Нечто в лодке по ту сторону озера...

— А в подкидного или переводного? — решила уточнить Марина.

— И в того и в того, — произнес Виталий.

Я уселся на просторный диван, Стас раскидал карты, и мы начали играть.

Ко второй партии подтянулись Гоша и та самая девушка, имени которой я так до сих пор не узнал.

Я заметил что все, кто курил, пользовались здесь не консервной банкой, как на кухне, а вполне приличной черной граненой пепельницей.

Виталий достал свою красивую металлическую и, видимо, дорогую зажигалку и с присущим ему понтом делал все, для того, чтобы на нее обратили внимание.

Так или иначе, но с течением времени по ходу игры мы все разговорились и даже начало казаться, что от моих споров с Виталием и Ольгой не осталось и капли каких-либо осадочных впечатлений. Мы болтали на всякие отвлеченные темы. Обсуждали всякую ерунду.

Когда я захотел пить и спросил об автомате с газировкой, который стоял на кухне, мне ответили, что он работает. Я уже было положил карты на стол и начал подниматься с удобного просторного дивана, чтобы взять себе баночку Pepsi, как Ольга остановила меня, сказав что-то вроде:

— Сиди, я щас сама принесу. Мне тоже надо.

И добавила:

— Тебе какую?

Я удивился, но мне действительно лень было вставать, и я как-то растеряно ответил:

— Pepsi.

И робко протянул две десятки, достав их из кармана.

Ольга действительно сходила за газировкой и принесла мне, даже высыпав потом в ладонь сдачу.

Я насторожено взял маленькую холодную жестяную банку из ее рук.

"Ну, не могла же ведь она с ней ничего сделать. Не могла же ведь она плюнуть в нее или там… Она ведь герметично закрыта, это же алюминиевая банка", — подумал я про себя. И ведь я все-таки видел весь процесс от начала до конца — как она доставала ее, как нажимала на кнопки, совала деньги в приемник, несла мне, одну банку себе взяла, мелочь мне вернула.

Видимо, Ольга хотела то ли помириться, то ли что-то в этом роде.

Забавно, но иногда почему-то с некоторыми девушками нужно сначала сильно поругаться, чтобы они начали воспринимать тебя всерьез и стали по нормальному общаться с тобой.

После нескольких сыгранных партий, мы все немного утомились и решили отдохнуть. Гоша, Стас и девушка, имени которой я так до сих пор и не узнал, встали из-за стола и заходили по квартире. Однако, не смотря на то, что была уже глубокая ночь, и эта ночь вскоре собиралась переходить в утро, никто и не думал прекращать игру и идти спать. Просто необходимо было сделать перерыв. Видимо, все реально ловили кайф от ночного общения под полуобморочным состоянием и со спичками между верхним и нижним веками.

Мазохисты отмороженные.

Виталий откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

— Все-таки не понимаю я тебя с твоей верой. У меня еще куча вопросов осталось. Ты меня не до конца убедил, — произнес он.

— Виталий, не начинай, — протянула Марина, сидевшая рядом со мной на диване.

— Ой, а до какого конца я тебя, интересно, должен убедить? — устало произнес я, потирая ладонями лоб.

Виталий взял со стола свою дорогую металлическую зажигалку и начал крутить ее между пальцами. Властно забавляясь этой маленькой игрушкой, попутно разрабатывая мелкую моторику своей правой руки, он смотрел на меня так некоторое время, а затем спросил:

— Вот, сейчас, например, очень много говорят о клонировании. Ты веришь в Бога. А что, если люди действительно клонируют человека?

Я удивленно, красными от бессонной ночи глазами, посмотрел по сторонам, как бы пытаясь найти в этой комнате причины для сомнений в моей вере, и затем в результате произнес:

— И что?

— Ты, вообще, слышал, что я сказал?

— Да, слышал. Люди клонируют человека — и чо?

— Ну, получается, что человек уподобится Богу, — с неохотой, но так, как потому что все равно пришлось, пояснил Виталий.

Я поморщился и нахмурился одновременно.

— Ну, во-первых Бог и так создал человека по Своему подобию. А, вообще, знаешь, вот… есть, например, музыкальные группы, которые создают какой-то новый стиль — они создают что-то новое, они являются законодателями моды, они становятся легендами. А потом появляется очень много других групп — ну, их просто сотни и тысячи — которые копируют этот стиль. Просто косят под них, да и все. И такие группы, я тебя уверяю, редко выходят даже за рамки своей маленькой страны. А большинство из них не выходит даже за рамки своего города. Потому что они просто копируют. Так что человек никогда не сможет уподобиться Богу. Даже и не надейся.

Виталий смотрел мне в глаза, продолжая крутить в пальцах свою зажигалку.

— Ну…. а как же тогда сам процесс образования жизни? — произнес он, — Ведь вы верите, что душа человека и тело раздельны, так? Тело смертно, а душа живет вечно. Если удастся клонировать человека — значит, получается, души не существует. Есть только тело и разум.

— Почему? — удивленно спросил я. Я действительно не понимал, почему, поэтому ответил: — Может, просто, Бог создал механизм, по которому при образовании… зародыша… душа автоматически вселяется в его тело. И все.

На этот раз Виталий поморщился.

— Чо за бред? — произнес он.

— Почему бред? — ответил я, — Бог создал механизм, который работает. И Бог может спокойно отдыхать, не имея нужды вмешиваться в процесс образования человека. Ну, допустим. Так, чисто, теоретически. Ты ведь сейчас тоже только теоретически рассуждаешь. Так?

Виталий задумался.

— А почему тогда дети иногда рождаются мертвыми? Что, механизм как-то не правильно работает? Он что, не совершенен?

— Почему? — ответил я, — Может, все эти случаи и есть как раз результат вмешательства Бога в процесс работы?

— То есть Бог специально убивает их?

— Ну, да.

— Зачем?

— Откуда я знаю. Чо ты у меня-то спрашиваешь, — развел я руками, — Спроси у Него сам.

Немного помедлив, я добавил:

— Может, Бог просто жалеет этих детей и не хочет, чтобы они жили в этом дерьмовом, жестоком, несправедливом мире — и он сразу забирает их в рай.