Не ходи. Потопчется и уйдет, — отмахнулся Семен.

— Ага. И завтра придет, — кивнула я, — или в подъезде пристанет. Лучше сейчас.

Дядя Леша нашелся за дверью, чутко прислушивающийся к звукам из моей загадочной квартиры. Классика любого многоэтажного дома: человек с нежной привязанностью к зеленому змию. Тихий, одинокий, пьющий, но при этом умеющий чинить абсолютно все. Он мог вдохнуть жизнь в уже, казалось бы, безнадежную вещь, а потому в доме его любили и берегли, одалживая мелочь на поправку здоровья. Человеком дядя Леша был тихим и неконфликтным, чертей гонял только на законом отведенной ему территории, пьяным под домом не валялся, клумбы своей тушкой не мял. Так что нам редкостно повезло.

— Здравствуй, Настя, — улыбнулся мне наш любимый алкоголик.

— Здрасте, дядя Леша, — вздохнула я и прислонилась плечом к косяку.

Висящая в воздухе лярва зло клацнула зубами и недружелюбно уставилась на меня. С этой тварюшкой мы не один год были знакомы, так как она была неотъемлемой частью ауры дяди Леши. Дело в том, что лярвы ищут людей, одержимых пороком, и прикрепляются к его ауре, питаясь ее энергией. А со временем начинают влиять на сознание своего носителя, усиливая его зависимость от порока, дабы поток питающей лярву энергии не иссякал. Я десяток раз сбивала эту пакость с дяди Леши и даже добилась того, что мужчина ушел в завязку на пару месяцев. Но увы, видимо, общество зеленых чертей дяде Леше милее трезвой жизни. Так что лярва снова вырастала на том же месте, и, еще пару раз помучавшись, я плюнула на дальнейшие попытки избавить мужчину от подселенца. Если человек не желает сходить с губительной тропы, то утянуть насильно его оттуда не выйдет.

— Ой, как у тебя вкусно пахнет, — потянув носом, вздохнул дядя Леша. — Борщик?

— Ага. Вот решила, что пора уже и за хозяйство браться, — кивнула я.

— Тем более когда есть для кого стараться, — кивнул дядька. — Давно пора…

О, пошла сплетня по деревне. Теперь бабки на лавке будут обсуждать не то, что я какая-то «бракованная», так как в тридцать лет живу одна, а будут перебирать новую тему: кто со мной живет и когда мы распишемся. О, какая смена репертуара вечерних посиделок. Это ж им на несколько недель перешептываний хватит.

— А я к тебе по делу такому…

— Какому? — улыбнулась я, незаметно протягивая руку к висящей в прихожей сумке.

— Двадцаточку не одолжишь до пенсии?

— Одолжу, — кивнула я. — Вы же с меня за ремонт часов денег не взяли.

— Так там ремонта того…

Я покивала и протянула дядьке деньги. Не вернет, это я знаю точно, оттого и за ремонт плату не принимает. Ну как говорят, с меня не убудет.

— Вот спасибо, дай Бог тебе мужа электрика, — произнес дядя Леша свое любимое пожелание.