Нечисть

Нет, заложником совершенно точно должен оказаться татуированный некромант и никто другой. Юноша побежал к нему, молясь о том, чтобы Таммит продолжала за ним следовать, но не осмелился терять драгоценные мгновения, чтобы оглянуться.

Рядом с его головой просвистела стрела. Какой-то орк попытался преградить ему путь, и бард расколол ему череп. На миг он испугался, что лезвие застрянет в разрубленной кости, но юноше все же удалось высвободить клинок, оросив воздух брызгами крови.

Поняв, какая опасность ему угрожает, татуированный некромант взмахнул талисманом, которым он ранее убил лошадь Барериса. Юноша увидел, что это был круглый, вырезанный из дерева и кости медальон. Бард уклонился, и зазубренная вспышка тени прошла от него на расстоянии пальца.

Он рванулся вперед. До некроманта осталось всего несколько шагов. Юноша надеялся, что за это время тот уже не успеет прочесть новое заклинание, ведь на барда по-прежнему действовала магия скорости.

Но у некроманта все ещё остался в запасе один трюк. Он отступил назад, а череп, отделившись от его лица, вытянулся в направлении Барериса, словно атакующая змея. Он превратился в рычащую голову, за которой стало проявляться изможденное, гниющее тело, в котором безошибочно угадывались очертания гуля – пленника или фамильяра некроманта, которого тот заточил в своем теле на случай крайней нужды.

Барерис, пораженный неожиданным появлением этой вонючей твари, заколебался. Гуль подпрыгнул, попытавшись своими зазубренными и грязными когтями вцепиться ему в лицо. Только в последний момент тренированные рефлексы Барериса позволили ему уклониться от удара. Юноша ударил чудовище по иссохшей спине, перерубая искореженный спинной хребет, и ноги нежити подкосились.

Бард бросился вперед. Маг, черты лица которого без маски оказались мелкими и невыразительными, поднял свой амулет, собираясь выстрелить ещё раз. Юноше казалось, что быстрее он двигаться просто не сможет, но каким-то образом ему все же удалось немного ускориться и одним махом преодолеть разделявшее их расстояние. Он ударил мечом по руке некроманта, и медальон с несколькими отрубленными пальцами взлетел в воздух.

Как он в тот момент ненавидел этого волшебника и наслаждался болью, которую ему причинил! Барду пришлось напомнить себе, что тот был нужен ему живым. Он сбил некроманта с ног, заставив упасть на траву, и угрожающе поднял свой меч…

Чей-то голос закончил читать рифмованные строчки, и окружающая температура резко изменилась. Похоже, что Со-Кехур в конце концов оказался не так уж бесполезен. Барерис понял, что маг все же сумел прийти в нужное для создания заклинания состояние разума.

Что-то ударило Барериса в спину. Он не почувствовал боли, но от этого места слабость начала растекаться по телу, словно растворяющиеся в воде чернила. Меч в его руках потяжелел, и рукоять его практически выскользнула из его ладони. Ему пришлось опустить клинок. Юноша рухнул на колени.

Барерис сказал себе, что, несмотря на украденную силу, его замысел все ещё может удаться. Стоит прижать своим весом заложника к земле, и он сможет приставить свой бритвенно-острый клинок к его горлу. Он потянулся к искалеченному некроманту, но на этот раз тот оказался быстрее и сумел ускользнуть.

И тут вокруг Барериса материализовалась липкая сеть, связывая его и прижимая к земле.

– Я сделал это! – крикнул Со-Кехур. – Взял его живым, как ты и хотел.

– Ты сделал это, – задыхаясь, произнес второй волшебник. Он неуверенно поднялся на ноги. – А теперь я прикончу этого ублюдка.

В поисках другого смертоносного магического талисмана он невредимой рукой залез в один из многочисленных карманов своей алой робы.

Барерису было даже голову трудно повернуть – таким слабым он себя чувствовал. Он огляделся в поисках Таммит, молясь, чтобы она могла ему как-нибудь помочь, но увидел, как девушка резко упала на землю, зажимая кровавую рану на ноге. Над ней стоял орк, готовый, если она будет и дальше сопротивляться, снова пустить в ход свое копье. Его товарищи тем временем переловили почти всех остальных рабов.

Пусть Барерис и пошел бы на любой риск, чтобы спасти и защитить Таммит, но, похоже, сейчас это было попросту невозможно. Значит, придется бежать одному и вернуться за ней позже, если, конечно, ему и первое-то удастся.

Так быстро, как только осмелился – спешкой он мог испортить заклинание – юноша запел. Слабость мешала ему дышать, и барду приходилось прилагать значительные усилия, чтобы не испортить интонацию и не сбиться с ритма.

Из-за раненой руки его будущий убийца двигался неуклюже. Казалось, от потери пальцев маг пребывает на грани шока. Некромант долго не мог достать свой амулет, но, заслышав пение Барериса, сумел-таки его вытащить и пробудить, пробормотав несколько шипящих, скрежещущих слов на каком-то грязном языке Абисса.

Между связанным пленником и некромантом возникла сотканная из тьмы фигура с нечетким, искаженным лицом. В тот же миг, когда тень, повинуясь указующему жесту некроманта, перешла в атаку, Барерис закончил свою песню-заклинание.

Мир рассыпался цветными пятнами, но моментом позже проявился вновь.

Величайшие заклинатели могли с помощью магии мгновенно переносить себя и своих товарищей на целые мили. Барерис лично был тому свидетелем. Если бы у него самого были подобные способности, он немедленно переместился бы с Таммит в безопасное место, как только возлюбленная оказалась у него в руках. Увы, этого он сделать не мог. Но песня, способная перенести одного человека на несколько ярдов в том или ином направлении, была юноше вполне под силу. Это была его самая последняя, отчаянная уловка, чтобы спасти свою жизнь в случаях, когда все остальное не могло помочь.

Растянувшийся на животе юноша оказался недалеко от рабов и их охранников. Насколько он видел, никто так и не сумел заметить, куда он подевался, но это дело времени. Если ему не удастся как можно быстрее найти хоть какое-нибудь укрытие, кто-нибудь его непременно обнаружит. Барерис попытался отползти в сторону, но из-за проклятого заклятья слабости это потребовало столько усилий, что слезы выступили у него на глазах.

Пригнувшись, тень уже начала поворачиваться в его сторону, когда что-то схватило юношу за пояс и дернуло назад.

Глава 6

26 Миртула, год Возвышения Эльфийского Рода

Сегодня у Мари Агнех опять не было аппетита, поэтому она высыпала жареный хлеб, яйца и персики из тарелки в горшок и приступила к своему ежедневному ритуалу.

Сначала женщина провела ножом по предплечью. Лезвие, казавшееся довольно острым, смялось, словно восковое, так и не сумев прорезать кожу.

Затем она взяла ложку. Она тоже была сделана из металла и имела какие-никакие, а края. В руках умелого воина и такая вещь могла бы стать опасным оружием, но, когда Мари с силой надавила ею на протянутую руку, то не почувствовала даже боли, а столовый прибор согнулся вдвое.

Осталась только оловянная тарелка. Мари ударила ею по руке, но с тем же успехом она могла бы бить себя листом пергамента.

Все, как всегда. Стоит ей взять в руки какую-нибудь вещь с намерением использовать её как оружие, как из-за заклятий Трула она тут же приходит в негодность. Даже постельное белье и то немногое, что ей позволялось носить – наряды, которые скорее подошли бы какой-нибудь шлюхе, – распадались на нитки, стоило ей затянуть их вокруг шеи. Сами стены становились мягкими, как ватное одеяло, если она пыталась биться об них головой.